Свет проклятых звёзд

Казначей хмыкнул, нолдоран с ухмылкой кивнул. Да, эльф и гном оба знали, что речь шла о самом дешёвом товаре в один медный мириан.

Примечание к части НЦа, ну почти Оправданное ожидание

Навеянное вкрадчивым пением забытье неожиданно рассеялось из-за тянущей боли внизу живота, которая быстро прошла, однако безжалостно вырвала из ласкового дурманного полусна, и Ириссэ растерянно осмотрелась, совершенно не помня, где находится и как сюда попала.

Снова стало больно, бессмысленный растерянный взгляд скользнул по низкому тёмному потолку, простой, однако изящной кованой мебели, шкурам на полу и остановился на огромном животе, который то напрягался, то расслаблялся.

«Я беременна!»

Осознание бросило в недавнее прошлое, и память вернулась, плеснув в лицо едкими красками пережитой боли и унижения. Похититель-насильник сделал нолдорскую принцессу женой и матерью своего…

Не успев подобрать достаточно злые слова, Ириссэ вновь подумала, что малыш совершенно не виноват в том, что творит его отец. Дети — не их родители! Они могут построить свою жизнь совершенно иначе, не творя никакого зла!

Следующая боль заставила заметить находившихся рядом слуг — как ни странно, в комнате-тюрьме не оказалось ни одной женщины, а мужчины, заметив изменение в поведении пленницы хозяина, сразу же принялись за работу — начали кипятить воду, отпаривать полотенца и многочисленные отрезы ткани, часть которых оказалась красиво вышита.

Потерев ладонью низ живота, Ириссэ подумала, что совсем не так представляла себе семейную жизнь и рождение ребёнка. Было бы честнее сказать, что свободолюбивая Нолдиэ вовсе никогда не примеряла на себя роль жены и матери, однако невольно порой ставила себя на место замужних родственниц. И ни у кого не сложилась жизнь так ужасно! В Амане подобное было просто невозможно!

«Где эта тварь?» — снова представила эльфийка, как убивает новорожденного на глазах у его ненавистного родителя.

Приятная злая мысль сменилась уколом совести и благодарностью похитителю за то, что он не остался рядом во время рождения сына. Каждый раз, когда чудовище отсутствует, можно мечтать о том, что его кто-нибудь убил. Жестоко, долго истязая, унижая, отрезая кусочки кожи очень медленно… Такая надежда действительно помогала выжить, но сейчас от неё очень не вовремя отвлекла более сильная, чем прежде, боль внизу живота.

***

Работа продвигалась тяжело. Мысли то и дело возвращались к жене, а рука рисовала не эскизы будущих изделий, а то, как меняется лоно в процессе родов, как растягивается манящее отверстие-щёлочка между широко раздвинутых ног, как сквозь него проходит огромное твёрдое тело неправильной формы, а после плоть начинает медленно сужаться вновь.

Эол знал — можно наделать и таких статуэток или даже столовых приборов, продать их получится быстро и очень дорого, однако кузнец не хотел, чтобы потом к нему обращались с подобными заказами разные отвратительные личности, не способные завести себе живую жену, поэтому коллекционирующие всякую металлическую мерзость.

Снова взглянув на рисунки, Эол представил, как изучает изменения, произошедшие с супругой после родов, как трогает размягчившиеся ткани, как массирует их, возвращая им упругость. Пожалуй, для подобных манипуляций придётся привязать ноги и тело жены к распорке, чтобы Ириссэ не мешала изучать себя новую. Рот можно заткнуть одним из самых красивых кляпов, который не будет портить красоту прекрасного белого лица.

Жена будет пытаться сопротивляться, начнёт злиться, напрягать мышцы, и если правильно связать руки — наполнившиеся молоком груди станут ещё соблазнительнее. Белые капли набухнут на потемневших сосках, побегут вниз по округлостям в ложбинки, оставив за собой блестящие дорожки, которые можно слизать или, собрав ладонью жидкость, умыться.

Руками придётся действовать осторожно, чтобы лоно скорее снова стало узким, будто у юной девы. Так хочется повторить это дивное ощущение, когда, проникая в тёплую влажную мякоть, понимаешь, что никто прежде не делал с этой эльфийкой ничего подобного! Или хотя бы давно не делал. Ради такого стоит подождать. Главное — не позволять жене развлекать себя самой или при помощи слуг. Это недостижимо по-хорошему, но ничего: на ночь можно привязывать руки непокорной женщины к кровати и запрещать кому-либо входить. И тогда ожидание не будет слишком долгим и оправдает себя сполна!

Посмотрев на рисунки, Эол ухмыльнулся, представив рожи тех, кого лишил удовольствия получить такие соблазнительные изделия. Или, может, сжалиться над убогими и поделиться частичкой своего счастья, хотя бы сделанной из металла? Пожалуй, сначала стоит договориться о цене.

Пусть тебя не будет

— Я знаю, что вы все друзья и соратники, — очень осторожно заговорил король Турукано, когда в пустом просторном зале появился Эктелион. — Мне известно, что вы всегда докладываете друг другу о каждом шаге вне города, однако мне необходима абсолютно тайная миссия, о которой буду знать только я и её исполнители.

Лорд-орёл из Дома Фонтана согласно поклонился, однако лицо всё равно выразило удивление: почему владыка не доверил секретное дело брату жены? Лаурэфиндэ ведь не только родня для королевской семьи, но и лучший из разведчиков. Владыка Турукано боится реакции верного воина? Неужели речь снова о нарушении строжайшего из законов?

— Полагаю, ты уже догадался, что моя просьба незаконна, — король посмотрел лорду в глаза. — Я должен получить вести от сестры.

Эктелион задумался. Мирный лорд Дома Фонтана знал, что Ириссэ покинула Ондолиндэ, однако решил для себя — это не его дело. В конце концов, закрытый город, из которого нельзя сделать ни шагу, действительно был удобен не для всех, и некоторые жители оказались согласны перебраться в Деревянные Врата, только бы не находиться вечно в замкнутом пространстве, и поселение у границы долины быстро разрасталось. Орлам в этом смысле было проще, поэтому воины, как правило, не понимали проблем устававших от городских стен эльфов и реагировали на тоскующих весьма агрессивно.

Но неужели кто-то посмел бы перечить королю? Хотя… Да, Лаурэфиндэ мог бы.

— Она поехала в Химлад, — сказал Турукано, сверля подданного взглядом. — Тебе легко будет изобразить странника-менестреля, чтобы не привлекать внимания. Запомни: мне нужны только вести об Ириссэ, не сама она.

Эктелион кивнул, поклонился и поспешил выполнять приказ, а король, проводив глазами подданного, вновь задумался о снах, в которых видел Ириссэ запутавшейся в ветвях чёрных мёртвых деревьев. Турукано был уверен — что-то случилось, понимал — сестра не позовёт на помощь, но бездействовать не мог, даже зная, что по его собственному закону Ириссэ преступница, которая не должна остаться в живых.

Однако снова терять любимых владыка боялся больше, чем позора.

***

Лес шумел далёкой бушевавшей бурей, донося её отголоски, однако путники знали — страшная гроза шла стороной и на этом берегу реки, скорее всего, не прольётся ни капли дождя.

Проделав долгий путь, чтобы запутать след, Эктелион и четверо сопровождавших его соратников, наконец, шли по направлению к Химладу и цель была уже близка.

Раскат грома сотряс воздух с такой силой, что отдалось в груди, эльфы на мгновение замерли, невольно посмотрев в сторону бури, а лошади испуганно заржали. Полыхавшие над верхушками деревьев молнии на фоне чёрных туч озаряли белыми вспышками всё небо, и даже храбрым воинам становилось не по себе.