Сверхъестественный дневник сумеречного Хогвартса 4. Последняя битва
Шрифт:
— Да ищу я, — пожаловался Гарри.
— Ищи, Поттер.
В зале творилось разное и всякое. Макнейр рубил топором столы, расчищая место, Дин жрал ватрушки и одновременно пытался на чертежах объяснить близнецам Уизли как из ошметков столов, скотча и жвачки сделать катапульту, Гриндевальд заливал плутоний в кальян, Стефан раздавал автоматы и ножи, Джереми натягивал на Китнисс костюм Сойки-Пересмешницы, Аларик проводил практическое занятия по ОБЖ на тему «Что делать в случае пиздеца?». Елена носилась и орала, что по ходу поняла, что она чувствует, Виктория притащила самовар, в который уже налила
— Слышь, Катерина, — буркнул Деймон, ткнув под ребра дамочку, переодетую в костюм фронтовой медсестры. — Ну хули ты ерепенишься?
— Уйди, гад, стерва заждалась, вон, колготы комкает от нетерпения, — прошипела Кэтрин, перевязывая зачем-то Хвосту голову.
Стерва действительно заждалась. Стояла в проходе и мяла колготы, которые в бою использовала, как нунчаки.
— Профессор, я знаю, как найти кокошник! — заорал немного прикумареный Гарри, шатаясь около кальяна Гриндевальда. — Гриндевальд Анатольевич открыл мне глаза на очевидное!
— Не благодарите, — скромно улыбнулся старый ученый.
— Если никто из живых не знает, где кокошник, то знают мертвые, — пояснил Поттер. — Профессор Винчестер, мы идем в толчок Плаксы Миртл!
Плакса Миртл, которую при жизни звали Зинаидой, сидела на толчке и нюхала ершик, это было ее новое хобби. Дверь отворилась так резко, что она, перепугавшись, нырнула в унитаз, в котором год уже не работал слив, но, почуяв знакомый и любимый перегар и запах беляшей, тут же вынырнула обратно.
— Ты пришел, — пролепетала она, завидев гостя.
— Я пришел, — кивнул Дин, шагнув к ней навстречу.
— Ты пришел, Дин…
— Я пришел, Миртл…Зина…
— Я ждала…
— И дождалась…
Гарри кашлянул, напоминая о себе. Призрак влюбленной в трудовика бабенки тут же встрепенулся.
— Поттер, ты не сдох? Хули тебе надо? Оставь нас.
— Миртл, — томно произнес Дин. — Что ты знаешь о кокошнике Кандиды Когтевран?
Миртл пытливо взглянула на него и уселась на унитаз.
— Тот мальчик, цыганенок, стыбрил его из гримерки «Кровавых Песняров», незадолго до того, как Клауса Майклсона арестовали за нападение на учеников, которое он не совершал, — поведала Миртл. – Да, это был тот самый кокошник, он достался Ребекке Майклсон от ее прабабки, которая и была Кандидой Когтевран…
— Хуясе, — удивился Гарри. — А ты откуда знаешь?
— Дык, в Тайной комнате, под моим толчком, все время кто-то что-то такое жег, от чего хотелось смеяться и вспоминать то, чего не знал, приоткрывать завесу над неизвестным и мыслить о бытие, — пояснила бабенка.
И снова спасибо, Гриндевальд Анатольевич.
— И где сейчас кокошник, Миртл? — спросил Дин.
— Там, где хрен что найдешь…там, где теряются вещи…там, где спрятано многое…
— У меня в комнате? — ахнул Гарри.
— Даун! — гаркнул Дин. — Она о Выдрючай-комнате!
— Ты мой гений, — всплакнула Миртл.
Рука трудовика вытолкала Поттера из толчка, мол, иди, ищи крестраж, Гарри, все равно ты нихера не делаешь.
Гарри не был против. Помчался за стервой и Малфоем, которые по-братски помогут в этом нелегком деле.Дин глубоко вздохнул и выкинул недоеденный беляш в урну. Миртл ахнула.
— Что с тобой, любимый? Ты не доел беляш.
— Я охотник, Миртл, — произнес Дин. — И я должен делать свое дело.
Выудив невесть откуда лом, Дин принялся долбить кафель на полу.
— Я узнал, еще давно, что на твои похороны никто не тратился, и тебя похоронили прямо в твоем толчке, под слоем бетона и кафеля. Я охотник, Зина. Прости меня.
— Что ты делаешь, Дин? — боязно спросил Миртл.
Но Дин уже расхерачил половину пола.
— Я охотник, — снова повторил он. — А не хуй с горы.
И, спустя полчаса мучений, помолился, взглянул в страшное лицо Плаксы Миртл и вытащил из кармана рюкзака пачку йодированной соли.
— Прости, Зина.
— Я все понимаю, любимый.
— Я делаю это ради нас. Если цыганенок меня убьет, то на том свете мы будем вместе. Пойми, детка, я хочу быть с тобой, но на Небесах, а не на толчке.
Миртл всхлипнула.
Посыпав солью кости похотливой девки, помершей в сортире, Дин, облив кости керосином, чиркнул спичкой.
— Я всегда буду любить тебя, Миртл, — всхлипнул трудовик, глядя, как исчезает привидение из толчка. — Прощай, детка.
И, достав из кармана куртки новый беляш и чекушку, сел поминать любимую.
Армия готовилась к бою и не останавливалась даже на фронтовые сто грамм.
Отправив Кефирчика и стерву помогать Поттеру, Деймон, поправил китель. Малфой уже прощался с отцом, а Гермиона, никак не желавшая отлипать, оттащила военрука в тихий угол.
Гарри остался ждать в коридоре. Его унизили бездействием.
— Профессор, — серьезно сказала Гермиона. — Надо перетереть.
— Стерва, у нас война! — возмутился Деймон. — А ты возникаешь, етить твою!
— Я хочу поговорить о нас, профессор!
Деймон закатил глаза.
— Я тоже, стерва, — повинуясь неведомому чувству уверенности, произнес он.
Стерва аж раскраснелась, судя по виду, явно ожидала предложения руки и сердца.
— Нам надо расстаться, стерва.
Где-то за дверью заорал от счастья подслушивавший Стефан. Елена открыла шампанское.
— Я не могу любить тебя, — строго сказал Деймон.
— Это потому что вы — учитель, а я — ученица? Потому что вы — крутой, а я, выражаясь вашим языком, — шмара?
— Это потому что я люблю Катерину, етить твою! — рявкнул военрук да так, что Стефан подавился шампанским. — И Убивашку. И брата. И даже Елену. Они — моя семья, якорь мне в зад. А Катерина — друг, баба, муза и собутыльник. Люблю я ее, стерва.
Гермиона прищурилась.
— Вообще-то, профессор Сальваторе, я вам хотела сказать то же самое, — буркнула пораженная стерва. — Не быть нам вместе, пока вы мне на рожу каждую ночь фотографию вашей бабы скотчем приклеиваете. Я красотка редкостная, но вам другая баба нужна. Я дуло танка в узел скрутить не могу, коня на бегу в горящую избу тоже не затащу. И Снейп от меня кирпичами не срется. И рожать я вам не собираюсь. Вернитесь в семью, профессор, будьте мужиком, етить вашу.