Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Свет проклятых звёзд
Шрифт:

— Точно! — оценил шутку человек. — Это существо нас только увидело, так сразу от нашей благости в штаны наложило! А уж оружие наше как волшебно на него подействовало!

— Рассказывай, — менестрель покосился на засмеявшихся стражей, — я должен знать всё.

— Да там знать нечего!

«Это тебе, бревноголовый, нечего!» — начал всерьёз злиться Аклариквет на человека, который не понимал важность каждой мелочи для создания музыки, способной проникнуть сквозь ткань самой Жизни.

— Этот урук твой кричал, что ничего не знает, что он не воин и не близок к горящим му… жикам, что Моргота этого вашего в

жизни в глаза не видел и его Дарящего урода тоже, что к мятежу отношения не имеет, что жизнь с владыкой его устраивает, бунтовать не собирается, что он просто торговец мертвечиной с шахты, которая неизвестно где.

— Торговец? Значит, многих знает.

— Нет, у него очень необычная торговля, дорого берёт. Там что-то про наследство от отца было, что батя его сам кони двинул, не убивал его никто, а особенно этот хрен. И сидит он дома, все сами к нему ходят.

— Только за мертвечиной выходит? Или её ему привозят?

— Сам вроде бы.

— Говоришь, никто не убивал его отца? — задумался Аклариквет. — Что ещё про семью говорил?

— Существо вякало про во-от столько жён и детей, младших братьев и сестёр, но это, ясен-красен, шоб отпустили. Он… оно боялось, что вовремя чёт там не притащит кому-то.

— Унаследовал от отца торговое дело, отца убили, — менестрель словно пробовал на вкус слова. — Просился домой, боясь недовольных покупателей больше, чем вас.

— Да мы ж добрые, чего нас бояться?! — заржал конём разведчик. — Мы его не били даже! Жалкий такой! Связали поначалу, так он принялся стонать, что руки немеют-синеют, верёвка натирает.

— Это всё от благости, — напомнил менестрель. — Пропитанную тьмой плоть обжигает любая вещь, сделанная светлыми Эльдар и их друзьями.

— Конечно! Это ж не мы с пьяну узлы слишком тугие сделали.

Сам не зная почему, королевский певец почувствовал невыносимую неприязнь к воину, и дело было совсем не в запахе. Почему одни атани верят любому слову эльфа, а другие… Другие — как этот Младший! Смертный проклятый! Зачем вас Эру создал?

Однако картина в голове сложилась, и Аклариквет, сдержанно поблагодарив воина Мараха за помощь, пошёл в камеру к орку.

Когда за певцом закрывалась дверь, из коридора долетел удалявшийся хохот:

— А задница Фангли знает ваших эльфоразведчиков, чё они не могли к Морготу пройти! У нас ваще без «бэ»! Только один в проруби искупался, ну ничё, вылечат в этой вашей Эйфель! Шикана сё!

Аклариквет беззвучно выругался и начал колдовать.

***

Орк неосознанно поднял уставшие глаза на вошедшего эльфа, во взгляде отразилось желание обмануть хотя бы этого врага, чтобы только отпустил.

«Что бы ему пообещать?» — подумал Эльфий Хрен, как вдруг…

— Мне всё известно, — сказал Аклариквет, и сплетённый с магией голос зазвучал в пустом желудке орка, ударив снизу вверх, заставив закашляться. Сердце бешено заколотилось.

Теперь, когда чары достигли цели, стало возможным говорить намёками — жертва сама додумает всё, что нужно.

— Твой отец здесь, — сказал голос изнутри, и одновременно звук стукнул сверху по голове, как делал родитель в далёком детстве. Редко рукой, в основном — чем получится. — Он пришёл помочь.

Орк завизжал так отчаянно, что Аклариквет испугался, уши заложило. Вцепившись скованными руками в живот, пленник завопил что-то вроде:

«Выньте это из меня! Уйди! Это не я!»

— Отец поможет.

От этих слов орк метнулся к стене, ударился плашмя, словно не заметил преграду, упал, вскочил, снова метнулся. Появившаяся стража, обнажив оружие, мгновенно успокоила обезумевшего торговца, и тот сел на застеленный соломой пол, дрожа всем телом.

— Отпустите! — взмолился орк, встретился взглядом с менестрелем, и песня зазвучала внутри грудной клетки, рождая в голове воспоминания и картины, преобразуя хаотичный бесформенный страх в конкретные слова и образы.

— Моя боль,

Мой совет,

Мой позор,

Мой запрет —

К чему они? — Аклариквет произносил строки, пускал в полёт мелодию, только что родившуюся из темы феа, и буквально видел, как красивые фразы скручиваются, искажаются, ломаются орочьим примитивным сознанием, превращаясь в отвратительный набор звуков, однако, для пленника именно это уродство оказывалось тем, что достигало самых дальних и скрытых глубин сознания, вызывая чересчур мощный ответ в сердце.

Эмоции вырвались рушащим скалы потоком, начали рвать в клочья и без того повреждённый разум.

— Ты над ними смеёшься, лишь нравоучения видишь в них.

Потерял уважение ты к истории семьи,

Но знаю, завтра скажешь мне —

По чьей вине

Ты оказался в западне.

Орк видел уже не тюрьму, стражу и менестреля: перед глазами был отец, пытавшийся с помощью грубой силы объяснить правила игры в нечестной торговле: подкуп «довольных покупателей», умение найти новых дураков, когда старые и недовольные внезапно умрут и вроде вовсе не от отравления купленными снадобьями.

«Сдашь меня — сам такое выпьешь!»

—И несчастье, и страх,

И идей наших крах

Я отводил!

Твой успех, твой талант

В сеть корысти и зла вдруг угодил!

К благоразумью твоему

Тебя зову!

Орк видел, как отец учил его уму-разуму, понимал, что эта неубиваемая тварь пришла снова и сейчас воздаст за всё. От него не спрятаться! А он ведь теперь скажет всем, кого сам облапошил, что это сынок виноват! Всё свалит!

— Чтоб помочь тебе встать,

Повзрослеть, разорвать

Порочный круг,

Буду тенью в жару,

В темноте ярким светом стану вдруг.

Как трудно мне сейчас молчать!

Готов кричать!

Вопль ужаса вырвался из груди, единственная мысль полностью завладела рассудком — он пришёл, они придут!

Аклариквет почувствовал усталость, однако знал — надо дожать. Добрые слова про родителя сталкивались в душе орка с чудовищными воспоминаниями, словно две армии, которые безжалостно рубили друг друга, и менестрель знал — его войско сильнее. Скоро будет полная победа.

Они придут! Он придёт!

— Пока не примет нас земля,

Ошибки дети повторят

Их отцов.

Безумства станут совершать,

Пить искушений сладкий яд

Будут вновь,

Не слыша зов отцов!

Орк тихо и жалобно завыл, бессмысленный взгляд уставился в потолок камеры. Ошарашенные охранники переглянулись, и Аклариквет понял: эти Нолдор никогда не принимали его всерьёз, не верили в силу музыки простого купленного певца. Что ж, настало время откровений.

— Пока не примет нас земля, мы в силах что-то поменять,

Поделиться с друзьями: