Свадебный круг: Роман. Книга вторая.

Серебров медленно поехал домой. Бусил еле заметный, крапом оседавший на ветровом стекле дождик. По затравеневшей боковой улице, вихляя, гонял красный, пожарного цвета «Москвич». Когда машина поравнялась с «газиком», Серебров узнал за рулем Валерия Карповича. Помазок переживал пик своего счастья, объезжая вымечтанную легковушку. «Теперь уж не будет говорить, что у него нет бабушки-миллионерши», — злопамятно подумал Серебров и, угодив колесом в выбоину, чиркнул грязью на помазкову обнову. Выскочив из «Москвича», Валерий Карпович обиженно вытер ветошкой брызги. Серебров повернул «газик» к лесу. Хотелось побыть одному, но как-то неприкаянно почувствовал он теперь себя в сквозном неприютном березнике. Уже в полутьме подъехал он к дому, долго мыл в луже сапоги. Он не знал, как скажет Вере о том, что не устоял и согласился работать в «Труде».

— Ну, чего ты там? — спросила она из сеней.

— Ну, ты се та, — повторила попугайчиком Танюшка.

— Да вот так, — печально ероша Валетову шерсть, откликнулся Серебров и переступил порог. — Будешь председательшей, Вера Николаевна.

— Согласился? — всплеснула она руками.

— Согласился. Не знаю, то ли сразу запивать, то ли подождать? — и, налив стакан водки, опорожнил его под встревоженным взглядом Веры.

— И вправду ведь, как порядочный председатель, выпил, — испуганно удивилась она, потом, справившись с испугом, обняла его, заглянула в глаза. — Ну, не огорчайся так. У тебя все получится. Я знаю, ты у меня очень умный, энергичный, сильный.

Но Серебров не был в этом уверен. Он удивлялся теперь своей летней прыти. Откуда она у него взялась? Эта прыть и обманула Шитова. На самом деле он не такой. Он — рохля, он не знает, как ему быть.

— Двенадцать тысяч гектаров угодий, шесть тысяч пашни, двадцать две деревни, восемьдесят два трудоспособных, — обреченно перечислил он и налил еще водки. — Господи, спаси и помилуй. Ну, Дай, Верочка, что-нибудь пожрать, что ли.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСКИЕ ДНИ И НОЧИ

Сереброву казались какими-то нереальными первые дни председательства, словно происходило это не с ним: выборное собрание, состоявшееся в том самом клубе, где когда-то спали они с Генкой Рякиным на холодной от сквозняков сцене, будто не касалось его и говорили там будто не о нем. Невольно ловил он себя на мысли: вот вернется домой, и все эти незаправдашние разговоры отлетят, как сон.

В клуб они пришли с Виталием Михайловичем Шитовым и секретарем парторганизации Семеном Евстигнеевичем Сметаниным, который был здесь и председателем сельсовета. Этого улыбчивого розовощекого молодого человека все звали в Ильинском попросту Сеней, и Сенино слово было, наверное, не очень авторитетным, потому что в клубе, кроме мальчишек, гонявших размочаленными киями бильярдные шары, никого не оказалось.

— У нас так. Пока по дому все не изладят, не придут, — объяснял виновато и беспомощно Сеня и теребил себя за ухо. Серебров курил сигарету за сигаретой и криво усмехался.

Заглянули в контору, где возился с бумагами повеселевший Ефим Фомич. Получалось так, что, бесславно отбыв свой председательский срок, шел он на повышение — завкоммунхозом. Наверное, и не ожидал такого счастья.

— Пенсия у нас весь народ повывела. Многие бы еще работали, кабы пенсии были поменьше, — старался объяснить Командиров все колхозные беды одной причиной, но сложности эти, видимо, уже не задевали его: был он доволен и даже вот пытался шутить.

— Пенсия-то ведь не горе, а благо, — поправил его Шитов.

В конторе, в пору междувластия, тоже делать было нечего.

— Выходит, опять идет Пантя в начальники? — проговорил, кривясь, Серебров, когда вышли на улицу.

— А что, по-твоему, выбросить его и все? — спросил Шитов.

— Он же все тут завалил, — несогласливо проговорил Серебров. — На пушечный выстрел допускать нельзя к руководящей работе.

— Ты ведь знаешь, что днем с огнем ищем председателей и директоров. Поработал он немало, вышиби его с треском, знаешь какая реакция будет. Вот такое, мол, будущее и нас ждет. Да и по-человечески…

Он не договорил, и Серебров не стал продолжать этот разговор. Может, и прав Шитов. Бог с ним, с Пантей. Ему-то самому как жить?

Когда они вновь пришли в клуб, Сеня Сметанин уговаривал мужиков заканчивать курение и идти в зал, народу было по-прежнему мало: не интересовала ильиндев даже новая колхозная власть.

Когда настал черед выступать с тронной речью Сереброву, он знал, что говорить ему не о чем, а обещать не к чему.

— Хочу, чтоб никому лет через пять не захотелось уезжать из Ильинского, чтоб Валерий Карпович, к примеру, изъявил желание работать в новом Доме культуры, девчата наперебой шли на молочный комплекс и чтоб ильинцы не стыдились называть себя ильинцами. И теперь не стесняйтесь: везде говорите, что вы ильинские, из колхоза «Труд», — проговорил он.

Это вызвало ухмылки и невеселый смешок. Помазок скривил большегубый рот: не верил, что будет здесь такой Дом культуры, в который он попросится из школы, да и другие вряд ли верили.

— Чо он, городской-то, сделает? Не было хозяев, и это не хозяин, а гость, — крикнул притулившийся около дверей Павлин Звездочетов. — С кем работать-то? Осталось два Ивана для выполнения плана.

— Ой, не кругло, Пава, говоришь, — послышался предостерегающий голос жены Звездочетова Глахи, и тот примолк.

— Почему два Ивана? — недоуменно вскинул голову Шитов.

— А потому что дураки, уехать не сумели, — откликнулся под тот же невеселый смех Звездочетов и поднялся было, чтоб сказать, но разочарованно махнул рукой. — Чо зря колоколить.

Серебров проводил Шитова еще в «газике» колхоза «Победа» до повертки.

— Самое трудное хозяйство тебе досталось, — посочувствовал Шитов, глядя на мечущийся по размоинам свет фар. — Сразу всего не перевернешь. Терпения наберись: сегодня одно хорошее дело, завтра — другое, маленький, воробьиный скок, да вперед. Вот правильно решил скважину прежде всего пробурить.

Сереброву казалось, что терпеливым ему как раз быть не надо. Тогда опять, как при Панте, пойдут дела. Остервенело крутя баранку машины, чтоб выбраться из самой разъезженной хляби на тракт, он крикнул:

— Видите, какая дорожка? С такой ни вывезешь, ни привезешь, а народ удерет. Если дорогу не поможете сделать, через полгода принесу вам колхозные дела.

Шитов не ответил на задиристую угрозу. На надежной тверди тракта, прежде чем пересесть в свою машину, взял Сереброва за локоть.

— Вот выступал я в одной дотошной интеллигентной аудитории, спрашивают: силен ли у председателей элемент карьеризма? Я ответил, что в наших нечерноземных местах никто к председательской власти не рвется, знают, что можно грыжу нажить. Чтоб результаты своих стараний увидеть, надо лет десять, а то и пятнадцать потрубить, так что настраивайся, Гарольд Станиславович, а насчет дороги ты прав: дорога — это надежда, дорога — это стиль работы, в конце концов это забота об экономике, социальном развитии. Вот твой дружок Рыжов правильно о дорогах в «Трибуне» написал. Первостепенное дело. Я вообще считаю, что Нечерноземье надо поднимать с дорог. Будем делать дорогу.