Свет проклятых звёзд

Взглядам вышедших на поверхность эльфов и людей открылась чудовищная картина полыхающих вдали деревьев, ураганный ветер едва не сбил с ног, а над охваченными огнём кронами танцевали пламенные смерчи. Пожар стремительно распространялся, и воины поняли: времени для спасения собратьев уже нет. Остановив рванувших было в обречённую на гибель чащу товарищей, воины, с трудом сдерживая слёзы, бросились бежать в сторону пересыхающей реки, чтобы перебраться на отравленный пустынный берег и попытаться успеть достигнуть, возможно, свободной, не пропитанной ядом земли, пока не закончились припасы.

Там можно будет набрать впрок еды и вернуться, чтобы на пепелище попробовать помочь тем, кому повезёт выжить.

Что с нашей жизнью не так?

— Нелепо, смешно, безрассудно, безумно — волшебно!

Ни толку, ни проку, не в лад, невпопад — совершенно!

Рука Артанис нежно легла на волосы Келеборна, серебристыми волнами скатывавшиеся по синему шёлку подушки. В рассветном полумраке, заигравшем в окнах, лицо мужа казалось сиреневатым, словно кристалл розового кварца.

— Помнишь, эта песня звучала, когда мы впервые встретились в Дориате и говорили о разном?

Эльф едва заметно кивнул. Он хотел слушать голос супруги и полностью растворяться в нём, чтобы пугающие вести с востока не ранили сердце, однако дым от лесных пожаров, распространявшийся на многие лиги, заставлял ощущать тревогу и каждый миг ожидать злых вестей.

Покинув Белерианд и переселившись с небольшой частью народа на родину Амдира, Келеборн и Артанис хотели скрыться от опасности, однако в итоге оказались на территории, пусть и достаточно отдалённой от владений некоего безумного слуги Моргота, но это вовсе не гарантировало спокойствия в будущем — Майя Фанкиль или Фангли, как часто называли его разные народы, постоянно расширял границы, отравляя почву и сжигая леса. Было по-настоящему страшно думать о том, что совсем малочисленный народ, не имеющий блистательно обученной армии, окажется втянут в войну с врагом, готовым править и руинами, и пепелищем.

— Амдир предлагает уйти в Таур-ну-Фуин, — тихо произнёс Келеборн, положив руку на бедро сидевшей рядом супруги. — Он говорит, что чудовища, обитающие там, сродни Айнур, а это значит, что ни Моргот, ни его слуги или рабы не станут воевать против своих собратьев, как бы те ни выглядели. Это значит, что Леса Мрака безопаснее, чем любая иная территория. Главное, понять, как защититься от монстров.

Артанис улыбнулась, продолжая напевать:

— Приходит день, приходит час,

Приходит миг, приходит срок —

И рвётся связь.

Кипит гранит, пылает лёд,

И лёгкий пух сбивает с ног.

Что за напасть?

И зацветает трын-трава,

И соловьём поёт сова,

И даже тоненькую нить

Не в состояньи разрубить

Стальной клинок!

— Я помню эту песню, — Келеборн погладил супругу по бедру, посмотрел на сияющие золотом волосы. — И день, когда она прозвучала, тоже.

— Знаешь, что забавно? — усмехнулась Артанис, отводя взгляд к высокому стрельчатому окну. — Мы живём в земле Амдира, которую я назвала в честь валинорских садов, я хочу воспользоваться чарами Майэ Мелиан и её идеей защиты границ, дома мы строим, как эльфы Оссирианда, а мой муж выдаёт себя за тэлерийского принца. Что-то с нашей жизнью не так, не находишь?

Эльф поднялся на локте, осторожно взял тонкий золотой локон и поцеловал. Нолдиэ просияла.

— Мы не Айнур, — улыбнулся Келеборн, — и тем более не Эру. Мы не творцы, а лишь дети Творца, мы можем только преображать и использовать, но не создавать.

— Ты не прав, самозванец, — беззлобно произнесла Артанис, движением плеча роняя больше прядей на почти оголённую под тончайшим белым кружевом грудь, давая понять, что волосы следует продолжать целовать. Муж подчинился. — Владычица Мелиан многому научила меня, и я хочу пользоваться защитой тех, кто против Моргота, кто не искажён. Я не желаю принимать вольную или невольную помощь тьмы, даже если не будет иных возможностей. Амдиру спасибо, но нет. Я останусь здесь и попытаюсь сделать завесу.

Скосив глаза на мужа, исправно и увлечённо ласкавшего её дивные локоны, Артанис положила ладонь ему на спину, и эльф ощутил, как стало труднее дышать.

— Приходит срок, и вместе с ним —

Озноб и страх, и тайный жар,

Восторг и власть!

И боль, и смех, и тень, и свет —

В один костёр, в один пожар!

Что за напасть? — пропела Нолдиэ. — Майэ Мелиан говорила, что без любви Эльвэ не справилась бы, что для всего в Арде нужна сила двоих. А ещё необходима Песнь Творения. Я пытаюсь что-то придумать, но вспоминается только эта музыка:

«Из миража, из ничего,

Из сумасбродства моего

Вдруг возникает чей-то лик,

И обретает цвет и звук,

И плоть, и страсть!

И плоть, и страсть».

— Если ты нечаянно убьёшь меня, — прижав руку к груди, кашлянул Келеборн, невольно отпустив локоны супруги, — придётся искать новый номер два для своих планов.

— Прости, — рассмеялась Артанис, качнув локонами в сторону губ супруга. — Однажды Владычица сказала мне, что я пойму её, но позже. Эти слова прозвучали недобро. Она называла меня Галадриэль в тот момент, и мне показалось, будто Айну пытается меня напугать, но не только. С её стороны это была словно проекция собственных бед на меня, моё новое средиземское имя, будто Мелиан отдала часть Рока, предназначенного ей самой, мне. Словно мы с тех пор проживём схожую в чём-то жизнь, и я понимаю — да, так и выходит, по крайней мере, что касается устройства королевства. Пока мы здесь, в Лотлориэне, правим вчетвером, даже впятером, когда супруга Амдира решает, что тоже хочет присутствовать на советах, но я вижу: Амдир мечтает странствовать, а не сидеть на месте. Рано или поздно эта земля будет нашей, самозванец.

— А ты? — губы эльфа на миг оторвались от золотых локонов. — Чего хочешь?

— Чтобы у меня всё получилось.

Артанис снова положила руки на спину и грудь мужа, однако на этот раз Келеборн ощутил только приятное пьянящее покалывание. Показалось, будто реальность сменилась сном, где беглец из Альквалондэ увидел лес, реки, ручьи, озёра, поляны, пляжи и овраги с высоты полёта ласточки. Было красиво и страшно, а все звуки жизни заменил голос любимой королевы, который пел, и прозрачно-синий воздух сплетался в тончайшие золотые нити.

Нелепо, смешно, безрассудно, безумно — волшебно!

Ни толку, ни проку, не в лад, невпопад — совершенно!

Примечание к части Песня Волшебника из фильма "Обыкновенное чудо"

О неблагодарности

За окном разыгралась гроза.

Молнии били в землю совсем рядом, вспышки слепили глаза, а гром оглушал и пугал, несмотря на то, что скрытая в горах крепость была защищена от разгула стихии.

Затянувшаяся дольше обычного жара неминуемо должна была закончиться штормом, однако всё равно жители Барад Эйтель оказались к нему не готовы, и буря многих застала вне укрытия.

«Кого-нибудь сегодня настигнет гибель», — подумала Линдиэль, косясь то на окно, но на заснувшую, наконец, под действием сильных настоев женщину.

Бедняжка была не старой, однако здоровье внезапно ухудшилось, появились боли, а в боку выросла странная опухоль. Атани на любой вопрос только кивали и разводили руками, мол, да, бывает иногда такое, предлагали добить страдалицу, чтоб не мучилась, однако Зеленоглазка с позором прогнала таких советчиков и начала экспериментировать. Линдиэль заметила, что колдунья, съездив в Хитлум, приободрилась и отпустила ситуацию со «срамным поветрием», как назвали массовое заболевание в поселении Младших сами смертные. Всё чаще сталкиваясь с чем-то неизлечимым, знахари корили себя за бессилие уже меньше, чем поначалу, признав, что не всемогущи и помочь каждому невозможно. Да, стало рождаться больше здоровых детей, у которых к году уже были сильные здоровые и не кривые ноги, да, у женщин из-за беременностей перестали выпадать зубы, а занимавшиеся тяжёлой работой Фирьяр практически не жаловались на боли в спине, однако за решением одной проблемы каждый раз скрывалась дюжина новых, и даже у самых стойких и сильных духом целителей порой опускались руки.