Сущность Альфы

Дейдара вскинул голову как-то резко, будто в один миг на что-то решился и теперь боялся растерять эту самую решительность, и выразительно посмотрел на своего альфу. Итачи видел, чувствовал, чуял желание омеги, но смотрел только ему в глаза, обвивая его мягким ментальным коконом, дабы любимый знал и чувствовал, насколько он ему дорог, хотя это и было нелегко. Гон набирал обороты, превращая вожделение в болезненную пытку, и брюнет едва заметно, но вполне ощутимо впился ногтями в свои ладони, дабы хоть таким способом отвлечься от жара, который разливался по всему телу, и ноющих, тянущих и требующих ощущений в паху.

Дейдара осторожно поднял руку, все так же неотрывно смотря в глаза своему альфе, и осторожно, едва касаясь, провел ладошкой по животу брюнета, тут же забираясь пальчиками под край футболки и опасливо оглаживая разгоряченную кожу

– Дей, что ты делаешь? – нет, Итачи понимал, что делает любимый, вот только что-то было не так, точнее, брюнету казалось, что он что-то делает не так. Может, все-таки стоит уйти? Или наоборот, проявить инициативу? Или позволить омеге испытывать себя на прочность и стойкость? Что, похоже, и делал Намикадзе.

– Ты хочешь, чтобы я разделся? – сипло, задыхаясь от скользящих прикосновений к коже, спросил Итачи, чуть запрокинув голову, но, тем не менее, продолжая следить за каждым движением любимого. Блондин в ответ лишь покачал головой и, чуть подавшись вперед, бегло лизнул кожу под пупком, но сразу же отстранился и посмотрел на своего альфу, будто желая увидеть реакцию того на такое прикосновение

– Ты хочешь раздеть меня сам? – пожалуй, прошло несколько минут прежде, чем Итачи смог так же хрипло задать этот вопрос, потому что кожу в том месте, куда прикоснулся влажный язычок омеги, нестерпимо жгло, будто на нем поставили тавро, и, казалось, теперь вся энергетика альфы циркулирует именно через это место, все набирая и набирая обороты.

Блондин кивнул, сразу же поддевая края футболки, и как-то неуверенно, но настойчиво потянул её вверх. Итачи пришлось зажмуриться, потому что, чтобы снять с него верхнюю одежду, Дейдара приподнялся, его рубашка подскочила, оголяя интимные места, и альфа понимал, что, увидев желание омеги, он точно не сможет сдержаться, а нужно было, так знал Итачи. Брюнет раскрыл глаза только тогда, когда футболка отлетела куда-то в сторону, а его груди невесомо коснулись тонкие пальчики, поглаживая и изучая. Открыл и тут же закрыл, растворяясь в ласкающих ощущениях. Дейдара скользил по его груди и животу ладонями, плавно исследуя каждый изгиб, познавая каждый бугорок мышц, лаская кожу и чуть царапая её ноготками, от чего по телу брюнета волнами пробегали мурашки, обвивая позвоночник сладкими судорогами и будоража сущность. Пожалуй, это впервые молодой альфа испытывал столь изысканное наслаждение от одних только прикосновений, и в любой бы другой ситуации его сущность уже бы рвала и метала, причем в прямом смысле этого слова, а он бы сам уже с жадностью брал омегу, но не сейчас. Да, сущность бунтовала, требовала, приказывала, гон доставлял просто-таки адский дискомфорт и отдавался тупой болью во всем теле, но это была сладкая боль, боль предвкушения, и сущность альфы это знала, и сущность альфы это чувствовала, распаляясь ещё больше, раскрываясь ещё сильнее, но при этом сдерживаясь, ожидая поощрения со стороны омеги.

Итачи пришел в себя только тогда, когда почувствовал, что давление ремня значительно ослабло. Брюнет опустил голову и захлебнулся восторгом и предвкушением, увидев, как омега, так же робко, но и так же уверенно, расстегивает его джинсы, скользя ладошками под ткань и до садизма медленно стягивая с него штаны. Теперь на нем было только белье, которое топорщилось довольно-таки явственно, демонстрируя возбуждение и желание альфы, но Итачи по-прежнему просто стоял, боясь сделать хоть одно неправильное движение, позволяя руководить омеге, и все ещё будучи уверенным в том, что, если что-то пойдет не так, если любимый попросит его прекратить, передумает, он сможет себя остановить. Да, будет плохо. Да, придется удовлетворять себя самому. Да, гон изведет его морально, физически и ментально, но он не лишится доверия своего омеги, он не сделает ему больно, он убережет свою Пару от самого себя и будет беречь до тех пор, пока Дей точно не будет уверен в своем решении.

Белье скользнуло вниз так же плавно, как и брюки, и Итачи шумно выдохнул, чувствуя некое облегчение и почему-то смущаясь, ведь это впервые любимый видел его обнаженным, оценивал не просто как альфу, но и как партнера, и брюнет чувствовал это, впитывая в себя эмоции своей Пары и ощущая, что тому нравится увиденное, но все-таки не до конца понимая некоторые ощущения блондина, которые он мог описать отдаленно подходящим словом – заинтересованность. Учиха вновь посмотрел вниз и в удивлении приподнял бровь: Дейдара рассматривал его член, жадно так, бегло облизывая алые в своем цвете губы, чуть наклонившись и прогнувшись в пояснице. Итачи зарычал, утробно, нетерпеливо, мучительно, ведь это действительно была пытка – видеть и бояться прикоснуться, но если он думал, что увиденное было вершиной его мучений, то уже через пару секунд брюнет понял, что очень глубоко ошибался.

Тонкие, чуть влажные пальчики обвили его член у основания, слегка сжимая и надавливая на узел. Жаркое дыхание коснулось побагровевшей головки, сразу же сменяясь легким дуновением, от которого альфу выгнуло в безумной сладкой судороге. Жаркие губки – робко, несмело, целомудренно – прикоснулись к его плоти, чуть посасывая, втягивая кожу, вбирая в себя совсем чуть-чуть, но так медленно и томно, что альфе хотелось взвыть. Юркий язычок прошелся по венкам, слегка надавливая, огибая плоть, устремляясь от основания к вершине и обвивая головку, как какое-то лакомство.

Мыслей больше не осталось… только желание… только инстинкты… сущность вырвалась, освободилась… жар заполнил все тело, лишая рассудка… только запах омеги… чистого и девственного… пока девственного. Итачи резко ухватил блондина за плечи и приподнял, заставляя посмотреть себе в глаза, в которых уже проявились алые прожилки. Биополе альфы, которые избавилось от неусыпного контроля, моментально обволокло омегу, сливаясь с ним, подчиняя себе, лишая возможности сопротивляться. Итачи впился в губы блондина жаждущим, жестким, требовательным поцелуем, нагло завладевая ртом омеги, покусывая его чувствительные губы и не давая возможности нормально дышать. Альфа скользнул рукой по выгнувшейся спинке омеги, спускаясь все ниже, забираясь под рубашку и сжимая его ягодицы. Пальцы сразу же проникли в ложбинку, погружаясь в вязкую влажность, оглаживая истекающую смазкой дырочку, которая была приоткрыта, которая была готова принять своего альфу, которая пульсировала в такт пульсации сердца и биополя омеги. Сладкий запах омеги, казалось, пропитал все вокруг, даже альфу. Итачи задыхался в его пряности, чувствовал его на языке, целуя омегу, ощущал на коже, в крови, во всей своей сущности. Запах дурманил, манил, побуждал, провоцировал, срывал оковы осторожности и бережности, освобождая альфу, только альфу, альфу во время гона, который чувствует свободную, невинную в своем аромате и готовую к вязке омегу.

С голодным рыком Итачи повалил блондина на кровать, грубо раздвигая его ноги в стороны и торопливо, дрожащими от возбуждения пальцами расстегивая те несколько пуговиц рубашки, которые были последней преградой на пути к обладанию омегой. Мира вокруг не было… только запах… и тело… тонкое, изящное, жаждущее его прикосновений, податливое и раскрытое… для него… для сильного альфы. Итачи впился грубым поцелуем в шею блондина, прикусывая нежную кожу, причинная боль и не обращая на это внимания. Гон набирал обороты. Член ныл, пульсировал, а под ним омега, влажность и желание которой он уже почувствовал… безропотная, готовая, с уже раздвинутыми ногами, с приоткрытой дырочкой, в которую просто нужно вставить… вставить свой член и трахать… трахать до умопомрачения, чтобы омега кричала… чтобы полностью отдалась ему… чтобы подчинилась… чтобы склонилась перед ним… перед сильным альфой… перед доминантом…

Стоп. Итачи отстранился, посмотрев на любимого, и его будто окатило холодной водой: глаза Дейдары ничего не выражали, абсолютно, никакой похоти, никакого желания, точнее все это было, но оно было не искренним, было таковым только потому, что у омеги была течка, и потому, что рядом был альфа, но не более. Итачи понял, что сорвался, что не смог проявить себя, как достойный партнер, как любимый человек, как Пара, что пошел на поводу у своей похоти, что совершил ошибку. Все это осозналось молниеносно, гон отошел на второй план, став лишь фоном прежнего желания, возбуждение никуда не делось, но оно уже не приносило того незабываемого предвкушения, не содрогало его тело, не было сладким в своем томлении, биополе не рвалось к омеге, натыкаясь на ментальную невосприимчивость и закрытость, сущность покорно склонила голову, признавая свое поражение.

– Прости, - Итачи решил уйти, сейчас он может это сделать, причем уйти не просто из этой комнаты, а вообще, пока он не совершил ошибку и в жаре гона не пометил свою Пару против её воли – это низко и недостойно альфы, он недостоин быть альфой этого прекрасного создания

– Итачи, - Дейдара обвил шею брюнета руками, притягивая к себе и мимолетно целуя в губы, - я люблю тебя

Альфа замер, понимая, что это было разрешение, что омега все ещё доверяет ему, что он по-прежнему его. Запах омеги усилился, его энергетика сплелась с энергетикой альфы, блондин потянулся за новым поцелуем, больше не сдерживаясь, раскрываясь и позволяя альфе быть с ним. И Итачи остался, припадая в поцелуе к сладким губам, целуя мягко, лаская тело под собой, начиная его изучать, чтобы знать, чтобы дарить любимому наслаждение.