Свет Черной Звезды
Шрифт:
Удар застиг врасплох нас обоих!
Я замерла, еще до конца не понимая, что происходит, и широко распахнутыми от потрясения глазами глядя на кесаря, который навис надо мной, удерживая вес собственного тела на вытянутых руках.
И в этот миг удар нанесли повторно!
Ощутила его и содрогнувшимся подо мной каменным полом, и увидела трещиной, зазмеившейся по стене башни.
— Акъяр? — выдохнула встревожено.
— Или Динар, — хрипло ответил Араэден.
И посмотрел на меня. Сотня дохлых гоблинов, мне не хотелось, чтобы он останавливался. Не хотелось, чтобы все это прекращалось.
Но реальность, будь она проклята.
— Что значит «или Динар»? — пытаясь отдышаться, спросила я.
Он не ответил. Закрыл глаза на миг, пытаясь сдержаться, затем вновь посмотрел на меня и предупредил:
— Будет больно.
— А когда оно было легко? – раздраженно спросила я.
Кесарь посмотрел на меня так, что сходу стало ясно — боль это в принципе последнее, что он хотел бы мне причинить. Но есть наши желания, а есть реальность, и я прямо спросила:
— Ты еще не забрал у меня защиту этого мира, да? То есть ты все еще смертный?
Он промолчал.
Судорожно выдохнув, посмотрела в его нечеловеческие ледяные глаза, и честно призналась:
— Я могу тебя любить или ненавидеть, но только ты моя каменная стена, и ты же единственная защита.
Сжал зубы, на скулах дернулись желваки.
Я подняла руки, прикоснулась к его лицу, и прошептала:
— Мой кесарь, давай откровенно, тебе в гораздо большей степени подходит роль неубиваемого монстра!
Усмехнулся, глядя на меня с бесконечной нежностью, наклонился и прикоснулся к моим губам.
Боль… ну, богинями не рождаются, ими становятся путем страданий и боли, собственно обратный путь перерождения в нормальную императрицу тоже был не прост… И вообще становиться женщиной мне понравилось больше… дохлый гоблин, надеюсь меня впереди не ждет ничего вроде превращения из женщины обратно в девушку?
— Нежная моя, иногда твои рассуждения ставят меня в тупик, — прошептал кесарь, нежно целуя и пытаясь забрать мою боль.
— Араэден, будем откровенны, ты вообще меня из тупика всем своим существованием не выпускаешь!- прошипела, стараясь сдержать стон, потому что боль была адской.
Легкое прикосновение к губам, и он поднялся, попутно преобразуя перину на которой мы предавались не самым целомудренным вещам в кровать, а декор стен, попытался изменить на что-то более приятное, но…
— Оставь, мне все нравится, — повернувшись на бок и сжавшись, попросила я.
Он остановился, напряженно и с явной тревогой глядя на меня, я же с некоторым отрешенным интересом наблюдала за тем, как на безупречном теле императора Эрадараса словно из серебряных искорок формируется одежда.
— Правда, нравится, — попыталась слабо улыбнуться, и мстительно добавила: — К тому же мир давно принадлежит мне, иди и спасай его уже, наконец!
Араэден укоризненно посмотрел на меня, наклонился, поцеловал, поправил мои волосы, убирая влажные пряди с лица, и исчез в портале, оглянувшись, раз десять напоследок.
А я осталась дышать, очень маленькими вдохами и очень осторожно, как-то странно, непривычно и в целом некомфортно ощущая свою наготу под одеялом.
«Мир принадлежит мне».
Снова, снова
и снова…Я прочитывала каждую запись, с низу, там, где почерк был еще неуверенным, и до верху, где тот, кого сделали монстром, выводил каждый символ уверенной сильной рукой. И я пыталась думать об этом, а не о Динаре, но мысли вновь и вновь соскальзывали на рыжего полуорка, которого кесарь, так же как и меня, научил никогда не сдаваться. И с одной стороны это было правильно, а с другой… шенге доверял Динару. Я знала это. Папа бы не доверился Адрасу, или любому другому темному, но Динару он доверял. А значит, вероятнее всего Динар знал, что кесарь уязвим в данный момент. Знал и нанес удар.
И это… с одной стороны было логично и правильно, а с другой…
«- Утыррка идти к Ледяной свет?
— Утыррка знать, что Ледяной свет любить умирать, время от времени».
И последовавший вопрос шенге:
«Утыррка хотеть, чтобы Ледяной Свет жить?»
Папа знал.
Знал о том, что сделал для меня кесарь, вытащив из объятий смерти. Знал о том, что Динар этим воспользуется.
И, боюсь, в отличие от Динара, папа отчетливо знал, что я не оставлю кесаря умирать. Просто не смогу. Если бы в моей жизни не было шенге, не было той доброты и понимания, которым он научил, я бы… я бы поступила иначе, а так…
«Я у тебя очень плохая дочь, прости».
Внезапно поняла, что, обернись я в тот момент — увидела бы его улыбку. Улыбку отца, который понял, что научил дочь поступать правильно.
«Утыррка слушать свое сердце» — я услышала. И поступила не так как должна была, не так как было бы логично, и не так как политик. Я поступила правильно…
И вот он печальный итог – лежу голая, пусть даже и под одеялом, в жуткой искореженной башне, исписанной жутким, но очень уверенным почерком, любуюсь основательной трещиной в стене, и понимаю, что так я гораздо счастливее, чем если бы мне пришлось жить с мыслью, что самое страшное зло моего, да и этого мира тоже, умерло здесь в одиночестве, чувствуя себя никому не нужным и решив, что мне без него будет лучше.
Не будет…
Сильно сомневаюсь, что с ним все будет просто, легко и в целом замечательно, но без него лучше точно не будет…
А еще нужно будет как-то не покраснеть окончательно, когда меня увидит шенге, потому что папа он такой, он все сразу поймет, и о способе оживления сильно подозреваю, что так же догадается.
Я полежала еще несколько секунд, водя пальцем по белоснежной простыни, и позвала:
«Сатарэн».
Мир откликнулся привычно возникшим в пространстве сюрреалистичным глазом чудовища, и я попросила:
«Покажи, что происходит».
Происходящее отразилось существенным разломом возведенной под базу дворца горы, так что… у меня снова не было озера! Да достали уже!
Рывком села, просматривая происходящее далее.
Они ударили разом с трех сторон — Динар и человеческие маги, Акаъяр и Араэн Принц Ночи, к моему искреннему удивлению — местные орки.
Цель?
Целью была конкретно логово монстра, в смысле башня кесаря, в которой сейчас пребывала я. Но нападающие едва ли могли об этом знать, и они продолжали крушить МОЙ мир с трех сторон, используя все более и более сильную магию!