Свет проклятых звёзд

Феанарион усмехнулся.

— Я обещал показать, как живут мои друзья и недруги, — пояснил он, не дав Халет снова выплюнуть слова из незакрывавшегося рта. — Здесь жили недруги. Недавно. Ты должна увидеть. Не стоит демонстративно ждать от меня зла, иначе я решу, что ты сама его замышляешь.

Посмотрев на множество вооружённых всадников, леди-вождь зашагала обратно в карету. Слуги короля подали ещё вина, и путь по пугающей дороге стал немного приятнее. Захмелев и ощутив усталость сильнее, Халет попыталась бороться со сном, однако не вышло, поэтому, пообещав себе подремать совсем немного, женщина положила голову на плечо подруги, а открыла глаза, когда уже начало темнеть, и карета стояла на месте.

— Мы давно приехали, — пояснила старшая дикарка, уже снова хмельная, — но тебя сказали не будить.

Вскочив, словно ошпаренная, леди-вождь, поборов головокружение и чёрную пелену перед глазами, выпрыгнула из кареты и посмотрела вокруг.

На фоне алой полоски закатного неба и чёрных зубцов далёкого леса, на холме возвышался обугленный остов большого дома, а на дереве рядом с руинами висел за шею давно сгнивший труп в истлевшей одежде.

— Это мой бывший друг, — прозвучал рядом голос короля, и Халет вздрогнула. — Он сам убил себя, когда понял, что натворил.

— И… — начав поправлять съехавший во время сна парик, женщина напряглась, руки задрожали. — Натворил? Что?

— Он хотел вредить, — Карнистир уже не был в седле, однако всё равно смотрел на гостью с внушительной высоты своего роста, — хотел отнять моё богатство, не соглашался подчиняться королю. Таким образом он разорял моих друзей, понимаешь? Я должен был его наказать и наказал. Я разорил его самого, его семью и его друзей. Видишь, как печально всё закончилось?

Тьма сгустилась, зажглись факелы, и в свете пламени символ таргелионского правосудия стал выглядеть ещё чудовищнее.

— Ты и твой народ — славные воины, — голос короля зазвучал песней, — храбрые, честные, верные. Вы защитите мой народ от предателей! Мы переночуем здесь, а утром отправимся в город, где живут мои друзья, и ты увидишь, какое будущее ждёт великое племя Халет.

«Я здесь спать не буду!» — хотелось выкрикнуть в лицо нолодрану, однако что-то остановило.

Наверное, усталость.

Леди-вождь тупо посмотрела на подготовленный к ночлегу лагерь и поняла — сейчас она способна заснуть даже в доме висяка.

— Эй, — хрипло крикнула Халет, — одеваться мне помогали. Теперь помогайте снять это де… это всё. Я тут в гостях, давайте, помогайте!

Эльфы заулыбались, но в беде дикарку не оставили.

На чёрном небе замерцали далёкие безразличные к делам Арды звёзды. Как звали их создательницу, не хотелось знать в лагере короля Карантира Феанориона никому, а кто знал — не хотел вспоминать.

Примечание к части Песни:

«Увядший цветок» от «my flower soul»,

«Погасшая звезда» Натали

Почему нельзя расквасить нос нолодранцу?!

Утреннее пробуждение сопровождалось странным чувством тревоги — слишком много случилось за последнее время, и Халет ощущала смятение. Хотелось посоветоваться с кем-нибудь, но женщина не знала, что именно спрашивать, с чего начать разговор. Может быть, спрятаться от всех в родном глиняном домике и оплакать погибшую родню?

Но вдруг, приподнявшись на мягкой и очень удобной постели, Халет увидела огромное зеркало, а в нём — своё отражение. Не задумавшись, откуда здесь эта вещь, зачем и когда её поставили, дикарка вспомнила, как выглядела после ванны, в парике, красивом платье и с краской на лице, посмотрела на себя — опухшую, бледную, с недоразумением вместо волос и дряблым рыхлым телом, вскочила на ноги и прямо в задранной сорочке выбежала из палатки, требуя принести всё, что положено.

Стражники разом отвернулись, а эльфийки, помогавшие с обретением красоты ранее, моментально оказались рядом и проводили обратно под плотные тканевые пологи, чтобы вдали от посторонних глаз сотворить очередное чудо.

— Моим подру… — Халет осеклась. — Моим подданным тоже сделайте. Всё.

Девушки кивнули. Обе эльфийки, занявшиеся париком и нанесением краски на лицо дикарки, каким-то непостижимым образом умудрялись не показываться в зеркале рядом с человеческой женщиной, чтобы та не могла сравнить с ними себя. Около гостьи появился маленький поднос с лакомствами, которые выглядели слишком красиво, чтобы казаться съедобными, однако запах манил и заставлял давиться слюнями.

Проглотив несколько сладких кусочков и насытившись, леди-вождь вдруг замялась, стала злая, смутилась, а потом, гордо вскинув голову, заявила:

— Только подданные не должны быть красивше, чем я!

Понимающе закивав, мастерицы продолжили работу. Халет посмотрела в зеркало, с наслаждением замечая, как исчезают мешки под глазами, как выравниваются складки морщин, как исчезают пятна. Чёрные кудри парика в милом беспорядке торчали во все стороны, придавая очарование грубому суровому лицу.

Казалось бы, всё прекрасно, однако чутьё подсказывало — нет, это не так.

— Ладно, заканчивайте, — нетерпеливо скомандовала дикарка, почувствовав, как под грудью затянулась шнуровка. — К вашему вождю пойду. Дело есть.

— К нолдорану Карантиру, — напомнила эльфийка с особенно нежными руками.

— Да знаю я!

Отпрянув от зеркала, Халет, снова подобающе выглядящая, зашагала к выходу из палатки.

***

Эленлотэ взвесила в ладони мешочек, ловко ощупала содержимое прямо сквозь ткань, улыбнулась и, оседлав белого скакуна, полетела в сторону столицы, а по дороге к стоянке короля спешил эльф с одной только лёгкой сумкой — гонец, не иначе.

Ловко спрыгнув с коня, посланник быстро вытащил из-за пояса свитки и отдал Морифинвэ, сидевшему в задумчивости у костра.

В это утро говорилось многое. Но главной по-прежнему оставалась не раз поднимаемая на советах тема — как наказывать за проступки одних, позволяя то же самое другим? Как не допустить войны за оссириандские ресурсы, учитывая, что все, пользовавшиеся лесом Семиречья втихаря, теперь должны быть объявлены преступниками?

Каким образом воплотить задуманное в жизнь, понимали все, но способ подачи нового правосудия при любом раскладе выходил крайне неоднозначным. Необходимо участие королевы Оэруиль, но способна ли она на столь сложные дела?

Гонец попросил выпить, подсел к воинам нолдорана, и, ничуть не смущаясь пейзажа с руинами и висельником, взял чью-то маленькую лиру.

— И то, что было, набело откроется потом, — запел он, глядя в сереющее небо. — Слава и власть — это не цель, и даже не средство.

Не новое, а заново, один и об одном.

Дорога — мой дом, и для любви это не место.

Выйдя из палатки на улицу и не замечая ничего, кроме цели-нолодрана, Халет направилась в сторону костра, сжимая кулаки, будто готовая наброситься на короля.