Сумасшедшие двадцатые

— Меня невозможно любить, я была одиноко и это так въелось в меня, я росла без матери, и Рози была оторвана от семьи, так что она чувствовала тоже, что и я, — говорит, смотря в пол, да и Ирма прекрасно понимает насколько тяжело сейчас Авроре.

— Нет, Аврора и твой сложный характер то, за что я люблю тебя, так что все в порядке, к тому же ты вскоре сама станешь матерью, а у меня уже есть опыт, — обнимает, прежде, чем женщина покидает квартиру.

Ирма должна была сказать. Аврора должна была услышать, то, что она не одна и теперь ей не стоит бояться или скрываться за маской хладнокровия и безразличия. Аврора должна знать, что у нее есть семья, которая любит, не отречётся от нее и будет сражаться за нее. Теперь они стали той самой семьей, которая сражается друг за друга и не никакому злу разрушить двери их дома, их счастья. Они будут сражаться до конца. Теперь это так. С этой самой секунды и до конца. Они будут помнить, что прежде всего они обычная семья.

Кровавое Чикаго.

Королева кровавого Чикаго должна завершить все свои дела, чтобы быть рядом с семьей.

Нью-Йорк. 1934.

Ребекка Жерар-Майклсон понимает, что невозможно вернуть то, что прожито, но она словно лодка, которую относит в прошлое.

Прошлое не вернуть.

Марлин — шестилетний малыш, ради которого она была готова на все.

Его хочется оберегать. Он достоин большего, чем думает. Пока он единственный и любимый сын своего отца и матери.

Малыш с черными глазами, светло-тёмный цветом кожи. Малыш рожденный от смешанного брака, но вряд ли Ребекку волновало, когда на нее оборачивались на улице, а когда тот подрос, то она наняла для своего любимого сына лучших преподавателей Нью-Йорка. Ей было наплевать, ведь это одна из черт ее характера. Наплевать, что многие голодают, а на их столе всегда есть еда и свежий хлеб. У нее сердца Майклсон — жестокое, готовой пойти на что угодно, только чтобы защитить семью. Ребекка сделает все, чтобы защитить любимого сына и мужа. Слишком дорогую цену она заплатила за свое счастье, правда, в последнее время ей опротивел даже Нью-Йорк. По правде говоря, она пошла на многое, чтобы защитить семью. Она погрязла во лжи и липком чувстве вины, и, может, поэтому ей так тяжело, а сердце покрылось льдом.

Не нужно думать, как объяснить свои ночные кошмары и дрожь, потому что Марсель прижмет ее к своей груди и успокоит. Не нужно утопать в жалости к себе. Не нужно притворяться будучи рядом с ним. Только вот если Марсель узнает обо всем, о том, что она втайне от него собирает совет компании и управляет. Он ведь думает, что это его решения помогают удерживать компанию на плаву. Никлаус доволен им, он держит все под контролем, властный мужчина, который управляет в этом море бизнеса и убивает, тех акул, которые готовый отнять, то, что принадлежит ему и Майклсонам.

Марсель не знает, что в этом море он бы утонул, не будь там лодки — Ребекка

Майклсон. Спасительной лодки.

Блондинка так устала бороться с невидимыми демонами. Её карьера домохозяйки летит к чертям, по спирали мчась вниз, потому что вокруг хаос, осколки разбитой посуды, а она ещё не научилась справляться с этим в одиночку и просто нанимает себе служанку. Выбирает верную и надежную, ту, что не будет болтать.

Марсель надёжный.

Он готовит чай с ромашкой в два часа ночи, когда та просыпается от очередного ночного кошмара или бессонница дает о себе знать. Раньше она успокаивала себя сигаретным дымом. Она сидит на кровати, поджав под себя ноги, и улыбается устало, наблюдая, как он подает ей горячий чай и после целует в лоб.

— Ещё есть печенья с шоколадной крошкой, остатки яблочного пирога, — он ставит перед ней поднос, и хочется растаять в его заботе, остаться тут навеки.

— Иди ко мне, — тянет его на себя, чувствуя улыбку и расслабляясь. — Печенья подождут. Все подождет.

Ребекка незаменима.

Она почти не вспоминает семью. Научилась обходиться без постоянных взглядов на почтовый ящик или ожидание телефонного звонка из Нового Орлеана, Чикаго или Техаса. Она старается быть лучше для себя, для Марлина, Марселя, потому что все стало прошлым, а они ее будущее и семья. У них не было шансов с самого начала, но Ребекка слишком привыкла идти наперекор, и теперь расплачивается. Она делает глубокий вдох и расправляет плечи, помогает мужу застегнуть жилетку, ведь сегодня он выбрал костюм тройку. Марсель понимает. Он не спрашивает лишнего и не ревнует, только укрывает собой от невзгод и целует каждый миллиметр тела, словно доказывая свою значимость. Значимость любви.

Среди осколков, страхов, сомнений им осталась — любовь.

Ребекка почти научилась отпускать.

«Почти» не значит «совсем».

Она отпускает прошлое, но не врагов и перед ее глазами каждый раз всплывает картина, когда будучи на шестом месяце беременности выстрелила в того, кто вздумал предать их семью и компанию ради, личной выгоде. В ее руках был дымящейся Colt, но ей было не страшно, потому что она Майклсон. Ее не тошнило, не выворачивало наизнанку, ей не противно от вида крови, и она могла спокойно смотреть в стеклянные, мертвые глаза жертвы. Она не жалеет, потому его она жн стерва и должна защищать свою семью отбросив все страхи и сомнения. Глоток свежего воздуха и она пришла в порядок, словно и не пролила кровь врагов. Роль врагов всегда прописана и увы, всегда все заканчивается смертью, в особенности, если ты идешь против семьи Майклсонов.

У них есть история.

Кровавая и болезненная, наполненная отчаянием и ворохом неправильных решений, но она их. Никому не отнять долгих вечеров в объятиях друг друга и тот момент, когда они впервые взяли на руки их сына. Измучанная тяжелыми родами даже не потеряла сознание. Держалась и Марсель всегда знал, что она сильная. Никому не понять чувства страха потерять все. Потерять любовь, которая только и осталась им.

— О чем думаешь? , — губы Жерара оказываются у её уха, и та вздрагивает, чтобы потом взглянуть ему прямо в глаза, продолжая оставаться в кольце его рук. Марсель смотрит открыто и доверчиво, словно она — вся его вселенная.

— Обещай, что никуда не уйдешь, чтобы не произошло, — берет обещание с его, уткнувшись в его плечо.

— Мое сердце будет рядом с тобой даже в могиле, — касается ее губ, чтобы она запомнила и знала, что не одна.

Она запомнит их, их поцелуй в отражении зеркала.

Запомнит, с какой любовью он смотрит на нее.

Запомнит даже обиду и боль.

Запомнит лица.

Запомнит все, потому что ей осталась только Марсель и любовь, и этот поцелуй сквозь слезы.

Их отвлек вбежавший в комнату сын. Замерли смотря на малыша, который бросился обнимать родителей и смотря в их глаза, в глаза которые отражали нежность и любовь, а больше ему и ничего не нужно было.

— Мама, а я сегодня поиграю с Стюартом? — спрашивает мальчик целуя мать в щеку.

— Конечно же, радость моя, сегодня мы поедим к дяде Стефану, чтобы поздравить его и тетю Веронику с рождением дочери, — объесняет Ребекка касаясь щеки сына.

— У них теперь двое детей, а я один, — с огорчением вздыхает Марлин.

— Значит так суждено, сынок, вмешивается Марсель.

— Мы тебя любим, больше всего в этой Вселенной, — улыбается Ребекка. — У тебя есть друзья, учителя, мы. Ты не один, Марлин и никогда не будешь один, прошу, запомни это. Хорошо?

— Хорошо, — кивает, в знак согласия с матерью.

— Не ходи туда, Ребекка, жена Стефана недолюбливает тебя, — опустив руку на его плечо, пробормотала она. — Справятся без тебя и обойдутся без поздравлений от нашей семьи.

— Снова… — усмехнулась она. — Я обещала Лилит, что наши семьи будут связаны не только бизнесом, кстати, правильно Стефан решил вложить свои деньги, которые были у нее с самого приезда в Америку в ресторанный бизнес и промышленность, а часть бизнена вернул брату, который смерти матери уехал в Италию, чтобы поддерживать отца и пережить с ним горе. Елена поддержала эту идею. В день похорон Лили я впервые видела слезы на глазах такого мужчины, как Джкзеппе Сальваторе. Жаль, что она так и не вернулась в Италию. Не суждено. Я куплю цветы и заеду на кладбище, чтобы почтить ее память. Не злись.