Свет среди хаоса

— Звери и дратхи все здесь опустошили и разгромили.

Станки, большинство их них — сломанные, одиноко стояли в зале. У двери лежало два трупа. Бумаги валялись по всему помещению. Окна были выбиты. Красивая, блестящая, но опасная россыпь стеклышек простиралась на полу возле окон. Страшная тишина окружала новоприбывших, пугая их ещё больше.

— Так, ты пришла нас спасти? Ты убьешь Эфемаат? — Греющий луч надежды согревал душу Антонио.

— Нет, не я. Эта битва ваша.

Дальше Баст уже даже и не попыталась слушать её, а со всей ярости ударила в станок.

— Я так и знала, вы ничего не можете, нас никто не спасет! — Она скатилась на пол и с истеричным плачем ударила в него.

— Убить её можешь только ты…

— Прикинь, Я НЕ МОГУ! — Заорала на всю типографию хаким счастья.

Элеонора, спокойно смотрящая весь этот концерт, не дрогнула ни одним мускулом лица.

— Потому что ты не разбудила в себе силу Солнца и даже не постаралась.

Бастет застыла и подняла голову.

— Это как?..

— Солнце — твоя второстепенная сила — не активирована полностью. Солнце — значит, свет. В твоей душе этот свет скрыт в самой глубине под завесой ярости и ненависти к людям. Ты должна откинуть её, и тогда Солнце поступит. Ты же хаким добра, ты издревле любила их, пока из-за любви к ним твоя дочь не погибла. Но виновата в этом не они, а она! — ангел коснулась её плеча, и вслед за приятным прикосновением последовал теплый ветерок, а потом пространство перед ней исчезло и заменилось какой-то деревней.

Стрельба и крики. Дратхи и рейны забегали то в один дом, то в другой. Бастет тут же вспомнила слова «Откинуть ненависть к людям». Зарядила автомат, все ещё висевший у неё за плечом, и зашла в один из ближайших домов, где женщина сидела, прижимая к себе своего ребёнка и молилась, стараясь не смотреть на приближающегося дратха. Хаким выстрелила в него и стала выводить людей из дома, подгоняя их сильным отталкиванием.

— Бегите в поле, я прикрою! — крикнула она и стала стрелять в подоспевший отряд дратхов. Убив всех и убедившись, что женщина с ребёнком убежала в поле на достаточное расстояние, забежала в соседний дом. Там лежала мертвая вся семья.

Поняв, что с такими темпами она никого не спасёт, вышла из дома и открыла стрельбу в воздух, крича матом и прочие несуразные фразы наподобие «Расплата пришла, выходите, чертовы тупые роботы!» и думала, не совершает ли она огромную ошибку, глупость, и поможет ли она спасти всех.

Когда вышли все, Баст открыла стрельбу по ним, уклоняясь от их атак. Убив всех, прекратила стрелять и поняла, что это были не все: из домов повыскакивали ещё. В хакима полетел ряд снарядов и ей пришлось спрятаться за ближайшим домом, обойти его и выйти с другой, неожиданной для них стороны. Отрубив двоим голову, быстро разобралась с другими и стала заходить в каждый дом, выводя выживших. Собрав всех в кучу, спешно стала объяснять и наставлять:

— В город не ходите, там похуже, чем здесь. Бегите прочь, в деревни рядом не заходите, идите дальше сколько можете, надолго нигде не оставайтесь.

— А это были инопланетяне? — Спросил напуганный маленький мальчик, мать которого сразу его передёрнула.

— Да. — Улыбнулась хаким ему. В этот момент, когда она посмотрела в его наивные глазки, в сердце зажглось что-то тёплое. Спасительница оглядела всю толпу. И старики, и взрослые, а главное — дети… Ей как никогда за все это время здесь стало их жаль. И эта жалость, наверное, и разбудило в ней что-то светлое, что давно спало с времён смерти Нофрет. И желание им помочь вернуло старый облик Бастет. А ведь одарки не слабее и не хуже, чем она считала ранее. Они просто хрупче. И ничем не отличаются от других, такие же умные, веселые (почему-то вспомнился Антонио), хотят жить…

Послышался топот ног подоспевших рейнов.

— Бегите! — толкнула толпу к полю и схватила зейн от трупа у её ног. Сколько бы она не стреляла в рейнов, их становилось больше, и одна пуля все-таки попала ей в ногу. Потом ещё одна, потом в руку, а потом она, утыканная пулями, упала. Подняла голову и увидела, что люди ещё не успели убежать за деревья, которые были на достаточном расстоянии. Хаким привстала и продолжила стрелять, сосредотачивая внимание на себе. Она обязана их прикрыть… Обязана…

Когда она, истекая кровью, схватилась за клинок и стала кричать и размахивать им, разрезая подошедших рейнов, она исчезла.

— Что ты с ней сделала?! — кричал напуганный Антонио.

— Не бойся, лишь отправила в деревню, где дратхи терроризируют людей, которых она должна спасти.

— А, надо только людей спасти, это легко. — он попытался себя успокоить, но поняв, что успокоит себя словами, в которые сам не верит, тревожно спросил: — Или не очень?

— Там дратхов чуть больше десятка. Если она сможет спасти деревню, то это ещё полдела: нужно ещё пожелать этого, из-за любви к людям.

— Она их не очень-то любит.

— Ну, если в ней что-то осталось от любви к людям, то в нужный момент оно может проснуться. Все зависит от неё самой.

Землянин тут же сник. Но у него, разумеется не мог задаться вопрос, и сдержать себя от него он тоже не мог.

— Почему вы, ангелы, муравьи в этом деле?

— Мы не вмешиваемся в дела земные. Мы лишь наблюдаем и можем направить кого-либо в нужное направление, спасти кого-либо, если сможем и его смерть будет напрасной, или помочь человечеству, если ему грозит огромная беда. В данном случае послали меня помочь Баст.

— И все же! Ты же можешь там какой-нибудь легион направить на Эфемаат, почему ж ты только даешь советы?

— Я ангел маленького чина, сделать такое не могу. А отправили именно меня, значит, Небесам нужна именно помощь Баст.

Он воздержался от дальнейшего комментария и решил вместо него высказать вслух вывод всего этого, переводя тему.

— А хорошо было быть атеистом

— Мне казалось, ты им никогда не был. — искренне удивилась Элеонора.

Лжец прикусил губу. Ну конечно, нашёл кого обмануть. А возможно, он так долго стал себя убеждать в атеизме, что уже немного сам стал в это верить.

— Знаешь, один раз я… А хотя кому я говорю, ты и сама знаешь. По моей вине погибла девочка

— Ты не убивал её!

— Нет, убивал. Она умерла из-за моей халатности. Так вот, тогда мне было как-то плевать. Нет, жалел, но не признавал своей вины и больше беспокоился за моё место в тюрьме. А чуть позже… Понял, что все-таки, если бы я был внимательней к такой сложной операции и не сказал тогда «А пофиг», она была бы жива. Стал угнетать себя, чуть было не спился. Как человек, верившей в существование Высшей Силы, ещё и понял, что я совершил грех. Тяжкий. А за это — Ад. Плевать, что там сказал Иисус про то, что любой грех можно исправить или Будда, что человеку даётся три шанса. Я был убеждён, что если Бог и есть, то наказывает за убийство ребёнка по всей строгости. И я стал убеждать себя, что все это — детские сказки, религия слишком примитивна и такого просто не могло существовать. Не будет мне вечного Ада. Ну, как ты и поняла, опять беспокоился больше о себе. Вот. Так вот.

— А что тогда, когда ты познакомился с хакимами? Как ты воспринял? Это связано с тем, что ты им помогаешь?

— Ну… Убедился, что в Ад все же попаду. Но к тому времени мне уже было пофиг на это, стал… — усмехнулся, — добрей и гуманней. Ещё год назад стал задумываться, что попаду или нет я в это пекло, я совершил грех. И должен его искупить. Не перед Богом или кем-то там. Перед собой и миром. Я убил ребёнка. И перед тем как умру, должен принести миру что-то хорошее. Девочки просто подкинули мне шанс.