Свеча в окне

— Черт побери, — тихонько обратился он к Ченнингу. — Неужто мой отец так плохо готовил Чарльза? Осада означала бы его полную гибель.

— Вероятно, он считает, что ему не за что особенно биться, — предположил тяжеловооруженный воин.

Уильям резко развернулся и вспыхнул, а Ченнинг пожал плечами. Вновь отвернувшись от него, Уильям подошел к дверям центральной башни и заглянул вовнутрь. Ничего. Ни спрятавшихся солдат, ни кипящей смолы, предназначенной для выливания на головы осаждающих. Уильям вытащил меч и взобрался по лестнице в большой зал. Ничего. Только суетящиеся там и сям слуги, расстилающие скатерти на столе, да запах свежеиспеченного хлеба, исходящий из корзин на комодах вдоль стен. Уильям медленно прокрался в зал, прижимаясь к стене спиной и ощущая абсурдность ситуации, а его солдаты последовали за ним, повторяя его перемещения. По гримасам, которые искажали их лица, Уильям заподозрил, что абсурдность происходящего они ощущают даже еще острее, поэтому он выпрямился и снова произнес:

— Черт побери.

На сей раз он произнес эти слова громко, и Чарльз отозвался, отодвинув в сторону ширму, которая загораживала его кровать:

— Не знаю, что у тебя на уме, Уильям, но черт тебя побери, если ты решил что-то из меня вытянуть. Тебе легче было бы высосать кровь из камня.

Говоря это, Чарльз заправил рубаху в панталоны, и Уильям успел заметить чрезвычайно симпатичную дворовую девушку, которая выглядывала из-под одеяла на кровати.

— Я пришел сюда не за тем, чтобы отбирать твои земли, — возразил Уильям. — Я не столь бесчестен. Я пришел убить тебя.

Чарльз застыл, по-прежнему вцепившись рукою в рубаху, и уставился на Уильяма так, словно тот совершенно потерял рассудок.

— Убить меня? А твой отец об этом знает?

— Да.

Уильям с трудом произносил слова, увидев боль в глазах Чарльза.

— Видишь ли, только ты, рассуждая логично, мог пытаться убить меня.

— Пресвятая дева Мария и все святые!

Чарльз прошел к скамье во главе стола и тяжело опустился на нее спиной к Уильяму. Положив руки на колени, он в полном недоумении покачал головой.

— Отчего же, во имя всего святого, ты решил, что именно я стремлюсь убить тебя?

— Тебе нужны деньги, — просто пояснил Уильям.

— Деньги?

— Ну, трудно предположить, зачем кому-то потребовалось бы убивать меня, если речь не идет о моих землях и моих…

— А может быть, — перебил Чарльз подымаясь и смотря Уильяму в лицо, — может быть, затем, что ты — чванливый болван, который заслуживает хорошей трепки! Я передумал. Забирай своих людей и убирайся к чертям из моего поместья, — мы будем сражаться. Тупица! Деревенщина, пустая башка…

Уильям поднял руки и проорал, покрывая рев Чарльза.

— Ты убедил меня.

— Убедил? А пошел ты к черту. Убирайся из моего замка, ты, малодушный подлиза!

— Чарльз, мне нужна твоя помощь.

Чарльз резко замер, в недоумении прервав свою тираду.

— Моя помощь тебе не потребовалась ни разу в жизни, — укорил он Уильяма.

— Теперь потребовалась. Кто-то угрожает моей супруге и мне.

— Я думал, что ты разобрался с этим вопросом, когда прикончил Артура. Уильям вздрогнул.

— С чего ты взял, что я прикончил Артура?

— Да всем известно, что убил Артура ты. Подумай, ты дурья башка. На твоей свадьбе тебе никто не намекнул, но разве это означает, что на сей счет не ходят слухи? общепризнанно, что ты убил Артура, когда узнал, что именно он ослепил тебя.

— Боже правый, — растерянно произнес Уильям. — Мне это и в голову не приходило.

— Подозреваю, — сказал Чарльз, однако не столь резко. — Ну ладно, веди сюда своих людей, позавтракаем и поговорим.

— Да, пожалуй что так. Я сильно в этом нуждаюсь

— Уильям сказал, что вы ни за что не убили бы Хоису.

Теперь с океана дул ветер, который шевелил пряди выбившиеся из косы Соры, и заставлял дрожать ее от холода. По мере того, как Николас и Сора двигались вперед, к ним присоединялось все больше и больше людей Николаса, которые подъезжали все на конях и выстраивались за ними в цепочку. Сора чувствовала себя замкнутой в кольцо, теряла самообладание и погружалась в панику.

— Что, раз завладевши Хоисой, вы должны были содержать ее и заботиться о ней.

— Мне пришлось ее прикончить. Хоиса представляла опасность для вас.

Николас так просто упомянул об этой угрозе, что дыхание у Соры мучительно перехватило.

— Если я вам нужна потому что нужна Уильяму, — осторожно произнесла она, — если вы любите меня потому, что любит Уильям, то будете ли вы по-прежнему любить меня после смерти Уильяма?

Николас ничего не ответил, озадаченный этим вопросом и застигнутый им врасплох. Некоторое время спустя он задумчиво произнес:

— Такая постановка вопроса мне в голову не приходила. Уильям так давно стоит у меня на пути, что я и представить себе не могу то время, когда его не станет. Буду ли я по-прежнему любить вас?

Они так долго ехали молча, что Сора в отчаянии чуть не спрыгнула с лошади. Когда Николас заговорил, то голос его вновь дышал вожделением:

— Знаете, мне кажется, да. Я действительно так думаю. Мне кажется, что я никогда не пресыщусь вами.

Рука его вновь сжала талию Соры, и он оставил на ее шее поцелуй, влажный и отвратительный.

Сора пожалела, что задала ему этот вопрос, ибо что было в его ответе? Он либо убьет ее, либо будет держать при себе, а делать выбор между смертью без отпущения грехов и жизнью в лапах Николаса казалось Соре делом сложным и удручающим. Сложным и удручающим. Она хрипло рассмеялась. Вот уж поистине не те слова.

Рот его вновь начал скользить по ее щеке, наполняя возбуждением то любопытство, которое охватило Сору, и она не смогла сдержаться, чтобы не спросить:

— А что случилось с двумя вашими средними братьями?

— Они умерли, пока я пребывал в Берке, вовсе без моего участия, заверяю вас. Батюшка мой тоже умер.

Голос Николаса был исполнен удовлетворения.

— Таким образом, когда я вернулся домой, то в череде наследников передо мной оставался лишь один мой старший братец. Лэнс был благороден, как Уильям, и доверчив, как лорд Питер, поэтому убить его было совсем несложно.

— Вы убили собственного брата?

Сора уже начинала подозревать это, но все равно отпрянула в ужасе.

— Каким же образом?