Сущность Альфы

Итачи и сам не мог сказать, почему он так привязан к брату, почему предпочитал возню с глупым отото, пока его сверстники проказничали на детской площадке, а после, когда подросли, зависали в клубах и устраивали шумные вечеринки, но не уделить внимания младшему братишке нии-сан просто не мог. Да, он усиленно учился, окончил школу в пятнадцать лет, университет в девятнадцать, сразу же приступил к работе в компании, начал больше внимания уделять друзьям и личной жизни, но, как бы там ни было, Саске всегда был для него на первом месте. Родителей он тоже любил, уважал, почитал и старался делать все, чтобы им гордились, но, наверное, прав был отец, когда сказал, что их с братом связь уходит своими корнями ещё в их детство, а пробуждение сущности только закрепило то, что между ними уже было, на ментальном уровне, да и сам Саске всегда тянулся к нему, порой даже сильнее и доверчивее, нежели к матери. Итачи не собирался преувеличивать свою роль в воспитании младшего братишки, но, как ни крути, Саске рос, смотря на него, приходя к нему за советами и, а было и такое время, во всем копируя старшего брата. Тогда-то он и понял, что не нужно лепить из брата второго себя, тем более что характеры у них все-таки сильно различались, пусть некоторые черты были довольно схожи, и, что самое удивительное, Саске его понял, став самостоятельно формировать себя как личность, но и не отгораживаясь от него.

Когда он встретил Дея, Итачи был самым счастливым мужчиной и альфой на свете даже не потому, что Намикадзе оказался его Истинным, а потому, что это был именно Дей. Да, у него были отношения и с другими омегами, и с женщинами-альфами, но все это было настолько блеклым и маловажным, что Итачи сперва даже задумывался над тем, а достоин ли он быть рядом со столь непорочным, светлым и прекрасным омегой, как Дейдара? Глупые помыслы, потому что омега любил его искренне, всем сердцем и без остатка и, что очень поразило брюнета, никогда не спрашивал его о прошлых отношениях, а вот к Саске, изначально, ревновал. Да, Итачи опасался, что теперь он не сможет правильно распределять свое внимание, чтобы и Дей не хмурился, и Саске не дулся, поэтому он не нашел лучшего выхода, как познакомить этих двоих, и был приятно удивлен тем, как омега и его брат восприняли друг друга. Помнится, отото долго восхищался Дейдарой, хотя на тот момент сущность в Саске ещё не пробудилась, и он, соответственно, не мог прочувствовать его ментально. Мальчик восхищался его красотой, манерами, образованностью и, конечно же, целиком и полностью одобрил выбор брата, а Дей в свою очередь подчеркнул, что он впечатлен воспитанием младшего Учихи и его взрослыми взглядами на жизнь в столь юном возрасте. В общем, Итачи тоже был приятно удивлен развязкой ситуации, а потом Саске пробудился как омега.

Он поддержал брата, хотя до сих пор корил себя за то, что в первые минуты не смог сдержаться, и это притом, что у него уже был Истинный, но все же Итачи был поражен не менее родителей, пусть и не показывал этого, ведь мало того, что в клане Учиха рождались преимущественно альфы, так ещё и доктора, начиная с восьми лет, заверяли их, что Саске будет альфой. Почему светила медицины и науки не увидели, что строение внутренних органов отото отличалось от альфьих, оставалось загадкой, ведь современное оборудование позволяло уже после двенадцати лет с 99% точностью определить статус ребёнка, но сам Итачи посчитал, что, значит, так было нужно, хотя, если бы они хотя бы предполагали подобное, то, конечно же, воспитание братишки было бы кардинально иным. Впрочем, новость о том, что в клане Учиха пробудилась омега, да ещё и мальчик, воспринялась обществом с уважительным одобрением, что было более чем понятно Итачи, ведь теперь у многих кланов появился шанс породниться с Учиха, при этом не войдя в их семью, но Саске оказался им не по зубам, напрочь отвергнув всех ухажеров и самостоятельно выбрав себе альфу.

Пожалуй, именно этого момента Итачи боялся больше всего, но не потому, что ему придется поговорить с братом-омегой на темы отношений или секса, это ничуть не смущало их обоих, а потому, что он боялся излишне вмешаться в ситуацию и тем самым сделать брату больно, либо отговорив его от отношений, либо, наоборот, одобрив те, которые должен был пресечь. Так было и с Наруто: Итачи долго к нему присматривался, оценивал, собирал о нем сведения, причем ещё задолго до того, как Саске рассказал ему о своих чувствах к сэнсэю, потому что… потому что, наверное, ещё тогда, в день смотрин, когда эти альфа и омега впервые встретились, он понял, что между ними появилось взаимное притяжение, как бы сказал доктор Шиин, связующая нить. В общем, кандидатуру Наруто он одобрил, пусть так до конца и не узнал, что же блондин скрывает помимо того, что его ментальная сила… странная, хотя, сам Итачи считал, что здесь он уже пошел на поводу у собственных эмоций, увидев в Намикадзе много того, что ему импонировало и отвечало его личностным представлениям о достойном его отото альфе, но все же он будто предчувствовал, что все не будет так просто. И вот, теперь, в сию минуту, ему предстоял действительно непростой разговор с братом, слов для начала которого он так и не смог подобрать.

– Говори уже, аники, - буркнул Саске, отводя взгляд, - только не смотри так, пожалуйста, - и подросток замолчал, чувствуя, что брат не то чтобы чем-то расстроен или же сердится на него, но и эмоции сейчас переживает не самые радужные. Скорее всего, это было беспокойство, причем, как понял омега, относительно его персоны. Беспокойство, вызванное не столько его состоянием, сколько чем-то, о чем он и сам не знал, но, похоже, скоро узнает. Вот теперь ему стало предельно ясно, почему нии-сан так задержался – брат хотел поговорить с ним о чем-то важном наедине.

– Саске… - Итачи подошел к койке и нерешительно прикоснулся к руке брата кончиками пальцев, в данный момент отгородившись от их связи, чтобы просто видеть, а не, получается, выуживать, выкрадывать, тянуть из брата то, что было спрятано в глубинах его души. – Скажи, отото, что ты на самом деле чувствуешь к Намикадзе Наруто?

– Я… - подросток вскинулся, резко поднял голову, посмотрел брату в глаза, собираясь ответить, но слова будто застряли у него в горле, сдавив мышцы плотным кольцом и заставив вновь отвести взгляд.

Порой он был так слаб, что самому становилось противно, хотя Саске и понимал, что он – омега, что ему от природы присуща эмоциональность, чувственность, более глубокое переживание и отзывчивость, но, казалось, подросток научился с этим справляться, хотя так, и правда, только казалось, ведь это рядом с Суйгетсу, Карин, даже Джуго он был сильным, волевым, непоколебимым, держал лицо при родителях и родственниках, взирал с некой надменностью на всех своих ухажеров и с пониманием относился к чудачествам своего альфы, но рядом с Итачи… Брат был намного сильнее его, умнее, опытнее, умел видеть зерна истины там, где все было прикрыто искусной ложью и напускной безмятежностью. Казалось, он даже видел суть сущности особи, и сила Древнего была здесь ни при чем, поэтому рядом с аники он и не умел скрываться, играть и сдерживаться, действительно становясь слабым.

Итачи всего лишь задал вопрос, обычный вопрос, на который он должен был ответить: «Наруто мне нравится. Он хороший, достойный альфа, мне с ним комфортно, и я бы не хотел, чтобы мы расстались», - но только брат умел ставить вопрос так, что прежде, чем ответить, нужно было раскрыть свою душу, в первую очередь перед самим собой. Что он чувствовал к Наруто? Пожалуй, Саске мог сказать – много чего, в том числе и обиду, и злость, и легкое разочарование, но это сейчас, когда он хотел, чтобы его альфа был рядом с ним, а тот даже не поинтересовался его состоянием, а если говорить в целом… Омега, зажмурившись, представил, что Наруто сейчас перед ним, что он смотрит в его завлекающие глаза цвета морской волны, что ощущает его дыхание на своей коже, что осязает его биополе, а вокруг них нет ничего и никого, только они вдвоем, и в этой обстановке ему нужно сказать альфе о своих чувствах, без масок, недосказанности и отворачивания от правды, какой бы она ни была.

Наверное, Саске предпочел бы ничего не говорить, а оказаться в теплых, бережных объятиях блондина, просто побыть омегой, вдохнуть заманчивый запах альфы, ощутить жар его тела, прикрыть глаза, замереть и просто помолчать, чтобы вместо него сказало его биополе, нити которого он бы обязательно переплел с нитями Намикадзе. Но все это было не то, потому что молчать и уповать только на ментальные ощущения нельзя, ведь эти самые ощущения могут быть настолько противоречивы, что только запутывают и сбивают с толку, хотя и слова порой ранят ещё больнее, нежели ментальный удар. Наверное, Саске сказал бы Наруто, что он заворожил его с первого взгляда, и дело было не в том, что он сам был юным, несведущим омежкой, который впервые столкнулся со зрелым альфой, а в том, что он увидел в Намикадзе что-то, что за весь этот год не увидел ни в одном другом альфе, словно почувствовал судьбоносность мига этой встречи. Но все это было детским лепетом, а ему нужно было сказать что-то более весомое и конкретное, то, что действительно отображало его чувства, и вот тут Саске натыкался на барьер, который они с альфой так и не смогли преодолеть, несмотря на всю искренность и обоюдность их желания быть вместе, потому что, получается, у каждого из них были свои тайны.

Если бы он только мог… если бы только Наруто доверился ему и был с ним откровенен… если бы альфа не боялся за него и не прятал свою истинную сущность… Да, именно в этот момент он бы отпрянул от своего альфы, посмотрел бы ему в глаза, чтобы увидеть тот холодный, стальной блеск, который он порой замечал, и от которого его самого пробирала дрожь, но осознание того, что Намикадзе отгораживается от него, чтобы обезопасить, наверное, придало бы ему сил, и он бы высказался, впервые за все время их отношений. Кем бы ни был Наруто, что бы он ни скрывал, какие бы тайны не были заключены в его прошлом, он все равно хотел быть рядом с ним. Он хотел разделить с ним эту ношу, хотел понять, что же так тяготит альфу, в чем причина его необъяснимых исчезновений, и почему он так боится к нему прикасаться. А альфа боялся, каждый раз, когда они были вдвоем, когда он обнимал и целовал его, Наруто сдерживал себя, порой Саске даже чувствовал, как напряжен каждый его мускул, как выверено каждое движение, будто альфа контролирует даже свое дыхание и сердцебиение, и это было… ужасно. В его представленном видении Наруто отдалялся от него и смотрел так, будто укорял в том, что Саске так и не смог его понять, тем самым не сберегши их отношения. Но что он, омега, мог понять помимо того, что альфа… ненавидит себя?

Заключить собственную сущность в клетку из внутренних барьеров, постоянно держать себя под контролем, отгородиться от общества, разорвать связь с семьей, презирать свою силу – неужели альфа за что-то наказывал себя? Да, похоже, но это было не просто наказание, а будто измывательство, причем сам Намикадзе был уверен в том, что он поступает правильно. Значит, именно поэтому, наказывая себя и решив, что у него нет права на счастье, Наруто сперва и отвергал их взаимные чувства. Но он, Саске, почему-то не понимал этого раньше, обосновывал все чем-то более обыденным и малозначимым, даже не помыслив о том, что человек, тем более альфа, может испытывать нечто подобное. Вот почему Наруто так дорожил им, почему предпочитал где-то отсиживаться, убегать и прятаться от него в те моменты, когда, очевидно, испытывал влечение, а он сердился на своего альфу, не подумав, что в жизни есть вещи, которые лучше не подымать на поверхность. Да, его волновало то, что же могло произойти с Намикадзе, раз он добровольно распял себя на кресте повиновения, возложил свою жизнь на жертвенный алтарь и сознательно вонзил кинжал в сердце своей сущности, ведь нельзя помочь человеку, не зная причины его беспокойства и горя, но ещё больше его волновало… Нет, он сам боялся той правды, к которой так отчаянно стремился, опасаясь, что она окажется именно тем перекрестком, на котором их с Наруто пути разойдутся. И альфа это чувствовал, не мог не чувствовать, а он относился к собственным страхам, как к данности, маскируя их под личиной обиды и недопонимания.