Сущность Альфы

– Страшно мне, Гаара, - признался Наруто, так и не повернувшись к аловолосому. – Люблю Саске так, что аж голова кружится, и боюсь любить, потому что, если я вновь ошибся, если он не тот, кто мне предназначен, если повторится то, что произошло шесть лет назад, мне будет наплевать на то, кто попадет мне под горячую, в прямом смысле этого слова, руку

– И что ты хочешь этим сказать? – насторожился Гаара, чувствуя, насколько тяжело и болезненно дались блондину эти слова, кроме признания в любви, конечно же, чем повязанный остаточно выбил его из колеи, не просто признав свои чувства, а вообще впервые в жизни открыв свое сердце и так самоотверженно полюбив

– Не сказать, а попросить, - резко ответил альфа, поворачиваясь и, несмотря на свернутость своего биополя, все так же продолжая смотреть на друга глазами с оранжевой радужкой и вертикальным зрачком. – Если моя сущность прорвет барьеры, не растрачивай силы, не думай и не останавливай разрушение связи, просто сделай то, чему учил тебя Джирайя

Услышав это, Собаку прикрыл глаза и глубоко вдохнул, понимая, что он просто не может воспротивиться решению друга, но и выполнить его просьбу… Да, он знал, осознавал и готовился к тому, что подобный момент мог настать, но все же Собаку видел успехи своего повязанного в контроле над его сущностью, уповал на то, что отношения с Саске придадут альфе сил, что он сам сможет уберечь Наруто от той судьбы, которая постигла почти всех таких, как он, но реальность была такова, что в ней не было места его личностным приоритетам, эмоциям и чувствам, потому что, как бы ни хотелось в это верить, Намикадзе говорил правду. Открыв глаза и подняв голову, Гаара твердо посмотрел на друга, а после выразительно кивнул, давая свое молчаливое согласие, на что в ответ получил благодарную улыбку.

========== Глава 34. Часть 1. ==========

– Тише, маленькие. Тише, - Дейдара успокаивающе погладил себя по туго выступающему, приподнятому к груди животу, чувствуя, как под ладонью беспокойно толкаются его малыши. – Ну, что вы сегодня разбушевались, а? Чувствуете, что рядом нет папочки-альфы? – блондин, поморщившись, залпом выпил мутное содержимое высокого стакана, которое Цунаде-сама гордо называла витаминным коктейлем, а после с громким стуком поставил опустевшую тару на стол. – Гадость, - проворчал омега, осторожными шажками, одной рукой придерживая живот, а второй опираясь о стену, побрел в гостиную.

За эти несколько недель он уже привык к тишине и спокойствию, как и к своему безмятежному состоянию, поэтому сегодняшняя повышенная активность малышей его слегка пугала, и, что самое главное, все началось почти сразу же после ухода Итачи. Нет, энергетика ему не требовалась, поэтому беспокоить мужа омега не собирался, чувствуя, что в энергетическом плане с ним все в порядке, а вот физическое состояние… Живот словно камнем придавило, поэтому ему было так тяжело передвигаться, фактически, Дейдара едва переставлял ноги, из-за чего путь на кухню и обратно занял у него, казалось, вечность. Поясницу ломило так, что он не мог ни присесть, ни прилечь, а стоять ему не позволяли дрожащие, подкашивающиеся ноги, а ещё ему было жарко. Ночная рубашка, доходившая омеге чуть ниже колен, была сделана из тонкого, мягкого, приятного к телу хлопка, но в то же время она будто душила его, колола кожу и неприятно липла к телу оттого, что пропиталась его испариной.

Это был плохой знак. Дейдара чувствовал, что что-то не так, что малыши беспокойны не потому, что они проснулись и требовали энергетику, а потому, что им что-то не нравилось, что им тоже плохо, и это вызвало просто панический прилив страха. Омега понимал, что срок в семь месяцев – это не тот срок, на котором обычно рожают, но у него ничто не было обычно, фактически, он весь этот месяц ждал, что что-то произойдет, что-то плохое, и это произошло, именно сейчас, когда его супруга не было рядом. Страх ещё больше усугублял его состояние, мешал нормально дышать, из-за чего блондин жадно хватал ртом воздух и с усилием выталкивал его обратно. Теперь дрожали не только руки или ноги, а и все тело, по которому, в прямом смысле этих слов, пот стекал в три ручья, но вновь-таки энергетического истощения он не чувствовал, чувствовал только жар, который, казалось, проник сквозь кожу и теперь обжигал его внутренности. Паника в этой ситуации была абсолютно неуместна, Дейдара это понимал, но совладать с ней не мог. Он боялся за малышей, не за себя, до себя ему уже несколько месяцев не было дела, только за своих мальчиков, которым он при любых обстоятельствах и любой ценой должен был дать жизнь.

Кое-как доковыляв до дивана в гостиной, Дейдара несколько минут усаживался на него, чувствуя, как при каждом движении живот буквально раздирает болью.

– Сейчас, мои хорошие. Сейчас, - шептал омега, концентрируясь на том, что он говорит, чтобы хоть как-то отвлечь себя от боли, волны которой пульсировали во всем животе, отдаваясь в ноги и на сердце, ритм которого рвано сбивался. – Сейчас папочка присядет, сосредоточится и свяжется с вашим отцом, - ему удалось занять более-менее приемлемую позу, хотя при этом блондин и не сидел, и не лежал, а тяжело привалился на правый бок, спешно подкладывая под живот подушки. – Итачи же у нас сильный, уже, думаю, почувствовал, что нам плохо и мчится сюда. А папочка-альфа у нас такой – в обиду никого не даст. Ой! – Дейдара вскрикнул, потому что кто-то из малышей пнул его так, что потемнело перед глазами. Блондину вообще показалось, что от такого толчка у него на животе лопнули и кожа, и мышцы, тем более что новая волна боли была намного сильнее, отчетливее и настырнее, будто нарочно указывая на то, чтобы промедление опасно, а ситуация критическая.

Дейдара, стиснув зубы и уцепившись одной рукой за край дивана, заставил себя не думать о боли, иначе он бы просто не смог связаться с мужем, применив ментальный зов, а связаться нужно, причем срочно, не медля, потому что омега чувствовал, что… теряет детей. Слезы текли по его лицу, на губах отчетливо ощущался привкус крови, диван под ним был мокрым и липким, но не от пота – похоже, у него отошли воды, но схваток не было, только боль. Раньше он был очень чувствителен к боли, даже обычный порез пальца казался ему целой катастрофой, но именно сейчас Дейдара был готов вытерпеть что угодно, лишь бы его не покинули силы, и он смог связаться с мужем, хотя, как он чувствовал, эти самые силы стремительно его покидали, ввергая в темень болевого шока.

Обычно, для того чтобы послать Итачи ментальный зов, он не прилагал никаких усилий, просто концентрировался на их связи Истинных и передавал своему альфе необходимые эмоции так, будто тот был рядом, перед ним, но сейчас это ему почему-то не удавалось. Омега банально не мог раскрыть свое биополе. Казалось, что его накрыло громадным колпаком, который и мешал ментальным виткам обрести силу, заставляя энергетику совершать замкнутый круг внутри него самого, причем и начало, и завершение этого круга было связано с энергетическим куполом в его животе. Дейдара пытался сконцентрироваться, взывал к своей сущности и требовал высвободить биополе, но все это напряжение, копошение, старание только вызывало дополнительную боль, на этот раз во всем теле, будто, с треском, рвались мышцы. Нет, не мышцы, а энергетические каналы. Вся его энергетика уходила на то, чтобы поддержать купол, чтобы не оборвать его связь с детьми, чтобы не причинить им вред, именно поэтому сил ни на раскрытия биополя, ни на ментальный зов у него не было. Ну, и пусть. Пусть его сила и энергетика текут в малышей, пусть рвутся каналы, пусть уплывает сознание – это все не важно, ведь он предвидел, был предупрежден, знал об этом, как и о том, что самостоятельно родить он не сможет, как и о том, что ему, скорее всего, не выжить. Сейчас главное не это. Главное – связаться с Итачи и попасть в больницу. На этом его миссия будет практически завершена, потому что он в любом случае оставит себе кроху сил на то, чтобы выдержать операцию и хотя бы разок взглянуть на своих мальчиков, а что будет дальше… Да, Дейдара понимал, что у него этого самого «дальше» не будет, но это не означало, что сейчас он должен опустить руки и не бороться.

– Ладно, - гортанно прохрипел омега, силясь подняться, - пойдем другим путем

Ему нужно было всего лишь привстать, протянуть руку и взять телефон, а там – одна кнопка и Итачи уже будет мчаться к нему, но это оказалось не так-то просто. Дейдара упирался руками в диван, но мокрые ладони скользили по обивке, локти подгибались, а каждый сустав ныл так, что, казалось, в него вгоняют раскаленные спицы. А ещё он не чувствовал ног, только легкое покалывание, будто те затекли, но колкость и судороги никак не хотели отступать. «К бесам ноги!», - мысленно подавил собственную панику блондин, вырывая из-под себя подушки и бросая их на пол, что помогло ему улечься на спину.

– А-а-а! – крик вырвался из его груди, а мир вокруг начал стремительно темнеть, при этом погружая омегу в огненную пучину боли, в которой уже все его тело разрывали спазмы, особенно живот, малыши в котором так и не успокоились, отчаянно, отстаивая свою жизнь, пинаясь. Только ощущение драгоценной жизни внутри себя заставило Дейдару отогнать спасительную темноту и, невзирая на тяжесть, боль и жжение в легких, снова уцепиться за реальность. Ему нужно… просто необходимо… хоть на изнанку вывернуться, но дотянутся до телефона. И омега потянулся, понимая, что подняться он просто не в состоянии, ведь все его силы уходили на то, чтобы поддержать целостность купола, ведь, если купол разрушится, малыши погибнут.

Рука была невероятной тяжелой, но при этом слабой. Дейдара видел, понимал, что, не будь он будто прикованным к дивану, он бы с легкостью дотянулся до столика, на самом краю которого лежал телефон, но даже пальцы, которые нужно было выпрямить, чтобы уцепиться за трубку, отказывались ему подчиняться. Совсем чуть-чуть, буквально несколько миллиметров, блондину даже удалось немного податься корпусом в сторону, чтобы точно дотянуться до стола, при этом, со слезами на глазах и кровоточащими губами, игнорируя лихорадочный жар, который расползался в нем, по нему и под ним. Кончики пальцев уже коснулись прохладной поверхности телефона, и омега, собрав все силы на последний рывок, потянулся к кнопке с цифрой один, понимая, что взять и поднести телефон к уху он просто не сможет, а Итачи хватит и безмолвия в трубке, чтобы понять, что что-то случилось, и в тот же момент раздирающая в клочья боль выгнула его тело, заставляя все мышцы конвульсивно сокращаться. На этот раз Дейдара не выдержал, отдавшись боли и тьме, с головой окунувшись в их омут, растворяясь в холодном жаре небытия и, задыхаясь, уходя на её глубину, где не было ничего, кроме лишающей сознания пустоты.