Свет проклятых звёзд

Воцарилась тишина. Нолдор не смотрели друг на друга, Умник, делая вид, будто что-то записывает, рисовал портрет Эльдалотэ, выхватив из памяти мгновение, когда прекрасная дева улыбалась ученику Квеннара, а не проклятому мужлану из Третьего Дома. Да что у них может быть общего?! С ним ведь не о чем говорить! Будь он хоть трижды герой самой славной битвы, Железный Кулак не пара Цветку!

— Я знаю, как поступить, — нарушил молчание Турукано. — Если нам суждено стать эпизодом сказки, мы будем её главными героями.

***

Сталь ударилась о сталь, потом о дерево, снова и снова, полетели щепки, зазвенел металл о камень, и раздался заливистый смех эльфа, заигравшегося с оружием.

Глорфиндел посмотрел на лежащий у ног меч, потом — на превратившийся в труху щит друга и отмахнулся:

— Похоже, я слишком впечатлился предстоящим приключением, руки не держат клинок.

— Мне кажется, я ничего глупее в жизни не делал, — с озорным огоньком в глазах сказал Эктелион. — И я в восторге!

— Да, — золотоволосый Нолдо поднял меч, критически осмотрел появившуюся зазубрину, — я совершил в жизни очень много глупостей, за некоторые мне стыдно, за другие — нет, одни я вспоминаю со смехом, вторые — предпочитаю не возрождать в памяти, а то, что нам предстоит… Знаешь, приятель, это в любом случае войдёт в историю. Только представь летопись Дориата: Первый Дом, род Феанаро Куруфинвэ, проклятый Владыками Арды и эльфами, уничтожил уникальные корабли из белой древесины, которые строил лично брат короля Эльвэ, зато Второй Дом, а точнее, самая лучшая часть Второго Дома, восстановит сокровище, казавшееся навсегда утраченным. Или просто не выполнит задание своего лорда, не найдёт ту самую древесину, не построит корабли-лебеди, и… не знаю, что будет. Скорее всего, ничего интересного.

— Сказать честно, — Эктелион попытался найти хоть одну целую дощечку на щите, — я не верю, что мы найдём «белую рощу». Корабли для Тэлери строили в Эпоху Древ, когда в небе над Эндорэ не было ничего, кроме звёзд. Мы с тобой прекрасно понимаем, что большинство растений погибли из-за тщеславия Ариэн, которая затмевает любой, даже самый яркий свет, тем самым перегревая воздух и сжигая всё неприспособленное к жару Анар. Часть природы смогла приспособиться, изменив цвет листвы и форму корней, научившись питаться по-новому, появились иные виды деревьев и трав, зелёных и светолюбивых.

— Друг мой, — отмахнулся Глорфиндел, — не думай о плохом. Лучше подумай о том, что нам дали шанс доказать свою исключительность и избранность судьбой. Ты же понимаешь, что на самом деле Тинголу не нужны корабли-лебеди? Он в жизни никуда не плавал и не собирается! А Кирдан умеет строить суда из иных пород древесины. Наш поход в леса — это попытка лорда Новэ доказать дориатскому королю, что нас нельзя прогонять, проклиная, как братоубийц или их сообщников. Это ведь исключительная милость Валар — дать нам, замаранным невинной кровью Нолдор, шанс на спасение душ — позволить создать то, что мы уничтожили и осквернили, убивая хозяев священных лодок!

— Мы…

— И мы тоже, — серьёзно сказал золотоволосый воин. — Пусть и защищаясь сами и защищая своего короля. Я не верю в некое священное искупление, друг, мне просто нравится предстоящее приключение.

Повесив на пояс меч с инкрустированной рубином звёздной рукоятью, Эктелион кивнул. Нолдо сомневался, что его собрат не верит в возможное прощение, потому что отчаянно верил в него сам, хоть и не признавал этого. Но… что, если и правда можно смыть с себя кровь и позор? Что, если всё-таки есть шанс на счастливую жизнь здесь, в Средиземье? Свет Валинора, оставшийся в сердцах родившихся под сенью священных Древ, не угас! Что, если он воссияет снова?

Примечание к части Песня "Чужой" группы Мельница

Танец без правил

Небольшой зал полностью состоял из зеркал, поэтому казался растворяющимся в бесконечности искажённого иллюзорного мира зачарованным чертогом, откуда вроде бы бессчётное множество выходов, но на самом деле нет ни одного.

Золотоволосая эльфийка в лёгких серебристых туфельках из мягкой кожи и простом белом платье с едва заметной изящной вышивкой в тон ткани кружилась по янтарно-перламутровому полу, притягательно выгибая спину и вытягивая шею, вскидывая руки, играя с невесомым подолом манящими движениями ног.

Раскрасневшийся от будоражащего воображение зрелища менестрель, которому выпала честь играть для леди Иттариэль музыку во время её танцев в одиночестве, когда эльфийка оттачивала мастерство, старался сложить ткань рубашки так, чтобы спереди ниже пояса было как можно больше складок, однако это было сложно сделать, одновременно извлекая мелодию из флейты. Музыка получалась всё более вымученная, и Синда, окончательно смутившись, закрыл глаза, чтобы не видеть чарующий танец, иначе дыхание совсем собьётся.

— Я хочу игры, — с укором пропела нежным голоском дочь лорда Турукано, — пусть темп и ритм меняется, бросая мне вызов, заставляя подстраиваться, разгадывать, фантазировать, подчиняться! Моя воля сейчас в твоих руках, Эгалмот, она в плену твоей флейты, так будь хозяином положения! Будь господином, который приказывает подчиняться, не установив правила. Будь жесток и несправедлив в своей музыке, заставляя меня танцевать, не зная, какая мелодия заиграет в следующий миг!

С ужасом и стыдом думая, что у него есть невеста, менестрель снова поправил рубашку и, выровняв дыхание, всё-таки справился с собой. Судорожно соображая, что в Арде жестокое и переменчивое, эльф подумал о Великом Море. Представив волны, которыми играет ветер, крепко зажмурившись, Эгалмот начал творить мелодию, неожиданно даже для самого себя меняя шторм на штиль, бриз на ураган, пенные барашки на способные рушить города валуны. Иттариэль подчинялась музыке, отдавая себя танцу без остатка, менестрель не видел этого, но чувствовал, слышал в смехе и вздохах, шорохе ткани и касаниях туфелек пола. Приоткрыв глаза, эльф увидел золотой вихрь, взмывающий вверх, словно лучи Анора среди белого платья облаков, серебряные молнии сверкали бесчисленными вспышками в мириадах отражений, и эта дивная красота всецело подчинялась флейте в подрагивающих руках музыканта.

— Ты гений! — выдохнула Иттариэль, медленно опускаясь на пол.

Грудь эльфийки часто вздымалась, золотые локоны упали на лицо и плечи, синие сияющие дивным светом глаза смотрели восхищённо. Эгалмот снова покраснел.

— Я обещала тёте прогулку, — весело улыбнулась Иттариэль, — когда вернусь, продолжим.

Менестрель кивнул, не зная, хочет остаться или сбежать как можно дальше. Может быть, найти для леди другого музыканта? Представив на своём месте удачливого конкурента, Эгалмот навсегда отбросил эту мысль и, галантно подав руку, помог Иттариэль встать.

— Ты гений, — снова прошептала дочь Турукано, и менестрель с жаром поцеловал ладонь девы, отчаянно ругая себя за недостойное поведение.

Но иначе уже не мог и, не успев расстаться, с замиранием сердца ждал следующей встречи.

***

Солнце стремительно скрылось в тяжёлых тучах, на берегу моря вдруг стало холодно, мокрый снег полетел редкими крупными хлопьями, ветер начал срывать с головы шаль, однако прошедшие Хэлкараксэ эльфийки не заговорили вслух о том, что оделись слишком легко, не ожидав резкого изменения погоды.

— Поедешь со мной на охоту? — спросила Ириссэ. — Хочу отправиться в Оссирианд. У подданных сына нашего лорда есть ручные соколы, которых используют, как ловчих. С беркутом можно ходить даже на волков и косуль, не только на птиц. Хотя я бы с радостью убила парочку лебедей и послала их чучела Тинголу. Можно ещё добавить белых гусиных перьев в конверте с подписью: «Храбрецу под юбкой».

— Может быть, лучше дяде Канафинвэ? — иронично спросила Иттариэль. — Хотя нет, ему надо подарить иглу и синие нитки. Дыру зашить.