Сущность Альфы

– Не заметил, - слегка успокоившись, проворчал Дейдара, неохотно, но все-таки принимая поток энергетики брата, который действительно придавал ему сил. Вдобавок ко всему, омега признавал, что альфа прав, и что, узнай он о беременности тогда, он бы точно сделал аборт, а теперь… теперь, вполне возможно, наверное, скорее всего, нет

– Странно, - Наруто недоуменно приподнял бровь, - Древний, а не заметил, да ещё и в своей Паре

– Ты знаешь? – Учиха снова опешил, уже в который раз поражаясь и спокойствию, и осведомленности брата. – Ты знаешь, что Итачи – Древний?

– Ну, знаешь ли, - Намикадзе показательно развел руками, - мне грех о таком не знать

– Ну, да, - Дейдара вздохнул и сдался. Что толку бегать от очевидного, если он и так уже все решил? Ребёнок – это в любом случае счастье, и даже если его страхи исполнятся, что, кстати, маловероятно, он взглянет им в лицо с достоинством и сделает все, чтобы его малыш вырос хорошим человеком. А сейчас… сейчас у него был шанс узнать то, о чем он так беспокоился все это время, пусть и придется просить Наруто, но это всего лишь помощь того, кто действительно может помочь, не брата, просто человека, человека, который может ответить на так волнующие его вопросы.

– Ты это… - омега замялся, но все-таки продолжил, старательно отводя взгляд и, несмотря на свои внутренние возмущения, позволяя брату питать его своей энергетикой. – В общем, плохо мне постоянно, голова там кружится и все такое, так что… - блондин таки взглянул на альфу, - может, глянешь, как там все, а?

Наруто ничего не ответил, но к брату подошел и осторожно, все так же аккуратно вливая в него свою энергетику, прикоснулся ладонью к животу. Дейдара замер, так как ощущения были не самые приятные, особенно когда альфа огибал метку его супруга, которая, а омега и сам это чувствовал, в последнее время ослабела, но знания того стоили, поэтому блондин терпел все эти покалывания и накатные волны, замечая, что с каждой секундой брат все больше хмурится.

– Что-то не так? – как только Наруто отстранился и свернул свое биополе, обеспокоенно спросил омега, сразу же накрывая ладонями живот

– Да нет, - Намикадзе, будто в неверии, помотал головой, - все отлично

– Тогда почему мне так плохо? – то, что альфа закрылся, вызывало подозрения, и поэтому Дейдара брату не верил, чувствуя, что тот что-то не договаривает

– Потому что для этой беременности тебе потребуется очень много энергетики, - Наруто вновь мотнул головой, а после, выдохнув, таки сказал.
– Потому что их двое, и они оба альфы

– Двое? – сглотнув, недоверчиво переспросил омега

– Двое, - вновь взъерошив волосы, Намикадзе кивнул

– Мальчики? – сжимая рубашку в районе живота дрожащими пальцами, просипел Учиха

– Мальчики, - со вздохом ответил блондин

– Альфы? – уже на грани слышимости прошептал Дейдара

– Альфы, - Наруто кивнул, а после, приподняв указательный палец, добавил. – Близнецы

Перед глазами потемнело, и Дейдара точно упал бы в обморок, если бы брат его не поддержал, вновь раскрывая свое биополе и укутывая плотным коконом. Омеге же сейчас было все равно, что там делает альфа, он силился понять – как? Как такое возможно? Это же редкость у мужчин-омег. И почему именно он? Он же вообще детей до поры до времени не хотел, а тут сразу двое… близнецы, да ещё и альфы. Альфы! Осознав ключевое слово, блондин скомкал что-то в руках, уткнулся лицом во что-то твердое и заплакал. Нет, он был счастлив, очень, но сразу двое альф… это… это же…

– Успокойся, Дей, - будто поняв суть переживаний брата, Наруто, который крепко обнимал прильнувшего к нему омегу, погладил его по спине, так и не убрав ментальный кокон, в котором слабо позвякивала пара ниточек. – У тебя очень сильный муж, его энергетики хватит на вас троих, ты только это, - альфа отстранил от себя всхлипывающего омегу и пристально на него посмотрел, - расскажи все Итачи, ведь сам же понимаешь, к чему может привести твоя скрытность

– Да, я скажу, - Дейдара понимал, что он сейчас прижимается к человеку, которого ненавидит, более того, принимает его ментальную помощь, но, в виду ситуации, она ему была крайне необходима, и теперь омега был готов наплевать на все, даже на давние обиды и эту самую ненависть, лишь бы с его малышами все было хорошо.

– Спасибо, - прошептал Дей и вновь прильнул к брату, больше не препятствуя тому теплу и заботе, которые тот ему отдавал

– Я всегда буду рядом, - прошептал Наруто, ещё крепче прижимая к себе брата и отдавая ему столько энергетики, сколько мог, будто наверстывая то, что пропустил за все эти годы отчуждения и что больше не хотел упускать.

========== Глава 22. Часть 1. ==========

Киба начал просыпаться от того, что его кто-то нежно и невесомо целовал, причем целовал все, к чему, очевидно, мог дотянуться: лоб, закрытые веки, нос, щеки, губы, - и это было очень приятно. Рядом ощущался альфа, сильный и заботливый, который бережно сжимал его ладонь в своей, делясь собственным теплом. Было очень приятно, настолько приятно, что это самое тепло заполняло что-то внутри, заполняло ту пустоту, которая, неизвестно почему, поселилась у него внутри и так настойчиво досаждала. Омега был готов льнуть к альфе, готов был окунуться в крепость его объятий и разомлеть от этих чувственных поцелуев, но что-то мешало ему это сделать. Какое-то напоминание, которое тревожно билось в голове настойчивой мыслью, отдаляло его от мужчины, заставляло отгораживаться и ставить ментальные блоки, не подпускать к себе, отречься и отторгнуть. Киба не понимал свои внутренние ощущения, они казались шатену чужеродными, излишними, болезненными, и он не хотел их чувствовать, хотел забить и оставить позади, но почему-то не мог.

Разум противился прикосновениям, хотя сущность настойчиво в них нуждалась, но вновь-таки вся эта забота, бережность, нежность, чувственность, приносили ещё больше боли, исток которой находился где-то в животе. Почему же так больно? Почему хочется разрыдаться на груди у этого альфы и оттолкнуть его одновременно? Почему разум так настойчиво сопротивляется воспоминаниям, будто в них есть что-то такое, что однозначно не нужно вспоминать? Почему он так ярко чувствует потерю и не может никак избавиться от этого ощущения? Потому что он, и правда, что-то потерял? От чего-то отказался? Решил что-то или, точнее, кого-то вычеркнуть из своей жизни? Да, все это так, но что… кого… почему? И тут Киба вспомнил, резко, болезненной вспышкой, и не только в голове, а ещё и в сердце, он вспомнил, что у него был выкидыш, и он отказался от своего альфы, потому что не сможет посмотреть ему в глаза и сказать, что его организм убил их малыша.

– Нет… - прошептал омега, отстраняясь. Запах альфы был слишком знаком, настолько знаком, что его было просто невозможно с кем-то спутать, и осознание того, кто целует его, кто так трепетно прикасается к нему, кто пытается своей энергетикой залечить его ментальные и душевные раны, приносило ещё больше боли. Это было невыносимо, раздирающе, противоречиво, но что такое желание сущности, если она настолько слаба, что не смогла защитить маленькую жизнь? Правильно – ничто. Ничтожество – так бы сказал Киба и о своей сущности, и о себе, резко закрываясь и отпихивая от себя альфу.

– Нет! Уходи! Не хочу тебя видеть! – отчаянно начал сопротивляться Инудзука, так и не открыв глаза и забившись в угол кровати. Он не хотел смотреть на этого человека, просто не мог на него смотреть, да и не было в этом смысла. Что он увидит в этих глазах с фиолетовой радужкой? Сожаление? Несбывшиеся надежды? Жалость? Все это ему ни к чему, ведь и так было слишком больно, чтобы вот так вот просто позволить ощущать эту боль и другим, другому, тому, кто до сих пор так дорог.

– Мелкий, ты это… успокойся. Хорошо? – не умел Хидан, и не только как бывший корпусник, но и как до недавнего времени одинокий альфа, успокаивать, но боль своего омеги он чувствовал слишком отчетливо, слишком яркой она была, вихрясь вокруг шатена рваными ментальными нитями, к которым он никак не мог прикоснуться, чтобы не навредить. Да и вообще, что он, альфа, который, по сути, не мог всецело проникнуться случившимся, мог сказать омеге, который потерял ребёнка. Это ещё хорошо, что он вчера посреди ночи не примчался в клинику и не стал тревожить Кибу, хотя его первым порывом после разговора с доктором по телефону было именно это, но Цунаде Сенджу оказалась мудрее его, как и утро вечера, ведь за ночь он смог успокоиться и прийти в себя, вот только нужных слов так и не подобрал, надеясь, что омега и так примет его помощь. Оказалось – зря.

– Я же просил! – Инудзука усиленно замотал головой, пытаясь развеять слова альфы, полные неуверенности и опаски. – Я же сказал Цунаде-сама, что у меня нет альфы! Нет! Уходи!

– Есть! – уже твердо, уверенно, с легким нажимом, так как была задета не только его альфья гордость, но и искренние чувства, парировал Хагоромо. – У тебя есть альфа! И это я! И мне все равно, что ты там себе навыдумывал, и какие у тебя мотивы! Сказал же – не брошу, значит, не брошу!

– Я – ущербный! – продолжал настаивать на своем Киба, чувствуя, что альфа злится, но это было даже к лучшему, так как, в порыве, мужчина мог просто или добить его, или таки бросить, и оба варианта были для шатена вполне приемлемыми. – Я же малыша нашего убил! Понимаешь?! Слаб настолько, что убил нашего ребёнка, чтобы выжить самому!