Сверхъестественный дневник сумеречного Хогвартса 4. Последняя битва

– Тебя ждут возле Речки-Вонючки, что за Запретным лесом, – сухо сказал он. – По лесу иди аккуратно, там везде мины и говно фестралов.

Спросонья натянув китель, Деймон, зевая и ругаясь, покинул полуразрушенный замок и зашагал в лесную чащу.

Мин было мало, говна много. Минут через пять блужданий показалась вдалеке река, и генералиссимус, чуть ли не бегом, поспешил к ней, чуя, что сонливость будто кто-то нахер послал.

На пристани (громко сказано, там был лишь пирс из гнилых досок), уже стоял Клаус Майклсон, сонный, но счастливый.

– Что вы тут мутите? – поздоровавшись, спросил Деймон.

Клаус, улыбаясь, указал пальцем куда-то за спину Деймона.

Военрук обернулся и замер от увиденной красотищи.

– Пикачу, – прошептал он, глядя на пришвартованный у пирса броненосец. – Как, етить вашу…

Славноизвестный броненосец «Пикачу» реял над волнами, и это был так живописно, что Деймон не обращал внимания на то, что его нагло кусают комары.

– Кто пригнал его?

Словно ответив на вопрос, с палубы свесилась Дейнерис Сальваторе, которая, завидев «гостя из прошлого», скривилась.

– Клаусяш, на борт! – крикнула она. – А ты, ошибка воинского устава, плывешь, аль зассал?

– Я? ДЕЙМОН САЛЬВАТОРЕ?! ЗАССАЛ?! – прорычал Деймон. – А ну пусти меня к штурвалу, етить твою!

– Не, – покачала головой Убивашка. – Я тебя максимум в трюм пущу. Или к якорю привязать могу.

Оказавшись на надраенной до блеска палубе, Деймон, ледяным взглядом одарив Убивашку, но та, словно прочитав его мысли, первой подошла к штурвалу.

– А ты хоть рулить умеешь, деточка?

– А может тебя отпиз…

– А давайте жить дружно! – крикнул Клаус, обняв обоих Сальваторе. – Нам троим предстоит длинный и долгий путь!

Деймон яростно сплюнул за борт. Дейенерис закрыла лицо рукой.

– Ну, с Богом! – крикнул Гриндевальд, пришедший провожать их. – И помните, вы – сила, пока вы едины!

– Что он сказал? – вскинул бровь военрук.

– Не знаю, он лет пять как в маразме, – пожала плечами Убивашка. – Ну, те, кто не зассал, навстречу приключениям, етить вашу коромыслом!

====== 28-я глава ======

– Мы пойдем с конем, по полю вдвоем…

Волны за бортом шумели, как маленький природный оркестр.

– Мы пойдем с конем, по полю вдвоем…

Деймон, ныряя головой в бочку с водой, как мог, пытался ускорить процесс излечения от глюков Самогонки Сатаны.

– Ночью в поле звезд благодать, – тихонько завывал Клаус, глядя в бесконечную водную гладь, как болван на узорчатый ковер. – В поле никого не видаааааать….

– Клаус, да ты заебал уже, – выдохнул генералиссимус, вытерев рукавом мокрое лицо.

– Гля, Клаусяш, ему уже гимн не мил, – прогнусавила Кровавая Дейенерис. – А ты говоришь, он нормальный.

Деймон резко обернулся к противной девке и, преодолев желание утопить ее в той самой бочке с водой, выдавил только:

– Убивашка, ну ты и стерва!

– Не сметь произносить при мне это слово!

– ТОЛЬКО МЫ С КОНЕМ ПО ПОЛЮ ИДЕМ!!! – проорал Клаус, перекрикивая крики семейства Сальваторе.

Метнув в Клауса суровый взгляд, Убивашка, запахнув плащ, направилась к самой козырной каюте, которую во время захвата Дурмстранга занимал Деймон.

– Пойду я, компоту выпью, – сказала она. – Клаусяш, на тебе штурвал, не подпускай эту вражину к нему, а то утопнем, как Титаник.

Проводив противную девку испепеляющим взглядом и парой крепких словечек, Деймон, как назло, помацал пятерней штурвал и, покрутив его, злорадно загоготал.

– Я все вижу! – донеслось из каюты. – У меня глаз наметанный.

– Так натяни его на жопу, – рявкнул Деймон и круто повернулся к Клаусу. – Вы с ней мутите?

Клаус раскраснелся.

– Жениться собираемся.

– Клаус, как бро, я тебя люблю. Но как зятя – ненавижу.

– Да мне как-то пох, бро. Главное – с тещей дружить, а теща у меня золотая.

Надежно подперев дверь каюты бочкой, дабы буйная девка не вышла на палубу, генералиссимус, тряхнув за плечи несчастного Майклсона, вспомнил все приемы допроса из любимых ментовских сериалов и прорычал:

– Клаус, почему меня закрыли в СИЗО «Азкабан»? И почему моя Убивашка – стерва, похлеще Стервы Грейнджер?

Воровато оглянувшись, Клаус, присев на мешок с гречкой, как и положено настоящему бро, начал свой длинный и немного глуповатый рассказ.

– Потому что ты всех кинул, Деймон. В аккурат после того происшествия в доме Бертольдовны.

– Пиздишь? – ахнул Деймон.

Но Клаус лишь покачал головой.

– Вы со стервой сбежали и кинули нас в лесу. Поттер и Малфой, эти два долдона, до последнего тебя ждали, но не дождались. Главный махач с силами тьмы выпал на майские праздники, сам понимаешь, в каком состоянии была наша армия. Некому было поддержать их боевой дух. Вот и повел армию в бой не генералиссимус Сальваторе, а Эдик.

Военрука аж в жар бросило, стоило ему представить субтильного вампирчика в камуфляжных лосинах и с пистолетом.

– Короче говоря, просрали мы Хогвартс, – пожал плечами Клаус. – Волан-де-Морт стал новым паханом мира всего. И начались его новые темные реформы, которые раком нагнули тех, кто выжил.

– А кто помер в войну?

– Да много кто. Винчестер, Кефирчик, половина гриффиндорских долдонов и пуффендуйских дятлов, Долгопупс…

– Только не Долгопупс! – ахнул Деймон.

– Так вот, – вздохнул Клаус. – Люцифера в клетке снова заперли, Поттера в дурку положили, Виктория сбежала в Тамбов вместе с Алариком, Гриндевальд Анатольевич вместе с Холмсом и сумасшедшим пенсионером Бобби всю войну отсидели в Тайной комнате, повар в монастырь ушел, кашеваром работать. Стефан и Елена вернулись в Мистик-Фоллс, но имена сменили.

– А Катерина?

– Катерина в битве за Хогвартс успела отпиздить Снейпа до полусмерти, – сообщил Клаус. – Потом мы с ней и Убивашкой на даче у меня прятались. А потом она замуж вышла за Сириуса Блэка, и зажила.

– ШО?!

Клаус на всякий случай отодвинулся и опасливо покосился на друга.

– Убивашка суровой выросла. Мамка ей говорила, что ты, Деймон, летчик, и дома тебя нет, потому что ты выслеживаешь врага в тылу. Ну она и вдохновилась. Хогвартс закрыли, и Убивашка поступила в десантное училище, где была единственной девкой на потоке. Ждала, когда ты вернешься. А потом только узнала, что ты, дебила кусман, мало того, что их с Катериной ради несовершеннолетней стервы бросил, так еще и слинял во время войны, как последний сцыкун.