Сущность Альфы

– Я подумаю над этим, Мадара, - спустя несколько минут, с легкой благосклонностью ответил Курама, по состоянию биополя альфы чувствуя, насколько для него важен его ответ, но и сдаваться, соглашаться, идти на поводу у мужчины, не собираясь. – Вот только скажи, - омега прищурился, не позволяя брюнету потерять с ним зрительный контакт, - почему я? Омег много, - багряноволосый выразительно развел руки в стороны, зная, что Учиха предпочитает именно омег, видя в женщинах-альфах исключительно таких же, как и он, альф, - да и для медицины сейчас практически не существует границ, так что, - на этот раз Узумаки пожал плечами, - на мне свет клином не сошелся

– Не буду повторяться, Курама, относительно того, что я люблю тебя, и для меня не существует других омег, - с легким нетерпением начал отвечать Мадара, понимая, что омега, скорее всего, не нуждается в ответе на свой вопрос, просто желает потешить собственное самолюбие, которое, как бы ни трудно это было признавать, он готов потешить. – И, да, я бы мог прибегнуть к услугам докторов и суррогатной особи, но я хочу нашего ребенка, - альфа решил-таки раскрыть все карты, с годами поняв, что Узумаки ценит откровенность и правду, какими бы они ни были, - хочу Учиху, в жилах которого будет течь и твоя кровь

– Знаешь, Мадара… - Курама уже сейчас решил дать свой ответ, уважая мужчину и его чувства, оценив его искренность, проникнувшись к нему симпатией и благосклонностью, но закончить свою мысль ему не дал хлопок входной двери, который заставил омегу нахмуриться. Только один человек мог так, по-хозяйски, прийти к нему в дом, даже Мадара и тот звонил и чинно ожидал разрешения, а этот альфа вел себя нагло, самоуверенно и собственнически. Впрочем, иным Хаширама Сенджу никогда и не был… и не будет.

– Утро доброе, - Хаширама явно пребывал в хорошем расположении духа, поскольку его биополе так и искрило позитивными, яркими эмоциями. – Курама-кун, Утаката-кун, - альфа галантно поцеловал руку каждому омеге, при этом выразительно дольше прикасаясь губами к ладони багряноволосого. – Мадара-сан, - брюнет крепко, без тени какой-либо неприязни или же конкуренции пожал руку мужчине, на что получил не менее крепкое и товарищеское пожатие. – И, конечно же, мои мальчики, - Сенджу, лучась умиленной улыбкой, расцеловал малышей, которые довольно щурились и льнули к отцу, наперебой что-то лопоча ему о том, что скоро у них появится братик

– Братик? – поставив Хидеки на ноги и трепетно взъерошив его багряные волосы, Хаширама обернулся и с нескрываемой любовью посмотрел на Узумаки, теперь уже лучась и надеждой, что, естественно, не осталось незамеченным остальными. – Значит, Курама, ты таки принял решение? – альфа робко потянулся своими ментальными витками к омеге, впрочем, не вкладывая ни в один из них ни желания, ни страсти, ни похоти, только уважение, благодарность и любовь. – Ты родишь мне сына? Сенджу?

– Правда, Мадара-сан, у глупцов мысли сходятся? – уловив удивление и растерянность со стороны Учихи, Курама не смог удержаться и интригующе улыбнулся, при этом отгораживаясь от витков Сенджу, чтобы второй альфа не усомнился в том, что он по-прежнему не отдает свое предпочтение ни одному из них

– И что же я пропустил? – взволновано осведомился Хаширама, чувствуя, как внутри него зарождается ревностная волна, которой, по сути, уже не должно было быть, ведь он приказал своей сущности смириться, укротил её собственнические порывы и даже приблизил к себе одного омегу, ничего ему, собственно, и не обещая, ведь статус любовника главы клана Сенджу и так давал ему много привилегий, что того полностью устраивало

– Мадара-сан тоже изъявил желание обзавестись наследником, - ответил Утаката, слегка покачав головой, ведь сказать о том, что он был полностью согласен с фразой мужа, ему не позволяла вежливость

– Вот, значит, как, - опустив голову и слегка нахмурившись, Сенджу присел на диван, рядом с Учихой, при этом явно не заботясь тем, что их биополя оказались в опасно близком контакте друг с другом, и задумался

О том, что он хочет ребёнка, сына, Сенджу, Хаширама известил Кураму недели две назад, рассчитывая на то, что омеге нужно время, чтобы подумать над его предложением, а этого самого времени было предостаточно, потому что своим правом на течку альфа мог воспользоваться только через полгода, но это время было мелочью по сравнению с тем, что Узумаки мог дать свое согласие. Не то чтобы он так уж нуждался в наследнике, все-таки у него ещё вся жизнь впереди, и только богам известно, что ожидает его в будущем, может даже, новая и сильная любовь, законный супруг, дети, но сейчас подобное решение казалось ему правильным.

Он мог потерять Кураму в любой момент, тем более что брюнет видел, что омега более привязан к Учиха, больше ему доверяет, даже их связь намного сильнее, нежели их собственная, хотя, по сути, ни он, ни Мадара не значили для Узумаки столько, сколько значил он сам для них. У Курамы есть супруг, пусть и омега, но сам Хаширама научился ценить личную жизнь человека, перестав претендовать на что-либо со стороны омеги, кроме положенной ему течки. Наверное, прав был Утаката, когда несколько лет назад, пользуясь случаем, то есть их беседой с глазу на глаз, сказал ему, что для него Курама всегда был трофеем, призом, который так и остался недосягаем, пусть и был у него почти в руках, что его любовь к Узумаки превратилась в некую форму одержимости, подпитываемая собственническими инстинктами, и он с этим согласился, понимал толики правды в словах шатена, но перестать любить, как он ни пытался, не смог.

С годами пришло смирение, тем более что, как у главы клана Сенджу, у него больше не было права на личные блажи, предпочтения, порывы и опрометчивые поступки, и альфа даже думал, что он сможет забыть Кураму, что кроме дружбы, работы и сыновей их больше ничего не будет связывать, но, как оказалось, так он действительно только думал. Хаширама не хотел вспоминать о том, через что ему пришлось пройти, когда пришло осознание, что любимого таки придется делить с другим альфой и омегой, когда он понял, что даже не делить, а мириться с тем, что и ему, как и Мадаре, отведена второстепенная роль в жизни Узумаки, что на первом плане для омеги всегда будут его дети и его муж. Сущность яростно противилась, и почти сразу после рождения мальчиков он посещал особняк Узумаки исключительно только для того, чтобы повидать сыновей, ограничив свое общение с Курамой, желая искоренить любовь к нему, а после… после, как вспышкой, он понял, что у него СЫНОВЬЯ, и это окончательно сломило его сопротивление.

Мир начал видеться в ином свете, и Сенджу первое время не верил своим ощущениям, которые кардинально отличались от тех, которые он испытывал с момента своего пробуждения. Он был слеп, глуп и ограничен ментально, не в плане силы, а в плане восприятия, принимая идеалы и устои своего клана, но не осознавая их исток, их важность и их значимость. Возможно, он начал лучше понимать Кураму, разговоры между ними наполнились смыслом, они вообще много говорили о жизни, государстве и мире в целом, даже в период течек омеги им больше не овладевала похоть, только страсть и нежность, которую он и дарил возлюбленному. Наверное, именно это Узумаки и имеют в виду, когда говорят «сорвать маски», и пусть он не сорвал все маски Курамы, но он смог понять его жизненную позицию, увидеть в ней зерно истинности, её неординарность, но вывереность и правильность, чем был очень горд. Возможно, если бы их отношения с Курамой сложились, он бы, и правда, оставался в тени своего мужа-омеги, потому что, несмотря на то, что он был старше багряноволосого всего на год с хвостиком, Узумаки был намного мудрее его, мудрее потому, что сам сформировал себя как личность. Похоже, быть вместе им не суждено, они были слишком разными, словно принадлежали к двум противоположным мирам, и притягивались друг к другу только потому, что таков закон противоположностей, и все же это понимание не пересилило его любовь.

Любовь бывает разной – вот что понял Хаширама. Он любил Кураму разумом, мог быть настоящим, самоуверенным, наглым, эгоистичным, слабым и даже подавленным только с ним, только ему он мог рассказать о том, насколько же на самом деле его тяготят обязанности главы клана, сколько у него внутри потаенного страха, что он может не справиться, что его ошибки могут повлечь за собой непоправимые последствия, только Курама мог успокоить его, вселить надежду и дать действительно мудрый совет. Мадара любил багряноволосого сущностью, которая привязалась к омеге, чувствуя в нем того, кто способен противостоять её буйному нраву, того, ради которого она способна измениться, того, кому она готова была отдать всю свою энергетику без остатка – сущность альфы жила вместе со своей второй половинкой. Утаката же любил Кураму сердцем, всецелостно, самоотверженно, жертвенно, восхищенно, до последнего вздоха, витка биополя и капли крови, так, как любит только тот, кто шагал со своим возлюбленным по одному пути, нога в ногу и рука об руку. Каждый из них давал Кураме ту часть, которую не мог дать другой, и именно осознание этого помогло ему смириться с ситуацией. Наверное, все они, только втроем, и были тем Истинным Курамы, которого тот, скорее всего, так и не встретит.