Сверхъестественный дневник сумеречного Хогвартса 4. Последняя битва

Было темно, сыро, пахло гнилой картошкой и чем-то, похожим на мазь «Звездочка». Миновав канистры с плутонием (вот он, загашник Гриндевальда!), наши неутомимые путники спустились вниз, в канализацию и, зажав носы, потопали вперед.

Гриндевальд, закрыв люк, плюхнулся на стул, наколол пельмень на вилку и, достав фотографию Дамблдора из трусов (более сакрального места просто не найти), вымученно улыбнулся бородатой харе хогвартского пахана.

Замок готовился к войне, Темные силы вот-вот нападут, Поттер в смертельной опасности, с самогоном в Хогвартсе туго, а Гриндевальд, наплевав на панику и боевую готовность, потянулся к старенькому магнитофону.

Самое время пить винишко, слушать Буланову и думать о «нем».

В Выдрючай-комнате всеобщая занятость кипела, как борщ в котле. Кто-то бегал по комнате и орал, что «мы все умрем», кто-то, во главе с Китнисс Эвердин, дежурил в коридоре и метко плевал в приближающихся егерей-охранников, кто-то, как Невилл, громко читал «Устав».

Холмс закрылся в Тайной комнате, дрессировал молодого Глиста ГМО. Стефан и Елена разливали всем фронтовые сто грамм, а Аларик стоял рядом и зазывал солдат воплями: «Пей винище, чтоб не сорвало днище!». Няшки молились в кругу, а Люцифер, радостный и довольный, обнимался с Полумной, своей самой верной няшкой.

В уголке, отведенном под кухоньку, крутились Сэм и Ребекка, быстро собирая на стол. Вернее, у плиты крутилась Ребекка, то и дело вытаскивая свою длинную косу из кастрюль, а Сэм плелся позади, мечтательно вздыхал и контролировал процесс приготовления пищи.

— О Боже, мама, мама, я схожу с ума… Ее тефтельки, мама, кругом голова, — тихонечко пел повар, приподняв крышку над пышущей жаром сковородой. — О Боже, мама, мама, пьяный без вина…ее окрошка, мама…

— Самая-самая, — хором подвыли дружные поварята во главе с Рональдом Уизли и Блейзом Забини.

Ребекка, покраснев, как спелая помидорка, утерла с носа сметану.

Как вдруг в Выдрючай-комнате что-то грюкнуло, да так громко, даже Китнисс из коридора услышала этот резкий звук и, собрав во рту побольше слюны, приготовилась метким залпом заплевать непрошенных гостей.

— Атас! — рявкнул Невилл, схватившись за шмат трубы.

Эдвард заголосил и побежал за камерой. Джереми героически сжал бензопилу и загоготал, как маньяк. Кэтрин, схватив чугунную сковороду, замерла на месте.

— Греб твою мать, Поттер, сука, — шипел кто-то из-за стены. — Куда ты прешь по ногам, ты что, кондуктор в троллейбусе?

— Никак нет!

— Так чего такой дерзкий, етить твою?

— Предлагаю выбить стену к херам, — пропел чей-то незнакомый голос.

— Кас, ты пьян, заткнись. Малфой…Малфой! Стой, Малфой!

— ЗА ВДВ! — заорал Драко Малфой и с ноги снес половину стены.

Кирпичи полетели на пол, пыль поднялась огромным облаком, обломками камней и труб едва не прибило Кузю Криви, но это не скрыло от всеобщего обозрения вернувшихся в замок героев.

— Бро! — крикнул Сэм, кинувшись обнимать трудовика.

— Клаус! — заорали «Кровавые Песняры», бросившись к своему фронтмену.

— Ты, — лаконично выплюнула Кэтрин, скупо чмокнув генералиссимуса в лоб.

— Гарри!

— Это Гарри Поттер!

— Поттер!

— Пооооотер!!!

— Цой жив! — крикнул Клаус, не понимая, почему все так шумят.

— Детка! — Из Тайной комнаты вернулся Холмс и, завидев самогонщицу, почувствовал, как его либидо яростно зашуршало в недрах его рационального сознания.

— Сыночка, — взвыл Люциус Малфой, прижав к груди Драко.

— Стерва, — обняв Деймона, протянул библиотекарь. — Ты жива. Бог тебе судья.

— Вы нахрена стену выбили? — послышался позади сиплый голос Гриндевальда. — Там проход за портретом Сталина был.

Но его никто не слушал. Виктория, достав из рюкзака бутыль, под аплодисменты начала разливать самогон по кружкам. Клаус уже совал развеселому Кастиэлю контракт с «Кровавыми Песнярами». Сэм на радостях осыпал всех гречкой.

— Слышь, а где Убивашка? — поинтересовался генералиссимус.

— В Тайной комнате, — сказала Кэтрин.

— Какого ляда она там делает?

— Дружит с Глистом ГМО. Ребенок должен расти в гармонии с домашними животными.

— Ну, за ОД! — крикнул Долгопупс, взобравшись на сцену. — За революцию!

— Ура, революция! Революция! — крикнула Китнисс.

Гарри, проглотив свою порцию самогона, поморщился и, закусив огурцом, поднял руку вверх.

— Скоро здесь будет армия Темного Лорда, — гаркнул он. — Надо найти оставшиеся крестражи. Логика и чай Улун подсказали мне, что крестраж раньше был вещью Кандиды Когтевран. Есть здесь кто из мотострелковой роты Когтеврана?!

Обитатели замка переглянулись друг с другом. Наконец, юная сектантка в нежно-голубой мантии синдиката Н.Я.Ш.К.А. подняла руку.

— Есть кокошник Кандиды Когтевран, — изрекла Полумна, блеснув эрудицией. — Но он давно утерян. Говорят, что он хранится где-то в томском музее, но это все бред.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Сэм.

— Слуги Сатаны все знают.

— Мой маленький антихрист, — умилился Люцифер.

— Говорят, кокошник Кандиды Когтевран обладал таинственным колдунством, которое превращало каждого, кто напялит его на голову, в козленочка, — продолжила Полумна.

— Тю, это из другой сказки, — заверил Гриндевальд. — Хотя, не факт. Кокошник до конца не изучен.

— Но он исчез, — напомнил Люцифер. — Мой очкастый милаш, как ты найдешь его?

Гарри задумался. Тяпнул еще самогона. Снова подумал. Отобрал у Кастиэля винишко, сделал глоток и опять подумал.

Только что-то более или менее походившее на мысль, начало приходить в его голову, как по замку эхом прокатился звон, заставивший Кастиэля перекреститься.

— Церковные колокола! — ахнул он.

— Нет, это техничка Филч по кастрюлям шампуром бьет, — успокоил его Сэм, лицо которого вмиг посуровело.

Вдруг, словно из невидимых колонок зазвучали звуки гимна Люфтваффе, заставившие Люцифера покраснеть и смущенно отвернуться. Деймон, еще помнивший, как в стенах замка звучала песня про коня, аж бормотуху выплюнул от возмущения.

— Это что за фашистское караоке? — гаркнул он.

— Перезвоны ночной переклички, — скорбно произнес Эдвард. — Снейп так созывает всех в Большом зале.