Сверхдержава
Шрифт:
– Нет.
– Он пишет уже много лет и очень популярен на западе. Он потрясающий писатель! Десять лет назад он считался одним из лучших русских авторов. А теперь в ваших магазинах я не увидел ни одной его книжки.
– Значит, нашим людям не нужны его книги.
– У Аксенова есть очень хорошая книга – "Остров Крым". Он написал ее… Когда, кстати? В семьдесят девятом году, кажется. Или в восьмидесятом. Он угадал тогда многое из того, что происходит у вас сейчас. Россия тогда еще была частью Советского Союза.
– Какая древность!
– Это для вас древность. А я хорошо помню это время, оно называлось эпохой "развитого социализма". Вы что-нибудь знаете об этой эпохе?
– Ну да. Что-то там… – Таня неопределенно помахала рукой
Шрайнер удрученно качнул головой и полез за сигаретами. Пачка оказалась пустой.
– Остановите, – сказал Шрайнер. – Остановите здесь, пожалуйста.
– Зачем? Я везу вас в гостиницу.
– Сигарет мне надо купить! Понимаете? Сигарет! В гостинице они стоят бешено дорого. А я – не миллионер. Я зарабатываю в два раза меньше вашего прожиточного минимума. Мне деньги надо экономить!
Татьяна сжала губы, свернула к тротуару – в который уже раз за сегодняшний день. Немец выскочил из машины, хлопнул дверью, заковылял к магазину, как журавль с подбитой ногой.
Татьяна положила руки на руль, опустила голову. Она устала. Этот немец был не так мерзок, как Курт. Пожалуй, Рихарда можно было даже назвать хорошим человеком, насколько это понятие было вообще применимо к иностранцу. Но он нарушал душевное равновесие Татьяны – и не только постоянно прорывающейся агрессивностью, естественной для иностранца. Ей начало казаться, что он знает о жизни в ее стране что-то такое, чего не знает она сама. Шрайнер пробудил в ней то, чего она не испытывала давно – может быть, лет с десяти: любопытство. Это вызывало неприятный зуд в душе. Любопытство было бессмысленным атавизмом – желанием узнать то, что не положено .
Немец не возвращался. Бегал по магазинам, наверное. Сигареты продаются не в каждом магазине. Что за дурацкая привычка – вдыхать ядовитый дым? Вот русские не курят…
Таня вздрогнула и подняла голову. Господи… Похоже, она задремала. Где этот неугомонный Шрайнер?
Она посмотрела на часы. Целый час прошел! Где немец?!
Таня вышла из машины, сделала несколько шагов по направлению к магазину. И вдруг передумала искать Шрайнера, все стало и так ясно. Она села на сиденье, нажала на кнопку связи, на экране возникла твердокаменная физиономия офицера. Тормоз, наверное. Все они – тормоза.
– Это Татьяна Аксенова. Я сопровождаю Рихарда Шрайнера…
– Я знаю.
– Он куда-то пропал!
– Каким образом? – надменные губы офицера едва шевельнулись.
– Он вышел из машины на проспекте Вернадского. Сказал, что пошел за сигаретами. И не вернулся.
– Он совершал какие-то необычные действия?
– Нет. Ничего такого.
Татьяна волновалась. Она лгала и боялась, что лицо выдает ложь. Она старалась выглядеть спокойной. Их учили скрывать эмоции в Университете, это входило в курс общения с иностранцами.
– Он звонил по телефону сегодня вечером? В двадцать часов десять минут?
– Да.
– По телефону-автомату? На улице Соколова?
– Да.
– Хорошо. Благодарим вас за информацию.
– Что мне делать?
– Ничего. Езжайте домой.
– Может быть, мне подождать еще немножко? Может быть, он вернется?
– Езжайте домой, Татьяна. Он не вернется.
– С ним что-то не так?
– С ним все в порядке. Не переживайте.
А Таня все равно переживала. Ворочалась в постели и никак не могла заснуть. Может быть, в первый раз жизни она переживала так . Все это было для нее неожиданно и непривычно – и расстройство по поводу какого-то там немецкого шпиона, и немотивированное любопытство, и сегодняшние вспышки раздражения, когда она готова была ударить Шрайнера.
Шрайнер странно влиял на нее. Она сама становилась похожа на иностранку.
Почему она скрыла от офицера то, что он прятался от милиции? Они все равно узнают… Глупый Шрайнер думает, что ему удастся что-то скрыть, или узнать
что-то, что не положено. Господи, до чего же глупы эти иностранцы. Как дети."Мне надо пойти к психологу, – решила Таня. – Завтра я схожу к психологу, и все станет в порядке".
С этой мыслью она и заснула.
ГЛАВА 8
РОССИЯ. 2000 ГОД. ИЮНЬ
Большие разочарования
– Черт возьми! Черт их всех подери! – завопил Краев и шарахнул кулаком по столу. – Что они делают, кретины?! Это и есть то, что они называли своей гениальной экономической политикой?
Он готов был отрубить себе руки, а также голову и все прочие части тела, которые участвовали в выборах президента, создали этого президента и привели его к победе. Краева снова надули. Они обманули его – люди, мозгом которых он был в течение всей предвыборной компании. Он верил им. Они делали все так, как он им говорил, и делали все правильно. Но теперь Краев стал не нужен им. Теперь они делали все по-своему, и то, что они вытворяли, не лезло ни в какие рамки.
– Совещание "Большой семерки" прошло в Лондоне, – прохрипел радиоприемник. – Лидеры ведущих стран крайне обеспокоены тем, как развиваются события в России после выборов нового президента. Можно было предполагать, что смена высшей власти России будет проходить непросто, что представители прежней экономической и политической олигархии будут отчаянно сопротивляться. Но в то же время аналитики считали, что новый президент вполне демократичен, в достаточной степени ориентирован на гуманитарные ценности и свободный рынок и не станет прибегать к методам, которые можно назвать военной авторитарной диктатурой. Однако то, что происходит сейчас в России, трудно расценивать как проявление демократии. Запрет хождения иностранных валют, закрытие границы, аресты сотен известных людей, обвиняемых в преступности и коррупции… Таинственная эпидемия "якутской лихорадки" – никому не известной болезни, под предлогом которой закрыты границы России, усугубляет и без того тяжелое положение нового президента и наспех сформированного им правительства. А полный отказ от какой-либо гуманитарной помощи создает впечатление, что российские власти хотят скрыть ситуацию, совершенно неприглядную с точки зрения общечеловеческих ценностей…
Вот она, неприглядная ситуация… Краев чиркнул спичкой и зажег новую свечу, потому что старая доживала последние секунды. Куда уж непригляднее! Смотрите, дорогие западные корреспонденты: электричества нет уже третьи сутки, вместо телевизора Краев вынужден получать информацию по старому радиоприемнику. Радиостанция "Свобода", захиревшая в эпоху Ельцина, снова вещала во весь голос. Только что они могли знать – там, на западе? То, что Краев и так знал без них, видел собственными глазами.
Хорошо, что лето, иначе перемерзли бы все как жмурики. Электричества нет, газа нет, отсутствует также вода – как горячая, так и холодная, и это совсем плохо. Без воды, как известно, человек умирает быстрее, чем без пищи. Вчера Краев сделал отчаянную вылазку к ближайшей работающей, не взорванной еще колонке. Один бы, конечно, не осмелился. Скооперировался с двумя соседями – инженером и бывшим милиционером. Взяли большую алюминиевую флягу, пошли по городу, озираясь по сторонам. Улицы вымерли, зияли черными провалами окон, ямами в разбитом асфальте. Три дня назад прямо у подъезда пристрелили соседа с пятого этажа, человека относительно богатого, владельца упаковочного производства. Написали фломастером на мертвом лбу: «Палучай пулю сука!» Жена отказалась ехать за ним в морг – боялась за детей. Бросила все пожитки, уехала с детьми куда-то к родственникам. Добралась ли? Безвластие – самое время для сведения счетов. «Получай пулю, сука»… Заслужил ли Краев пулю? Заслужил, конечно, и не одну. Правда, никто из этих людей, что живут рядом с ним, не знал, что он, Краев, приложил руку к созданию нынешнего ублюдочного хаоса. А узнали бы – наверное, убили бы на месте. Забили бы палками.