Свет проклятых звёзд

Взгляды эльфиек встретились, знахарка помрачнела.

— Да, лучше сразу умереть, чем… — не договорила Митриэль.

«Почему мне кажется, что у тебя иные цели, целительница? — усмехнулась про себя Зеленоглазка. — Кого же ты решила отравить?»

— Есть сыпучий камень, — изучающе глядя на собеседницу, осторожно проговорила колдунья, — если его раскрошить и скипятить, а потом смешать с крапивой, получится яд, который убьёт сразу от одного лишь соприкосновения с телом. Сама понимаешь, что будет, если смазать этим одежду или край бокала.

— Мгновенно? — лицо Митриэль вдруг стало страшным. — Или даст время? Отравителю, наверное, будет интересно понимать, что умирает от яда, который не успел изучить и найти от него спасение.

— С нами обеими это может произойти, — отмахнулась Зеленоглазка. — Например, по неосторожности. И, если суждено, избежать не сможем. Остаётся надеяться, что конец пути ещё очень далёк.

Митриэль отрицательно покачала головой, и колдунья заинтересовалась ещё больше, хоть и понимала: разговорить Нолдиэ вряд ли удастся.

Мы вернём то, что у нас отняли

Под утро заморосил неприятный холодный дождь, серое небо опустилось на вершины гор, словно огромная туша чудовища — на ряд копий.

Удивляясь странным ассоциациям, Макалаурэ пришпорил коня, и его верные тоже ускорили скачку.

Несмотря на беспросветную серость вокруг, на сердце у менестреля было легко, музыка в воображении сплеталась узорами ритма и аккордов, вспоминались пока не ставшие песнями строки, и, хотя получалась нелепость, Феаноринг улыбался.

— Смотрите! — крикнул вдруг Аранаро, указывая на юг. — Это знамёна Оссирианда?

— Похоже на них, — согласился Макалаурэ, — сочетание кораблей и леса — их особенность.

Всмотревшись во влажный утренний туман, спустившийся со склонов, менестрель прикинул численность движущихся в Химринг эльфов — не менее шести сотен вооружённых копьями и луками воинов, примерно половина из них — всадники.

— Неужели лорд Новэ решил оказать военную помощь Нолдор? — усмехнулся Макалаурэ, но Аранаро остался серьёзным.

— Нет, господин Канафинвэ, — покачал головой воин, — мы сейчас видим тех, кто понимает, что есть Белерианд, а есть Дор-Даэделот. Есть мы — эльфы и гномы, а есть Моргот и его твари. Есть мир, есть война. Жизнь и смерть. И мы, жители Белерианда, должны победить. А где ещё быть настоящим героям-защитникам? Конечно, на границе.

Серая дымка рассеялась, сквозь облака засияли золотистые лучи, и на вершине грозной горы, выбранной лордом Маэдросом для строительства города-крепости, заалел флаг со звездой рода Феанаро Куруфинвэ.

— Дальше без проводника нельзя! — встал на пути всадников воин, которого Макалаурэ запомнил по весьма показательному эпизоду в самом начале Исхода: недовольный диктатурой Феанаро, эльф сорвал восьмиконечную звезду с плаща и заявил: «Я не позволю указывать мне, когда я должен спать, есть, любить жену, тренировать искусство боя и справлять естественные нужды!» Похоже, нолдоран заставил этого свободолюбивого эльфа делать вещи похуже, раз он снова вернулся в Первый Дом. Ах, да, не в Первый Дом, а к обездоленным бродягам.

Осмотрев внушительную стену, возведённую примерно в трёх лигах от склона горы, менестрель заинтересовался — что же успел придумать его брат за время, прошедшее с их расставания, что теперь по земле лорда Маэдроса нельзя ходить без специального сопровождения?

Находившиеся поблизости новоприбывшие Синдар уважительно закивали.

— Мы вокруг своих поселений тоже ловушки выкапываем, — гордо заявил широкоплечий эльф в плаще, украшенном шкурой волколака. Макалаурэ стало очень неприятно слушать о том, что такая жизнь — нормально и почётно, однако воспоминания об упрёках брата и предложении признать своё малодушие и убираться на безопасный юг заставили изобразить гордость за свой род.

Восточный склон горы исчез под строительными лесами, по пути к скалам то и дело попадались строгие каменные дома, выглядящие маленькими крепостями, но больше всего бросалось в глаза, что в каждом дворе росли плодовые деревья, вдоль дорог на камнях была насыпана привезённая с юга плодородная почва, на которой колосились неприхотливые злаковые. Отовсюду доносились детские голоса и стук деревянного оружия.

Пустовавшие совсем недавно территории ожили за считанные солнечные годы.

Пройдя извилистой путанной тропой к подножью, Макалаурэ и его верные остановились у ещё одной могучей стены, по верху которой свободно могли проехать пять-шесть всадников, и увидели вышедшего навстречу из массивных ворот Телперавиона, не выглядевшего дружелюбным.

— Владыка Маэдрос ждёт вас, — сообщил Нолдо тоном обвинителя.

Феаноринг попытался сохранять любезность, с интересом и восхищением рассматривая закреплённые на скале подъёмники, чтобы подойти к которым потребовалось преодолеть широкий ров по мосту, висящему на цепях. Промелькнула мысль, что жители Химринга имеют полное право гордиться своей землёй.

Войдя на подъёмник и, по мере удаления от земли, смотря на владения брата с нового ракурса, Макалаурэ понял замысел: от внешних ворот нельзя пройти или проехать по прямой — самому очевидному пути: непрошенных гостей ждут ловушки, замаскированные под посевы, а на полях насыпаны холмики, за которыми можно спрятаться, чтобы встретить врага стрелами.

«Видимо, для собственного войска пути скрыты от глаз, — подумал менестрель. — И я тоже недостоин знать дороги «для своих».

— То, что вас пропустили за ворота, — словно прочитал мысли Феаноринга Телперавион, — говорит о доверии к вам владыки. Это великая честь.

Макалаурэ напрягся: бывший верный нолдорана никогда не был столь отстранённым и официальным в разговоре. Подобная перемена точно не может означать ничего хорошего.

Решив не думать о худшем заранее, Макалаурэ пытался сравнивать зарождающуюся в скале крепость с Форменоссэ. Да, безусловно сходства прослеживались, особенно это касалось большого количества башен, число которых росло с высотой. Мысленно прикидывая размер флага на вершине, который точно не меньше небольшого пшеничного поля, менестрель не заметил, как оказался в длинном зале из серого мрамора с головокружительно высоким потолком. На стенах между массивными колоннами висели багровые гобелены с изображениями событий, связанных с родом Феанаро Куруфинвэ. Присмотревшись, Макалаурэ обратил внимание, что каждое полотно имеет сюжет, так или иначе имеющий отношение к огню, на каждом сияют золотом восьмиконечные звёзды.

В двух ближайших колоннах открылись невидимые ранее двери, вышли приветствующие гостей стражи. Подняв голову, менестрель понял, что под потолком есть незаметные за гобеленами балконы, с которых удобно стрелять во вторгшихся врагов. В конце зала было возвышение, на котором мог бы стоять трон, однако там находились только гобелены и висящие на стене мечи и щиты с гербом Первого Дома Нолдор.

Стоявший у выходящего на север окна лорд Маэдрос, рядом с которым вполголоса спорили друг с другом две девушки, наконец, обратил внимание на гостей. Пятеро воинов, у троих из которых мечи висели с правой стороны, поприветствовали Канафинвэ Феанариона, и Макалаурэ мысленно порадовался их спокойствию и дружелюбию.