Светлейший князь 4

С первого июля цифры необходимого на год резко возросли, но это мне было понятно и без слов: говоря военным языком на довольствие были поставлены все пленные.

Леонтий Тимофеевич подождал немного пока я посмотрел и оценил все цифры наших запасов и сказал, показав на новую графу, появившуюся этим летом:

— Главное, что у нас достаточно риса. Китайцы всерьёз собирались здесь обосновываться и в обозе везли много чего, — Леонтий Тимофеевич как и я знал значение риса для китайцев и сразу же озадачил наших гвардейцев, потребовав захватить рисовый обоз в целости и сохранности. — Я полагаю, этих трофеев нам чуть ли не на год хватит. Для себя тоже всего хватает, орехов у нас всегда с избытком, а ведь еще впереди осенние заготовки. Зерна всякого запас лежит на целый год, сена для своей скотины наготовили достаточно. Картошки в этом году судя по всему опять будет ого-го. А уж сколько в холодильниках мяса, да всяких солений и копчёностей.

Тесть провел рукой выше головы, показывая размеры наших запасов. Я уже и без его слов видел, что должно хватить. В графе рис кто-то сделал маленькую пометку: пять пудов на одного.

Но кроме риса меня интересовали доставшиеся нам запасы пшеницы, просо и ячменя, в китайской кухне они занимают тоже важное место. И также наличие всяких сушеных трав, ягод и фруктов. На одном рисе чуть ли не год не проживешь, неизбежно придут болезни.

Захваченные обозы были действительно огромными. Только больших четырехколесных повозок типа нашего вардо больше пятидесяти тысяч, не считая традиционных китайских одно и двух колесных тачек, часть из которых китайцы тащили сами.

Простые солдаты шли в поход со своими тачками, воинские обозы состояли из больших повозок командиров и конечно различных военных припасов. А караваны колонистов, шедшие вперемежку с арьергардом или в тылу армии, представляли занятнейшее зрелище.

Преобладали конечно повозки типа нашего вардо, в которых ехала семья будущих колонистов, багаж, орудия труда и какие-нибудь запасы. Достаточно большая часть ехала на двух повозках или везли дополнительно еще и тачки, большинство которых тащили на простейшем деревянном прицепе сзади повозки.

Некоторые повозки ехали на честном слове и были уже на человеческой тяге, но были и крепкие, можно сказать даже богатые, запряженные парой лошадей.

Весь этот «цыганский» табор в момент разгрома на Енисее уже втянулся в Убсунурскую котловину и просто остановился когда пришли известия о поражении и началось бегство маньчжурских и монгольских частей. Причем бегство было достаточно оригинальное.

В самом, самом арьергарде шло несколько маньчжурских ниру, это что-то типа нашей роты. Это были настоящие маньчжурские войска в небольшом количестве еще сохранившиеся в успешно загнивающей Цинской империи и они фактически были заградотрядами.

После разгрома на Енисее первым впереди паровоза бежали маньчжуры, а затем монголы. Заградотряды спокойно пропустили их и тут же закрыли пути отхода остальным. Китайские части армии вторжения были даже не из частей Зеленого знамени, а не совсем понятно что. Я бы назвал их какой-то территориальной милицией, набранной непонятно из кого. Всё таки китайские знаменные части были еще достаточно боеспособны и служба там часто была наследственной и почетной, дававшей определенные привилегии. А здесь же были какие-то шрафроты не имеющие право отходить и подлежавшие в этом случае уничтожению.

Отступившие за линию заградотрядов маньчжуры и монголы спокойно становились лагерем и отряхивали свои потрепанные перья. После чего небольшая часть усилила заградотряды, а остальные направились в свои Улясутай и Кобдо.

Когда к линии заградотрядов стали выходить наступающие отряды Мергена, они организованно отошли за Хан-Хухей, уступив нам даже северный берег достаточно соленого озера Хяргас-нур, самого большого уже из группы озер Большой котловины. Его ценность была в большом количестве родников.

Мерген, следуя моим инструкциям, нарываться не стал и продвинувшись от хребта верст на десять на юг, остановился. Все родники южных предгорий Хан-Хухея остались у него в тылу.

Когда командиры заградотрядов убедились, что Мерген остановился, они сделали то, что я никак не ожидал и даже не поверил первым донесениям, но факт от этого не изменился. Маньчжуры снялись и ушли!

Глава 4

Когда я начал понимать какой «цыганский» табор, в худшем смысле этого слова, достался нам в качестве трофея, меня почти охватила паника. Но сразу же после первого успеха на Енисее, мой тесть попросил меня дать ему полномочия готовиться к приему трофеев и для этого откомандировать из армии Тимофея, находящегося в госпитале капитана Михайлова и его супругу Ульяну. Из Усинска он вызвал свою Агриппину, а Машенька срочно вернулась в долину. Её руки на фронте больше не нужны, а вот хозяйству нужен присмотр и она вместе с женской гвардией срочно ушли домой.

Чем там начал сразу заниматься мой тесть я сначала даже не вникал. У нас было полнейшее доверие и глупостей или неправильностей он в любом случае не наделал бы, а кадровых потерь от выполнения его просьбы совершенно никаких. Илья сейчас после ранения не боец, Тимофея я от греха подальше и так собирался демобилизовать, без Ульяны наша медицина явно не развалится, а после возвращения Машеньки и Агриппину можно снять с хозяйства.

Через несколько дней я понял, что команда Леонтия Тимофеевича наше спасение. Они все имели богатый китайский опыт и вместе с Лонгином спасли нас от надвигающейся катастрофы под названием десятки тысяч пленных и огромные трофеи.

Тимофей быстро подобрал нужных людей среди наших китайцев, Лонгин естественно подключил кого надо из своих людей, а Казимир, принявший командование гвардией, обеспечил как говорят в 21-ом веке силовую поддержку.

В итоге катастрофы и хаоса не случилось и каждая частичка пазла заняла своё место. Конечно пришлось поработать с налаживанием учета доставшихся трофеев и переписью пленных. Но самой главной проблемой было предотвращения вспышки каких-нибудь болезней среди массы китайцев, попавших как кур в ошип. Но всё обошлось и со всем справились.

Сейчас в Оюн-Туве всем заправляет Илья Михайлов. Он как бы наш наместник южнее хребта Танну-Ола. Надобности вмешиваться в дела Оюн Дажы нет, но присмотр конечно нужен. Но это поле деятельности у Ильи не главное.

Господа Морозовы заняты исключительно военными пограничными делами, а Илья налаживанием гражданской жизни в Усунурской котловине русских и китайцев. С Оюн Дажы он очень плодотворно сотрудничает и по агентурным данным Лонгина оюннский зайсан нашим наместником очень доволен.

Жизнь в Убсунуре, так я стал называть ту часть Оюн-Тувы присоединенную с Оюннскому хошуну, к концу лета понемногу наладилась.

В своих родовых владениях новый зайсан Оюн Дажы быстро восстановил всё разрушенное. Я разрешил ему из трофеев взять всё, что он считает необходимым для его народа. Конечно я немного опасался, что аппетиты могут оказаться чрезмерными и это вызовет трения с нашими зайсанами.

Но ничего подобного не случилось. Ольчея интересовали только трофейные животные, в первую очередь лошади с верблюдами и в меньшей степени коровы, овцы и козы.