Сумерки жизни
Шрифт:
НЕУМОЛИМЫЕ СООБРАЖЕНИЯ.
Пока ты живешь вместе со стадом, как все другие, до тех пор ты не можешь видеть, чувствовать? чуять, знать, в каком ужасном море лжи ты живешь! Как только ударом твоих духовно-душевных крыльев ты вздымаешься ввысь, чтобы все обозреть, исправить и прежде всего помочь другим, все мгновенно обращаются против тебя, словно грозный хор, чтобы защитить себя, чтобы погубить твои планы и сделать их неосуществимыми. Лучшим способом все это устроить является суждение: «Очень интересно, но к сожалению, это сумасшествие!». Ты стоишь и не понимаешь, почему другие не хотят даже слушать, а только смущаются и, главное, скучают!
Если ты имеешь в виду подняться на твоих духовно-душевных крыльях над стадом, чтобы познать «жизненную ложь», исправить ее, то отрешись от мысли, будто тебе это когда-нибудь удастся. «Ближний»
ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ.
Наконец-то, после пятимесячного пребывания в постели, по причине дважды поломанной руки, я снова вернулся к жизни. Я сразу почувствовал: «В твоей одинокой комнате было ужасно, но здесь, здесь еще ужаснее». Дома, пусть в муках и страданиях, но я был самим собой, относился к себе, насколько это вообще возможно, милостиво и справедливо.
Не было вражды между мною и таинственными переживаниями моего духовно-душевного бытия; оставалась надежда, что все исправится, хотя и не слишком преувеличенная. Было убеждение, еще более углубленное, что новая природа, «дух и правильное сознание» победят старую, удобную, лживую природу — «инстинкт». Познать, наконец, своим сознанием свою жизненную машину — вот что является задачей современного, действительно культурного человека. До сих пор он ограничивался в своей внешней культуре образованием, наукой, литературой. Но обратить внимание на свое собственное бытие, свое мышление, свои чувства — единственно для него действительно важное, в этом ему но может помочь его показная культура ни в какой мере. Наоборот, он намеренно избегает ее, робко боясь самого себя. Он воспринимает лишь «внешнее»; «внешнее», несчастный, но его внутренняя сущность остается неподвижной, как бы заранее сраженная ударом!
ОТКРЫТЫЕ ПИСЬМА.
Тот, кто понимает, кто любит 10.000 открытых писем, что я собрал, с текстом или без текста, тому, собственно, не нужно ходить по «знаменитым» картинным галереям; он получает все в виде «экстракта», если только он духовно способен воспринимать; иначе он должен держаться тех аккредитованных обще-признанных «знаменитостей» в этих, по-моему, скучных и неценных галереях!
Я фанатически люблю природу из первых рук (божьих) или же гениальное, то есть равноценное ей искусство близкого к природе художника. Но «стилизованное желание», злоупотребляющее природой, стремление модных художников, деловая, полная мании величия манера использовать кажущиеся положения для своих тщеславных целей в виде «современного поколения» — это глупая подлость. Ибо так называемый молодой художник подрастающего поколения стремится лишь как можно скорее и удобнее отдаться своему прирожденному инстинкту самосохранения и достичь этого даже до достижения «зрелости», в то время как другие приходят к этой цели ценой долгой, трудной жизни. Для них одной «природы» мало. Жаль! Они хотят сами изображать собою природу.
НАТУРАЛЬНОЕ ХОЗЯЙСТВО.
Мы читаем в «Reichenb. Tagepost»: «Обменивают 30 штук яиц и пол-кило масла на одну девушку!» С этими словами пришел один стрелок доброволец, Алоизий Нидермейер, в дом любви в Граце. Тотчас же встала Франциска Букам и заявила, что она согласна на обмен. Так как у Нидермейера было еще 30 штук яиц и пол-кило масла, то он обменял эти жизненные продукты на еще одно средство наслаждения, на Анну Дворжак. На следующий день явился лейтенант стрелкового полка, чтобы отобрать несколько дюжин яиц и один килограмм масла, украденные в батальоне. Обе девушки тотчас же сознались, что они получили эти продукты в порядке обмена. Их приговорили за покупку сомнительного товара к 48 часам ареста. Эта история тоже показывает, что война облагораживает народные нравы.
ПАРК РАТУШИ.
В Вене, в парке Ратуши, где есть низкие фонтаны, дающие прохладу, почти каждое дерево, каждый куст — особое дивное произведение природы, среди этого неизмеримого столичного города. Белый клен, трубное дерево, необыкновенные темно-зеленые сосны, жасмин и дикая роза, деревья, которых мы никогда не видели, — вероятно из Японии или из Китая. Так, например, дерево с желто-красно-зелеными цветами, которого в Европе никто никогда не видел. Чем величественнее, чудеснее эти дивные произведения «скромной, естественно-дарующей» природы, тем более ужасным
является то чудо, что посетители парка их не замечают. Они удовлетворяются железными скамейками, солнцем, тенью, покоем. Никто не подозревает, в каком раю он находится. Он может предпринять дорого стоящее путешествие, но сюда, где это ничего не стоит, он не идет. Люди, ваши предрассудки не были бы так ужасны, если бы мы не должны были поставить диагноз, что они приносят вред только вам! Слава тебе, совершенный парк Ратуши в Вене, заменяющий пребывание на даче!ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ.
Ты снова возвращаешься к своей обособленной жизни. Случайная милость незаслуженной судьбы! Ты выходишь из гроба, но ты, к сожалению, скоро забудешь, где ты находился в течение целых месяцев. Если бы мы могли долгое время помнить, каких ужасных опасностей мы избегли, то были бы в жизни миллионерами! Например, зубной врач: «Так, у вас теперь зубы как у семнадцатилетнего. Я вам не советую, тем более, что это для вашего счастия это совершенно лишнее, колоть зубами косточки слив, но теперь вы могли бы это делать без всякой опасности!» Но долго ли продолжается твое счастье?! Одну неделю.
ОСКОРБЛЕНИЕ.
Женщина может меня оскорбить только в тех вещах, которые она в состоянии понять. Во всех других, слава богу, она не может этого. А она старается оскорбить меня в таких вещах, где я милостью судьбы неуязвим для нее, и это для того, чтобы овладеть моей оскорбленной, следовательно, обессиленной, поддающейся влиянию душой. Зачем?! Спросите ее! В ней заложено желание меня подчинить! Благодаря этому ей не так тяжело сознавать, насколько она стоит ниже меня. У нее нет другого способа покорить меня, мой дух, мою личность и душу.
Ее счастье, если я не поддамся этому желанию!
Тогда она должна пойти по иному, более умному, лучшему, более человечному, добродушному пути который для нее, как для человека, будет более достойным путем!
Я ведь не страдаю, глядя на то, как она старается днем и ночью меня покорить. Август Стриндберг, слабый человек, ты нуждался именно в том, что тебя погубило! Пусть же она тратит свои силы на тебя.
БОЛЕЗНЬ.
Тому, кто болен по какой-нибудь причине, легко. Это значит, что он знает, он вспоминает по крайней мере те грехи, которые он в течение лет совершил по отношению к своей невинной, гениальной, вечно заботливой, вечно готовой к услугам жизненной машине. Пусть это в нем всплывает наполовину в тумане, но ведь оно все же всплывает.
Но тот, кто заболел внезапно, казалось бы, без всякой причины, кто не сознает за собою никаких проступков по отношению к своей священной жизненной машине, где все же что-то не в порядке, тому нет спасения!
Он не может проникнуть в тайны своего телесного недуга, не может восстановить свою поврежденную машину, — ни он сам и никто другой (санатории, целебные ванны)!
Обладая еще здоровым инстинктом самосохранения, он стоит в отчаянии перед пропастью. Только неразгаданная судьба может его еще спасти, и только надежда на нее одну может дать ему силу преодолеть тайну страданий путем необыкновенного случая. Кто в отношении себя проявляет покорность, тот совсем погибнет, кто борется ложными средствами, тот тоже погиб; только таинство природы, которой мы до сих пор еще не постигли, может его спасти.
ЭНЕРГИЯ.
Среди миллионов есть люди, в которых нет «воли к жизни», энергии быть деятельными. Они тогда удаляются, неспособные, растерянные, — если они настоящие люди, — в «царство искусства». Чтобы видеть, слышать, чувствовать, страдать, сочувствовать, объективно наблюдать, не нужно никакой энергии, если они только не стараются с затратой энергии перейти, перепрыгнуть через судьбой поставленные грани. Настоящий художник сосредоточивает совокупность «жизненных энергий» на мышлении, чувстве, на том, чтобы видеть и слышать, и исчерпывает таким необыкновенным, эксцентрическим путем избыток «жизненных энергий», которые создаются самой жизнью бессознательно, ежечасно, ежедневно (разве только человек действительно болен органически, тогда каждый избыток поглощает самого себя для того, чтобы спасти больной орган). Это нечто вроде освобождения от бессознательных, духовно-душевных возможностей, которое побуждает «истинного» художника беспрерывно искать освобождения в художественной деятельности, чтобы освободиться от избыточного «физиологического напряжения» его нервов; другим, более удобным путем он от него не может избавиться.