Светлейший князь 4

Платили мы золотом или меняли на свои товары. Например с каждым годом нам везли все больше и больше шерсти, льняной ровницы и различных полуфабрикатов из конопли. На нашей не очень большой, но достаточно производительной ткацкой фабрике построенной в Усть-Усе, из всего этого и конечно из своего сырья, делали усинские ткани.

Из качество по мнению Никанора Поликарповича было самым высочайшим и превосходило любые хваленые европейские и российские. Производили мы их немало, купец Томилин поставлял их во все концы, даже в Европу. Цена на них была очень немаленькая, но он говорил только одно слово: еще.

Кроме этого мы продавали бумагу, карандаши, металлические перья и конечно ревень. Многое из нашего шло в российскую казну и лишь затем продавалось скажем так потребителям. Так же как и многое необходимое для нас Никанор Поликарпович приобретал фактически у казны. В итоге в Петербург помимо нашей ежегодной дани текла поистине золотая река. Наше производство золота в прошлом году достигло фантастической цифры в три тонны м пока нам его хватало выше крыши, тем более что было еще и серебро с платиной.

Платина еще не ценится, но скоро придет и её время. Поэтому она пока просто складируется, этот товар не пропадает при длительном хранении. Перспективы роста золотодобычи у нас блестящие, Петр Евграфович нашел достаточно много его месторождений у нас и в Туве. Есть даже россыпи. Но пока необходимости наращивать золотодобычу нет, да и возможностей тоже. Людей для этого дела необходимо не мало.

Совершенно особой статьей нашего экспорта были овощи и фрукты из наших оранжерей, которыми лакомились в Минусинске и Красноярске, дальше всё это просто не доезжало. И конечно резина.

На вывоз мы производили в очень небольших количествах непромокаемые плащи и калоши. Половина резиновых изделий купец Томилин в Минусинске сразу продавал окружному начальнику и тот отправлял их сразу же в столицу.

Цены на них в том же Петербурге были огромными, а в Европе просто космическими. Пара колош и непромокаемый плащ считались подарком от нашей Государыни, который не зазорно было принять и коронованным особам.

Мы уже несколько лет прекратили добычу угля и железной руды в долине и ту же потребность в железных полуфабрикатах вполне могли покрывать поставками из России, но я этого делать не хотел по двум причинам.

Первой было нежелание полной зависимости от России, хотя конечно это была зависимость взаимная. Месторождение железной руды в горной долине верхнего течения Абакана уже было известно, местное население даже баловалось получением чего-то железного из неё. Но устравать там что-нибудь путное пока резонов не было, да и просто дорого.

А вот когда за это дело взялся купец Томилин оно, в отличии от проекта в Кузнецке, сразу пошло и уже четыре года мы получаем все необходимое железное сырье именно с тех краев. Большая часть идет к нам в виде чугуна. Не мудрствуя лукаво, я предложил возникший завод и поселок вокруг него назвать привычным мне именем Абаза.

До Таштыпа была построена дорога. От него до будущего Абакана шла хорошая тропа, которую с большой натяжкой можно было назвать дорогой.

Эту натяжку убрали и тропа на самом деле стала дорогой, по которой везли и везли продукцию Абазы, а встречно все им необходимое. Финансировалось это предприятие полностью нами и хорошо что оно хотя бы не приносило убытки. Побочным результатом этого дело был неожиданный рост достаточно жалкого поселения в устье реки Абакан.

За несколько лет там выросло достаточно зажиточное село Абакан. Опять же с с моей подачи его стали именовать именно так, а не Абаканским или Усть-Абаканским. В это дело Никанор Поликарпович встревать совершенно не стал, также как и во всякие торговые дела в Абазе, кроме непосредственно железных. И скорее только по этой причине это дело и пошло, слишком многие успевали подставлять ладошки под льющийся из нашей долины золотой дождь.

Первый два года всё, что произвела Абаза, ушло к нам, но потом наладилось какое-то пороизводство в самой Абазе и появилась переработка в Абакане. Вся эта продукция потреблялась на месте и часть уходила в Красноярск.

Два года назад местные товарищи начали строить ответвление от дороги на Абакан до селе Означенного на Енисее. Там когда-то по указу царя Петра должны были построить острог, но что-то не срослось и появилось только село. Нам это очень выгодно, дорога к нам будет без Абаканского крюка.

Второй причиной, для меня не менее важной, было не желание обижать местного производителя. Тоджинские крицы например были достаточны большим источником доходов для них, а Карасуг по любому надо развивать. Транспортное плечо в сто с небольшим километров это не хухры-мухры, а именно то, что сделает нашу металлургию и крайне выгодным делом.

Главной причиной поездки к нам окружного начальства было не его желание посмотреть на наши дела, он отлично понимал, что свои секреты мы всё равно не покажем, а личное обсуждение со мной перспективных экономических проектов, строительство ткацкой и бумажной фабрик в Порожном, дорог: ответвления до Означенного и Порожное-Минусинск. Главную цель своей поездки генерал Аксенов все равно осуществил, во время обеда в монастыре мы с ним всё подробно обсудили.

Я еще вынашивал проект строительства моста через Енисей, но где еще не решил. Поэтому эту идею пока не озвучивал.

И вот теперь, когда дела в Туве судя по всему наладились и мы отправили посольство в Пекин, можно спокойно всем этим и заняться.

Помимо ознакомления с делами продовольственными меня в конторе ждал и составленный план нашего развития. Леонтий Тимофеевич привлек всех кого надо и с явным удовольствием протягнул мне толстую папку с бумагами.

На обложке папки большими каллиграфическими буквами была надпись «план строительства дорог и развития села Порожного».

Раскрыв его я ахнул от изумления. Планом предусматривалось строительство не двух, а трех дорог, еще одну дорогу Леонов предложил построить от Усть-Уса прямиком до Абазы.

Все наши наполеоновские дорожные планы, а я в своим планах для внутреннего потребления мысленно говорил именно так несмотря на то, что юный Бонапарт только заканчивает Парижскую военную школу, зиждились на одном. И это называется динамит.

Яков наладил его крупное производство и мы там, где было возможно пробивались через горы и скалы с помощью взрывных работ. Найденный в долине диатомит или кизельгур быстро закончился, но к тому времени из России пришел первый обоз с диатомовой землей из Симбирской губернии. Леонов сам стал большим специалистом этого дела и подготовил два десятка высококлассных помощников.

Пробежавшись взглядом по листам плана, я задержался на итоговой цифре предполагаемого привлечения рабочих. Она была очень интересная.

Привлечение рабочих извне не планировалось, тем более инженерных кадров. Да и где их было взять, наши инженеры и техники во всем впереди планеты всей. Рабочие все свои и это большая часть не состоявшихся колонистов. Причем большая часть китайцев, а реально практически все и осядут вдоль построенных дорог на заводах и фабриках. Как это уже происходит в Туве. Особенно мне понравилось небольшое замечание сделанное скорее всего Яковом, было бы рабочих больше, мы бы и им нашли полезное дело.