Сумерки (Размышления о судьбе России)

Население России, особенно сельской, росло высокими темпами, увеличивалась средняя продолжительность жизни. В условиях малоземелья Столыпин двинул крестьянство на Восток, как говорили в старину, «встречь солнцу». Богатство России, о чем мечтал еще Ломоносов, динамично стало «при­растать Сибирью». Алтай, южная Сибирь, Приморье покры­лись тысячами зажиточных сел и деревень.

Без всякого преувеличения надо сказать, что Столыпин избавил крестьянство от остатков крепостничества, завер­шив тем самым реформу Александра II. Великий реформатор делал все возможное, чтобы, говоря его словами, «дать крестьянину свободу трудиться, богатеть, избавить его от ка­балы отживающего общинного строя».

Кто мог подумать, что через 8—10 лет все пойдет прахом? Российское общество крайне легкомысленно отнеслось к предупреждениям Столыпина о смертельной опасности для России нового революционного бунта.

Сталинская коллективизация вновь загнала деревню в крепостничество. Более жестокое, чем во времена классиче­ского феодализма. Крестьяне лишились своей земли, паспор­тов, права выбора места жительства, трудолюбивые зажиточ­ные хозяева были поголовно уничтожены, а Столыпин облит грязью. Было совершено величайшее преступление, направ­ленное на уничтожение России.

При Витте и Столыпине впервые за всю свою тысяче­летнюю историю Россия быстро становилась процветающей страной. Адекватно времени, разумеется. Промышленное производство увеличилось почти в два раза. Началось стро­ительство метро. Всюду открывались школы, гимназии, ре­альные и профессионально-технические училища. Страна бы­ла завалена продуктами питания, товарами массового потреб­ления. Лучшие в Европе магазины были не только в Париже и Лондоне, но и в Петербурге и Москве. Невиданными в ми­ровой практике темпами прокладывались железные дороги.

Коснусь еще одной темы, весьма деликатной в общем контексте характеристики этого человека. Я имею в виду его деятельность в качестве полицейского. Об этом написано много всякой ерунды. Как я себе представляю, Столыпин, как никто, знал безответственность революционеров, их тер­рористическую суть, разрушительную психологию. Говоря его же словами, он хорошо отличал кровь на руках хирурга от крови на руках бандита.

Кстати, об «ужасах» столыпинского террора: в 1906 году казнено 1102 осужденных, в 1907 году — 1139, в 1908 году — 771, в 1909 году — 129, в 1910 году — 73. Хочу подчеркнуть, что казнили конкретных убийц и конкретных террористов. Индивидуальный террор стал программной задачей народо­вольцев, социал-революционеров, анархистов. Ленин вытво­рил термин «массовидность террора», организовал граждан­скую войну, в которой погибли миллионы. Столыпин в свое время предотвратил реальную угрозу такой войны.

Иными словами, режим «реакционера» Столыпина казнил менее 4000 человек. Заметьте, убийц. Ленинско-сталинский режим насильственно лишил жизни не менее 25 ООО ООО ни в чем не повинных людей. Да еще в организованных Лениным и Сталиным войнах погибли десятки миллионов.

Возвращаясь к аграрной реформе, надо сказать, что сколь- ко-нибудь существенно подорвать значение общины в дерев­не не удалось. И все же она треснула. В сельском хозяйстве происходили глубокие структурные сдвиги. Заметно выросли объемы сельскохозяйственного производства, его товарность, увеличились урожайность, использование машин, искусст­венных удобрений. В 1913 году сбор хлеба достиг 5 млрд пу­дов (против 3 — в 1900). Вдвое выросли крестьянские накоп­ления в государственных сберегательных кассах, почти в де­сять раз увеличилось число разного рода кооперативов.

Экономический курс столыпинского кабинета обострил противоречия как между правительством и обществом, вер­нее — с частью его, так и внутри правящей элиты. Реализа­ция этого курса не устраивала помещичьи круги, поскольку реформы непосредственно задевали их интересы. Леворади­кальные силы видели, что реформы суживали возможности революционной перспективы. Либералов не устраивала по­пытка совместить представительный строй с самодержави­ем, что вело, по их мнению, к сужению завоеванных демо­кратических свобод. Как и всегда в России, все куда-то торо­пились, не очень понимая, куда и зачем.

Упорную борьбу против выходцев из общины вели и сами общинники. Крестьянская борьба против выселенцев прояв­лялась и в давлении на них со стороны сельских сходок, и в прямых нападениях на хутора, в их поджогах. Как и сегод­ня — колхозные начальники яростно преследуют фермеров.

Патриархально-общинные пережитки в сознании и пове­дении крестьян, взгляды на землю как «на дар Божий», кото­рый нельзя «закрепощать», играли тогда ведущую роль в торможении земельной реформы. Идея всеобщего передела помещичьих и монастырских земель не покидала крестьян, подогреваемых левыми партиями, влияние которых в годы войны резко возросло. Именно община в 1917 году поглотила не только помещичьи усадьбы и земли, но и основную массу хуторов и отрубов.

Опыт разработки и реализации столыпинских реформ по­казывает, что самодержавная власть постоянно запаздывала с преобразованиями. Каждый шаг вперед, как правило, был вынужденным, диктовался чрезвычайными обстоятельства­ми и страхом перед дестабилизацией режима. Когда же пря­мая угроза революции отступала, правящие круги стреми­лись побыстрее свернуть реформы. Особенно активно вы­ступали против реформ местные власти.Конец 1907 — начало 1908 года — период фронтального наступления дворянства на реформы Столыпина. Тон крити­ки становился все развязнее, обвинения в адрес правитель­ства — все жестче, вплоть до того, что правительство созна­тельно разрушает государственные устои России. Уже в ян­варе 1908 года начали распространяться слухи о возможной отставке главы правительства.

Столыпину не суждено было увидеть плоды своего вели­кого труда. В конце августа — начале сентября 1911 года в Киеве состоялись торжества по случаю открытия памятника Александру II. Приехал туда и царь с семьей и свитой. Раз­вязка наступила неожиданно: 1 сентября в киевской опере в присутствии императора Столыпин был смертельно ранен провокатором Богровым и 5 сентября скончался. Был ли убийца революционером или агентом охранки, о чем до сих пор спорят исследователи, не столь важно: политически Сто­лыпин стал жертвой и «правых» и «левых».

Убили великого сына России. Он сумел понять, в какую сторону должна двигаться страна. Его, как и любого рефор­матора на Руси, ненавидели, ибо он замахнулся на интересы умирающих экономических и политических сил, тормозив­ших движение России в будущее, нормальное будущее.

В 1915 году, в разгар Первой мировой войны, крестьян­ская реформа была приостановлена. Община устояла в борь­бе с частной собственностью. Временное правительство под натиском люмпенской демагогии снесло памятник Столыпи­ну в Киеве, чем демонстративно поставило крест на его ве­ликих реформах.

В этом очерке о Столыпине нет открытий. Факты извест­ны. Я хотел лишь подчеркнуть, что Россия имела практиче­ский шанс уберечься от разрушительного октября 1917 года, закрепиться на пути правового и процветающего государст­ва. Столыпин страстно этого хотел и видел реальные пути преобразований.

Но закостенелость самого строя, убогость дворянского мышления, патриархальная твердолобость общинного кресть­янства, демагогическая сердобольность интеллигенции, ни­когда не умевшей заглянуть за горизонт, авантюризм раз­номастных революционеров — все это, вместе взятое, и определило незавершенность столыпинских реформ и, как следствие, привело к войне, революции и контрреволюции, к государственному террору, разрушившим Россию.