Супружеская жизнь

– От чего, от чего?..

– От обретённого места в жизни, – пояснила она, вытирая посуду. – Если замужняя женщина начинает полнеть, значит, она стала профессиональной женой.

Хлопотала ли Тосико на кухне, сидела ли рядом с мужем, делала она это уверенно, просто, по-домашнему. Всем своим существом она вросла в семью. И снова Иноки вспомнилась их первая ночь, там, в гостинице, и та девушка, вышедшая из ванной, и те слова, произнесённые шёпотом. А может, он тоже изменился? Тоже обрёл домашний, семейный вид? Он с испугом окинул себя взглядом. Кажется, нет. Во всяком случае, не до конца. Кое-что холостяцкое в нём ещё сидит.

– А я не изменился? – спросил он жену.

– В каком смысле?

– Ну, видно по мне, что я женат?

– А как же иначе? И это тебе очень идёт.

Тосико думала, что ему приятно сознавать себя женатым, как ей себя замужней. Для неё он теперь был не мужчина, а её муж. И ей хотелось, хотя она не говорила об этом, чтобы он всегда вёл себя, как подобает человеку женатому.

Однажды Иноки вернулся домой позднее обычного. Зашёл с приятелем в кабачок и вернулся только в одиннадцатом часу. Конечно, лучше было позвонить, предупредить, но то ли ему не хотелось беспокоить соседей – телефон был у них, то ли он просто поленился, во всяком случае, он не позвонил.

И тогда впервые между ними вспыхнула ссора.

– Ты что, холостяк? А обо мне ты подумал?.. – упрекала его жена: по её женской логике выходило, что он хотя и ненадолго, но забросил семью. – Забыл, что я жду тебя с ужином?..

– Подумаешь, – огрызнулся Иноки, – большое дело – зашёл с приятелем перекусить!

– Ты семейный человек – должен есть дома!

Тосико говорила долго – он даже устал. Она без конца повторяла «муж», «муж», «муж», точно вбивала в него тупые гвозди. Значит, теперь он не просто мужчина! Во всех случаях жизни он ни в коем случае не должен забывать, что он женат. Как это противно! Всё в нём взбунтовалось против той роли, которую ему отводили, и против ненавистного ему теперь слова «муж».

И, как это ни глупо, в ту ночь он лежал в постели, отвернувшись от жены, и жалел о своей холостяцкой жизни.

На следующий день, после работы, он всё ещё помнил вчерашнюю обиду. И хотя какой-то голос нашёптывал ему, что права Тосико, а не он, что в самом деле пора остепениться и помнить, что он женатый человек, он всеми силами старался заглушить в себе этот голос. Он зашёл в автомат, позвонил соседям и попросил позвать к телефону Тосико.

– Ах, это ты! – послышался из трубки радостный голос – жена, видимо, совершенно забыла о вчерашнем.

Но это только подхлестнуло Иноки, и он, как заученный урок, отчеканил:

– Да, я. Сегодня опять задержусь. У меня деловое свидание с представителем рекламной фирмы господином Сэки.

– Ну что ж, – проговорил голос спокойно, без тени обиды.

Казалось, Тосико вполне достаточно того, что муж её предупредил.

Иноки повесил трубку и тут же пожалел о сказанном.

Но, увидев прозрачную влажную пелену тумана, мягко окутавшую уличные фонари и неоновые рекламы, он ощутил такое радостное чувство освобождения, что сам этому удивился.

Он зашёл в кабачок, где сидел накануне с приятелем, ел суси, пил пиво и думал. Что с ним? Откуда такая жажда свободы? Разве он не любит Тосико? Разве семейная жизнь тяготит его? Вовсе нет. Так в чём же дело? Почему, оставшись один, чувствуешь облегчение, словно сбросил тяжёлую ношу?

Чему он радуется? Может, тому, что он теперь волен поступать как ему заблагорассудится, не думая о том, женат он или холост? Скорее всего так. Иноки глотнул пива. Что ни говори, а мужчины не умеют так быстро перевоплощаться в супругов, как женщины.

В этом отношении женщины даровитей мужчин. Женщины вообще легче приспосабливаются к новой обстановке, у них на это особый дар.

Разгуливая по ночной Гинзе среди влюблённых парочек, Иноки чувствовал себя холостяком и повторял без передышки: «Мужчина, а не муж, мужчина!» В нём шла отчаянная борьба. Он не хотел лишаться своей мужской независимости, не желал мириться с навязываемой ему ролью мужа, хотя прекрасно понимал, что это необходимо.

– Ну, как повеселился? – спросила Тосико с едва уловимой усмешкой, вешая на «плечики» его костюм.

– О чём ты?

– Спрашиваю, хорошо ли прогулялся?

– Глупости! Я не гулял. У меня было деловое, свидание, – заулыбавшись, ответил Иноки и, положив руки на плечи жене, поцеловал её в щёку.

Вся испытанная им недавно радость одиночества в миг улетучилась. Иноки почувствовал себя виноватым и не знал, как оправдаться перед женой.

– Ну ладно, что с тобой поделаешь, – сказала Тосико, снисходительно принимая его поцелуй, точно она была ему старшей сестрой. – Послушай, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Ну вот! Опять нотация!

– Нет. Я серьёзно. Знаешь… – Она выдержала паузу и посмотрела ему в глаза. – …Ты… будешь папой…

– Что-о?!

Тосико рассказала, что была сегодня с матерью у врача, и он сказал, что у неё будет ребёнок.

– А что ты чувствуешь? – спросил Иноки.

– Не знаю… ничего пока…

Иноки не верилось. Неужели он станет отцом? И это не сон. Смешно! Он – и вдруг отец! Как-то неловко даже.

В ожидании ребёнка Тосико стала читать книги для будущих матерей, шить распашонки. И в лице её появилось что-то материнское, особенно это было заметно, когда она прижимала к щеке какую-нибудь пелёнку или распашонку.

«Да она уже мама!» – думал Иноки, глядя на жену.

Удивительные существа эти женщины! Как быстро и как легко они умеют перевоплощаться. Вот она уже заранее превратилась в мать, в то время как он ни душой, ни телом, как говорится, не чувствует себя отцом.

– Теперь ты папа, – говорила Тосико.

– М-да…

– Теперь ты обязан остепениться… ради будущего ребёнка.

До сих пор от него требовали быть мужем, теперь к этому прибавится ещё и роль отца. Так вот что такое супружеская жизнь, вот что такое семья.

– Мне будет трудно, – проговорил Иноки жалобным тоном и взглянул на Тосико. Она вязала своему будущему ребёнку маленький белый свитер.

Так, шагая по Юракуте, Иноки вспоминал свою семейную жизнь со дня женитьбы. Сказать, что он недоволен ею? Нет. Он любит Тосико по-прежнему. Просто он ещё не перебесился. И у других наверняка так бывает. И Кусуноки это не минует. Вот женится – и испытает на себе.

НОВЕЛЛА ТРЕТЬЯ

ИМЕННО ПОТОМУ, ЧТО ЖЕНА