Свет жизни

В пятидесяти метрах от того места, где он прятался, стояла хижина, а на пороге, чувствуя себя как дома и, очевидно, совсем позабыв о нем, сидела Кинза и ела черешню. Ее новая мама сидела рядом и смеясь пыталась привести в порядок ее волосы. За этой хижиной полукругом располагалась вся деревушка.

Хамид лежал совершенно неподвижно, но вид черешен напомнил ему о голоде, и его рука потянулась к хлебу. Жуя его, он думал, как же теперь поступить. Мальчику было стыдно: они потеряли весь день и хуже всего, что Кинза ушла во вражеский лагерь, потому что эти люди услышат, конечно, что в соседней деревне пропала девочка. Он не должен показываться им на глаза…

Когда солнце село за горизонт, луна осветила деревушку и все совершенно успокоилось, на пшеничном поле послышался шорох. Неслышными шагами Хамид пересек открытое пространство и заглянул в хижину. Муж женщины лежал на циновке, громко храпя, а жена спала у его ног. На циновке не оказалось места для Кинзы и ее положили в кроватку около двери, укрыв козьей шкурой. Хамид наклонился и взял ее на руки. Она слабо вздохнула и открыла глаза. Мальчик тихо произнес ее имя и, считая, что все в порядке, она прильнула к нему; ни молоко, ни черешня не имели силы лишить чувства привязанности к брату. Хотя она хорошо провела день, но чувствовала, что что-то было не так. Сейчас она была в безопасности в руках своего брата.

Пять минут спустя испуганный мальчик с бьющимся сердцем спешил по крутому склону вверх, прижимая к себе сестренку. Бесшумно, как привидение, он спас ее, и Кинза при этом вела себя отлично. Крепко прикрепив ее к спине, мальчик решительно продолжал путь.

Глава 7

Хамид дошел до вершины как раз перед рассветом, сильно уставший и прихрамывающий. Ночи на горном высоком перевале холодные даже летом, а Хамид и Кинза были очень легко одеты. Девочка начала кашлять и чихать. Брат ее был настолько уставшим, что бессильно опустился на корточки с подветренной стороны испанского форта, откуда часовые следили за долиной, и стал ждать наступления утра. Сам форт или пост находился над его головой. Дорога шла некоторое расстояние по гребню, а потом опускалась вниз. Куда бы он ни посмотрел, везде видел горы, горы - гряда за грядой скалистые пики, розовые от восходящего солнца. Хамиду казалось, будто он находится на вершине мира в таком месте, куда не ступала нога человека.

Однако одно место во всем окружающем ландшафте наполняло его страхом, и он любыми путями решил избежать его. На дальнем краю гребня находилось испанское поселение с белыми постройками, множеством солдат и наблюдательными пунктами. Если каким-то образом отчим сообщил о нем полиции накануне вечером, то те, безусловно, сообщили бы на этот пост, чтобы они следили за дорогой. Ясно, что в таком случае он должен сойти с дороги и пробираться напрямую через кусты до реки в долине. Там он мог бы немного отдохнуть где-нибудь в оливковой роще, а после захода солнца продолжать путь по дороге.

Привязав Кинзу к спине, он выступил из своего укрытия и почти столкнулся с двумя всадниками, поднимавшимися по другую сторону форта. Хамид остановился как вкопанный, тупо уставившись на них. Оба они были из его деревни и знали мальчика в лицо. Всадники тоже уставились на него. Один из них соскочил с седла, схватил Хамида и воскликнул:

– Это мальчишка Си Мухамеда. Тот, который убежал от него позавчера.

Хамид изловчился, выскользнул из его рук и помчался вниз с горы. Его резкое движение испугало лошадь, и она встала на дыбы.

К тому времени, пока всадник полностью справился с лошадью, мальчик был уже далеко. Не обращая внимания на корни и колючки, на порезанные кровоточащие ноги, он несся вперед, не смея оглянуться, каждое мгновение ожидая, что на его плечо опустится тяжелая рука, и Кинза будет отобрана у него.

А тот человек, держа в руках уздечку, стоял на гребне и следил за Хамидом. Он сделал все, что мог, и не собирался бросаться в погоню по колючим кустам в своих новых желтых ботинках с узкими носками. Это, в конце концов, не его дело. Он пожал плечами, сел на лошадь и поехал дальше. Он донесет полиции в испанском поселении. Это их дело, а совсем не его - гоняться за беглецами.

Но бедному Хамиду казалось, что его настигают, и он продолжал с большим трудом бежать, а Кинза, которую совсем растрясло, издавала отрывистые вопли у него за спиной. Он не видел избавления и боялся остановиться, но вдруг зацепился ногой за корень и упал со всего размаху. Он тут же, не медля ни секунды, вскочил на ноги, весь перепачканный и в синяках, и тотчас увидел перед собой выступ скалы. Он, как слепой, шатаясь, направился к ней, обогнул ее и оказался возле тростниковой хижины, рядом с которой находился сарай для коз. Хамид, боясь, что в любую минуту из-за скалы появятся его преследователи, а это единственное убежище, юркнул в темноту сарая. У одной стены была навалена куча соломы, и Хамид спрятался в ней. Как загнанный кролик, лежал он там с полчаса, тяжело дыша и вздрагивая от страха.

Наконец его сердце стало биться более спокойно, он вылез из-под соломы и стал обдумывать положение. Снаружи все было спокойно. От находящегося невдалеке дома слышался только веселый крик маленьких детей да стук ведер. Однако сам мальчик чувствовал себя очень больным: он весь горел и ужасно болела голова, руки и ноги были тяжелые, одеревенелые. Во рту у него пересохло и томила сильная жажда. Кинза тоже выглядела несчастной и хотела пить. Она издавала звуки, напоминающие жалобное мяуканье голодного котенка, и никакие мольбы брата не могли заставить ее замолчать. Если бы кто пришел в сарай, он бы, конечно, услышал ее. Мальчик в отчаянии оглянулся назад и увидел козу с козленком. Настроение у него тут же поднялось: он нашел решение проблемы. Хамид привык иметь дело с козами, а у матери с козленком должно быть много молока. Хамид прокрался к двери, осторожно выглянул и взял глиняный черепок. Затем, не спуская глаз с хижины, он погладил козу за ушами; она доверчиво полизала ему руки, признав его за специалиста, каковым он и был. Так они подружились. Он лег на землю рядом с козленком и начал доить козу в черепок. С радостью принес он сестренке свежее, теплое, пенистое молоко. Она подняла головку со своего соломенного гнезда и выпила все до капли.

– Еще!
– захныкала Кинза.

Хамид несколько раз повторил эту процедуру, потому что в черепок входило мало молока, а они оба были голодными с пересохшими губами. Щедрая коза дала много молока, они покрошили в него сухого хлеба и хорошо подкрепились. Когда они так угощались, в сарай вошла маленькая девочка, неся для козы пучок свежей травы. Хамид затаил дыхание и пригнул Кинзу к земле, и девочка в сумраке сарая ничего не заметила.

Волнение при доении козы, боль в ногах, лихорадка во всем теле не давали возможности уснуть, и Хамид все утро лежал с открытыми глазами. Кроме того, он боялся уснуть из-за склонности Кинзы к путешествиям. Он поискал, чем бы привязать ее к себе, но ничего не нашел, а выйти не осмелился.

Вдруг разум мальчика затуманился, страхи рассеялись, и его охватила сонливость. Крепко прижав к себе сестренку, он уснул.

Во сне он расслабился, и Кинза, услышав его глубокое ровное дыхание, поняла, что теперь она может делать все, что пожелает, и освободилась из его объятий. Она не могла уяснить себе “привязанность” брата к этому душному неуютному сараю, которую она не разделяла ни в малейшей степени. Выползши из своей норы, что-то лепеча и негодуя, она поковыляла прочь от этого места. Ее вчерашняя вылазка привела ее прямо к матери. Сегодня ей повезло не менее.

Сделав несколько неуверенных шагов, Кинза натолкнулась на козу. По знакомому запаху и грубой шерсти она сразу узнала это животное. Девочка чувствовала себя как дома. Она стала ласкать козу, нащупав уши, стала почесывать их, а затем ее крохотные пальчики передвинулись к носу козы. Итак, найдя то, что искала - дружелюбное общество и мягкое место, чтобы лечь - она примостилась под козьей бородой и, свернувшись калачиком, приготовилась уснуть. А маленький козленок, вне всякого сомнения почувствовав ревность, посеменил к своей матери и тоже просунул мордочку ей под шею. Так они и лежали вместе - новорожденный козленок и потерявшийся ребенок, оба довольные своим положением.