Сущность Альфы

Найти свою семью ему не составило особого труда, ведь он за ними наблюдал, точнее, наблюдали его люди под бдительным руководством Майто Гайя, не раз, в прямом смысле этих слов, спасавшего ему жизнь, чтобы в случае опасности спрятать, скрыть, уберечь, что, слава богам, так и осталось всего лишь предосторожностью, а вот подойти и предстать перед возлюбленным было сложно. Хатаке видел, насколько гармонична эта маленькая семья из двух человек, и поэтому сомневался в том, что он имеет право вмешиваться в её жизнь, но и оставаться в стороне всего лишь наблюдателем альфа больше не мог. Если его не любят, если его присутствие будет в тягость, если он привнесет смятение своим появлением, Какаши готов был отступить, поэтому и выбрал именно этот момент, когда Аэми, так похожая на него девочка, была далеко и не могла его увидеть. Интересно, Аэми знает о нем? Ирука рассказывал девочке о её отце-альфе? Показывал ей эту фотографию, которую он сейчас держал в руке? Впрочем, сейчас это было не так уж и важно, главное, реакция Умино, его первые слова после столь длительной разлуки и его чувства.

Омега ощетинился, и Какаши даже отступил на шаг, не понимая, что, собственно, вызвало такую реакцию. Он же просто посмотрел, даже биополе свое не раскрыл, хотя, наверное, именно в этом и была его ошибка, та ошибка, которую он совершал уже много раз. Возможно, сейчас он не имел права поступать именно так, бесцеремонно, нагло, самоуверенно, но альфа ощутил, что Умино почувствовал в нем угрозу, увидел её в его закрытости и поверхностном взгляде, в том, что, как отпечаток, наложил на него Корпус. Объяснять слишком долго, хотя Ирука, скорее всего, и не захочет его слушать. Развернуться и уйти ему не позволяла сущность, отчаянно вырываясь из-за внутренних барьеров, чтобы, наконец, почувствовать своего омегу. Молчать и дальше – чревато последствиями, потому что Ирука, защищая себя и ребёнка, готов был атаковать в любую минуту, поэтому Какаши не оставалось ничего, как уже в который раз просто пойти напролом, широко шагнув вперед, обняв, притянув к себе, раскрыв свое биополе, опутав ментальными нитями и собственнически прильнув к губам возлюбленного, решив, что только так, в поцелуе, он сможет объясниться без слов и будет понят.

Ирука застыл в крепких объятиях, отказываясь верить в то, что все слова, все фразы, все речи оказались ненужными, бессмысленными, потому что, оказывается, все было так просто. Теперь он чувствовал, пусть ещё и не отвечал на поцелуй, но уже ощущал, что альфа пришел за ним, к нему, ради него. Нет, за ними, к ним, ради них. Он догадывался, чувствовал, что не остался без присмотра, хотя старался не думать об этом, чтобы не прорастить в своем сердце зерна неуместных надежд, но ментальные ощущения были слишком сильны, чтобы отгородиться от них, тем более тогда, когда его собственное биополе с жадностью впитывало в себя энергетику альфы, а сущность покорно урчала внутри. Его любят – омега чувствовал это. Несмотря ни на что. Оставив все связи, все обиды, все недопонимание в прошлом. Теперь его альфа будет с ним, с ними. Это он тоже почувствовал. И они начнут с чистого листа. Прямо сейчас. С этого жаркого, долгожданного, сладкого поцелуя.

– Немедленно отпусти папу, альфа! – на высокой ноте, но требовательно прозвучало совсем рядом, и Ирука, фыркнув в поцелуй, но не спеша покидать крепкие объятия, повернулся к своей маленькой защитнице, умиляясь её воинственному виду, строго нахмуренным бровям и крепко сжатым кулачкам

– Это не просто альфа, Аэми, - утопая в нежности ментальных прикосновений возлюбленного, задыхаясь в вихре их обоюдных чувств, не желая терять тепло долгожданной близости, едва слышно от переполняющих его эмоций, ответил Ирука. – Это Хатаке Какаши. Твой отец

– Отец? – девочка, закусив губу, скептически посмотрела на высокого, широкоплечего военного, замечая, как натянуто, неловко, слегка виновато, альфа улыбается ей в ответ, при этом явно не собираясь отпускать папу. – Тот, который герой? – решила на всякий случай уточнить Аэми, потому что, да, мужчина был похож на героя, вон как звезды на плечах блестят и глаз странный, как у персонажа из комиксов. К тому же, как она знала, герои всегда появляются в самый нужный момент, а папе он был нужен, потому что тот грустил и все чаще смотрел на какую-то фотографию, которую не показывал даже ей. Теперь папа улыбался, значит, альфа перед ней добрый, пусть и смотрит странно, как злодей. Но папе можно доверять. Папа её защитник. Пока что, пока она сама не стала сильной альфой. Папа больше не будет грустить и плакать. И девочка улыбнулась, протянув вперед ладошку, на которой аккуратно сомкнулись пальцы сильного мужчины.

– Герой, значит? – хмыкнув, переспросил Какаши, одной рукой придерживая своего омегу за талию, а второй бережно сжимая теплую ладошку дочери

– Да, - вместо папы ответила Аэми, потому что она слышала эту историю много раз, сама просила рассказать её ещё и ещё, пока не выучила наизусть. – Ты очень любил папу, но ушел, чтобы спасти мир, пообещав вернуться, когда спасешь. Ты ведь спас? – со всей серьезностью спросила девочка, понимая, что если это так, то отец больше не уйдет и будет с ними

– Ну, как бы… – даже выдержка корпусника перед столь настойчивой малышкой с непоколебимым упрямством во взгляде серых глаз дала трещину, и Какаши замялся, боясь и оттолкнуть ребёнка своим молчанием, и разрушить, похоже, красивую сказку, которую о нем сложил омега. – Спас, - выдохнул альфа, надеясь, что этого короткого ответа будет достаточно, чтобы больше не ворошить прошлое

– И больше не уйдешь? – не унималась Аэми, потому что ей самой не хотелось, чтобы этот альфа уходил, чтобы отец снова исчез на много лет, даже ради спасения мира

– Нет, - Хатаке выразительно, чтобы ни у дочери, ни у его омеги не осталось сомнений, поцеловал возлюбленного в висок. – Не уйду

– Какаши, - робко позвал Умино, подавая дочке ладонь так, что девочка теперь держала обоих родителей за руки, а после посмотрел своему альфе в глаза, чувствуя, что каждое слово, сказанное мужчиной, было правдой: любимый, отец их дочери, рядом, любит в ответ, навсегда, - с возвращением.

– Вы уверены, что заказ прибудет в первых числах следующего месяца? – слегка нахмурив тонкие светлые брови и пристально посмотрев на молоденького омежку, явно подрабатывающего в магазине сувениров и подарков в свободное от учебы время, Ино требовательно постучала ноготком по стойке, чем ещё больше взволновала пытающегося угодить знатной даме мальчишку

– Конечно! – пылко заверил строгую покупательницу омежка, вструнившись и начиная спешно бормотать заученную речь. – Торговый дом «Идзанаги» сотрудничает с Рицу-сама, который является признанным во всем мире мастером резьбы по мрамору и огранке драгоценных камней, уже более десяти лет. Все его работы проходят сертификацию и являются авторским произведением искусства. В случае вашего заказа каждая кость для сеги будет вылита с индивидуального слепка, а рисунки…

– Довольно, - скучно наморщив носик, бесцеремонно прервала мальчишку Ино, снова ткнув пальчиком с острым ноготком, только на этот раз в бланк заказа, к которому был прикреплен счет на довольно внушительную сумму. – По исполнению отправьте заказ в подарочной упаковке вот по этому адресу, - девушка выразительно и уже в который раз постучала ноготком по стойке, тем самым привлекая внимание омежки к ряду массивных золотых колец, которые украшали каждый тонкий пальчик, - а счет перенаправьте в банк к оплате от имени Нара Шикамару

– Не волнуйтесь, Нара-сан, - омежка почтительно поклонился, на что сама Ино только фыркнула, прекрасно зная о том, что юный сотрудник за заказ на столь солидную сумму получит не менее солидную прибавку к почасовому окладу, - Торговый дом «Идзанаги» гарантирует выполнение обязанностей в установленный срок

– Не сомневаюсь, - посчитав, что в этой беседе последнее слово должно быть за ней, омега сдержано кивнула и, аккуратно сложив свою копию заказа и счета в маленькую сумочку, развернулась, сразу же улыбнувшись супругу, который стоял в стороне, явно будучи больше заинтересованным обстановкой в самом магазине, нежели покупкой, за которую ему предстояло выложить сумму, естественно, не иен с завидным количеством нулей

– Ну, вот и все, - будто бы говоря и за себя, и за мужа, начала Ино, за семь лет супружеской жизни уже привыкнув к тому, что её альфа предпочитает держаться в стороне от суеты, так сказать, мирской, предпочитая уединение и тишину, в которой, как говорил Нара, думать проще и продуктивнее, а для действий открывается больший простор. – Я заказала прекрасный подарок, которому, думаю, твой отец, как любитель игры в сеги, будет очень рад

– Его столетие только через месяц, - дельно подметил Шикамару, так и не сочтя нужным посмотреть на жену и заинтересованно поглядывая на большой бело-черный веер с тремя фиолетовыми кругами, который идеально бы вписался в интерьер его кабинета, например, на стене напротив рабочего стола, хотя, надо признать, альфа никогда не был любителем всякого рода безделушек. – Стоило ли так суетиться? – конечно же, это был риторический вопрос, потому что сам Нара считал более практичным подарить отцу хотя бы тот же зонт, ведь толку и практичности в дизайнерском, авторском, эксклюзивном и так далее наборе для игры в сеги он просто не видел. Да, красиво, но эта красота – лишь на поверхности, и, на самом деле, в сёги на мраморной доске фишками из хрусталя играть никто не будет. Просто сборище для пыли и красивый экспонат для демонстрации гостям. Не более.