Сущность зла

Баррис снова остановил просмотр, пошевелил губами, озадаченно блеснул очками:

–  Расскажите-ка мне подробнее.

–  Все очень просто, – заговорил Мелроуз. – Каждый человек вырастает в определенном культурном субстрате или слое, и субстрат этот, как и окружение, являются уникальными. Всем нам приходится говорить, но при этом мы по-разному используем голосовые связки. А некоторые люди сверх того, еще одарены мимически...

–  Но что это за голос, которым говорит Арбор? Что-то до боли знакомое... Неужели...

–  Эрик Диксон, – сказала Дина. – И звучит он так странно, потому что ему приходится пользоваться чужими голосовыми связками. При этом меняется тембр и ритм речи. А также ее тональность. Из-за всего этого и странное звучание. Такое дано только чревовещателям, но перед нами не тот случай. В биографии Герцога Вильяма Уэшли Арбора нет следов путешествия с бродячим цирком. Спрашивается – откуда он мог получить подобные навыки?

Баррис рассмеялся:

–  Значит, этот странно медитирующий человек – вовсе не Вильям Уэшли Арбор. – Тут он запнулся на секунду и зажмурился, словно не желая верить своим глазам: – Эрик Диксон. Добро пожаловать из царства мертвых.

–  Лучше не скажешь – осторожно вставила ассистентка.

–  Возможно, это не воскрешение из мертвых, – заговорил Мелроуз. Потому что если перед нами не его душа – если таковая субстанция вообще существует, – то уж, по крайней мере, его личные воспоминания.

–  Да и черт в ней, с душой, – произнес Баррис. В одном из небольших экранчиков, окружавших центральный монитор, он отыскал изображение камеры в реальном времени. – Нет, вы только посмотрите на него, и вы еще будете мне рассказывать, что это всего лишь память?

–  Память плюс инстинкты, – дополнила девушка. – Пока нет уверенности в том, находится ли в норме душевное состояние самого мистера Арбора.

–  Очень может быть, что он полагается на воспоминания Диксона в распутывании ниток на рукаве, используя соответствующие инстинкты.

–  В таком случае, что вы можете сказать об этой беседе. Как она вам? поинтересовался Баррис. – Ведь что-то происходит в голове этого парня, неподвластное уму?

–  Возможно, это лишь догадка, – встрял Мелроуз, – но вполне вероятно, что в подходящих условиях вторая личность может возобладать над хозяином тела.

–  Значит, у нас в камере окажется сам Эрик Диксон. Собственной персоной.

–  Его память. И у нас нет никакого способа узнать это на данном этапе.

–  Да уж, – Баррис направился к маленькой двери.

–  Нам нужно собрать данные, чтобы получить более полную картину происходящего.

–  Как раз именно этим мы и собираемся заняться. Пойдемте со мной, Винсент. Зайдем, поговорим с ним.

–  Поговорим? – Мелроуз сделал неуверенный шаг к двери. – Вы уверены...

–  Вы же ученый. Право, даже стыдно за вас, – сказал Баррис с вызовом. И, подталкивая Мелроуза в спину, повел его к лабораторному карцеру.

Мелроуз замешкался на секунду, затем напоследок повернулся к Дине и неуверенно сказал:

–  Подключите Форсунки Усмирения, и если что пойдет не так, заполните камеру сонным газом.

–  Да ничего не случится, – Баррис налег на дверь, плотнее запирая ее. Если все идет в соответствии с тем, что вы мне рассказали, я хочу зайти и поговорить с этим человеком.

–  Поговорить с его воспоминаниями, – поправил Мелроуз. – Тут есть существенная разница. Помните, он был одним из первых, а вот уже минуло десятилетие со времени набора первой Серии. Так что мы собираемся беседовать с воспоминаниями человека, утерянного с четверть столетия человеческой истории.

–  Да, – неохотно согласился Баррис, уже готовый столкнуться с любой загадкой, с любым временным и житейским парадоксом. – Трудно примириться с тем, что этот парень, написавший приключения Несгибаемого Белого к фильмам, уже давно мертв.

–  Дело обстоит куда серьезнее, – сказал Мелроуз, останавливаясь перед дверью, ведущей в камеру Герцога. – Эрик Диксон был пилотом во время Арколианской войны. Так что надо быть осторожнее и не проговориться об Альянсе.

–  Да что за чушь! – возмутился Баррис. – Ведь он еще был жив в то время, когда Альянс был подписан. Не забивайте мне голову чепухой.

–  И все же, – настаивал Мелроуз. – Не упоминайте, пожалуйста, о прибытии в наш мир Арколианской делегации. Ведь он происходит из времен, когда арколианцы были Врагом Номер Один.

–  Да-да, ну, конечно. – Баррис вставил карточку в замок. – Можно подумать, в обычных разговорах так часто задевается эта тема.

Заключенный по-прежнему сидел на койке и грыз рукав. От этого занятия его отвлек скрип открываемой двери. Он неспешно повернулся к двум посетителям. Взгляд его был холоден и равнодушен.

–  Что случилось? – спросил Баррис игривым тоном. – Винсент вас плохо кормит?

Уже не обращая внимания на растерзанный рукав, Герцог опустил руку и оглянулся.

–  В самом деле странно, – сказал он хрипло. – Ведь я вас знаю.

Прежде чем Баррис успел раскрыть рот, Мелроуз поспешил навстречу:

–  Что ж тут странного?

Заключенный задорно блеснул зубами.

–  Потому что, могу поклясться – в жизни не встречал никого из вас.

Мелроуз с Баррисом переглянулись.

–  Может, где-то в гостях, на вечеринке, – предположил Мелроуз. Виделись где-нибудь, но не были друг другу представлены.

Герцог зажмурился.

–  Нет. – Он медленно покачал головой. – Я точно помню. Последняя вечеринка, на которой я присутствовал... – тут он замолк и нахмурился.

Баррис шагнул вперед, но Мелроуз удержал его, протянув руку:

–  Расскажите нам об этом.

Герцог открыл глаза.

–  Я напился и ударил какого-то парня, который думал, что он крутой. А потом...

Он поежился.

–  Была там кое-какая проблема.

Баррис отстранил руку Мелроуза и закончил свой шаг вперед.

–  В таком случае, может быть, нам лучше представиться? Имя Баррис вам что-нибудь говорит?

Ответом был продолжительный смех. Баррис улыбнулся:

–  Это значит «да»?

–  Макси Баррис?

–  Максимилиан. Да.

–  Малый, да я даже имел честь пожать ему руку. Черт возьми, а я-то думаю, откуда дует ветер... Он пришел ко мне с какой-то совершенно сумасшедшей историей о том, что ему, видите ли, понадобились мои мозги, после того как я гикнусь. Он хотел делать с ними какие-то медицинские опыты. Что-то вроде помощи олигофренам.

Мелроуз кивнул:

–  Действительно, таково было первоначальное намерение. Операция в самом деле начиналась с программы помощи умственно отсталым.