Светлейший князь 4

— Здравствуй, Лонгин Андреевич. Полагаю, что вы немного поспешили, чтобы сообщить мне что-то интересное или неожиданное.

— Да, вы правы и думаю это вас нисколечко не расстроит. Генерал Аксенов вынужден срочно вернуться в Минусинск. Буквально полчаса назад нас догнал курьер из Красноярска. Помните того беспалого поляка, который в своё время дал денег подпоручику Чернову? — несколько дней назад я неожиданно вспомнил об этом человеке и подумал, неужели он никогда больше не появится на нашем горизонте.

— И каким образом этот беспалый проклюнулся?

— Он зачем-то хотел убить губернатора и нити заговора ведут в Минусинск, — новость достаточно неприятная, скорее всего у генерала Аксенова опять будут проблемы.

— Надеюсь он арестован?

— В том-то и дело что нет. Мало того, негодяй скорее всего попытается скрыться где-то в окрестностях Минусинска или в нем самом, — Лонгин явно был удивлен этой новостью. Да и как не удивляться.

Минусинск маленький городок, в нем населения около тысячи человек, спрятаться в его окрестностях можно только в подготовленном месте. Получается у беспалого поляка здесь есть берлога и сообщники. А если логическую цепочку раскручивать дальше, то можно прийти к выводу, что на свободе остались подручные графа Валенсы.

Так глядишь и ниточки к его потеряным источникам золота найдутся.

— Понятно, губернатор рвет и мечет. И как скоро господин генерал отправится восвояси? — окружной начальник несколько раз собирался посетить нас, но всегда что-то мешало ему. Видимо не судьба.

Лонгин похоже понял мою мысль и ядовито улыбнулся.

— Надо вообще-то разворачиваться сразу же. Но там следом идет большой обоз переселенцев и пока они не пройдут обратной дороги нет. Так что Мирский острог их превосходительство возможно успеют посмотреть и даже пообедают.

— А что верхами тоже нельзя проехать? — удивился я такому раскладу.

— Можно, да только генерал вчера неудачно упал и у него открылась старая рана, полученная в последней войне в турками. Так что верхами никак.

В итоге генерал Аксенов не попал даже в Мирский острог. Он отобедал в трапезной монастыря и как только дорога освободилась для проезда его коляски, их превосходительство отбыли в обратный путь.

Этот факт меня нисколечко не расстроил. Лишние глаза, тем более такие, мне совершенно не нужны. Генерал слишком умен, чтобы не понять некоторые вещи, которые он увидит. Одно дело увидеть наше оружие в чехлах, а другое подержать его в руках. Не говоря уже о демонстрации нашей артиллерии или экскурсии на завод.

Тем более самое главное, с моей точки зрения мы обсудили.

Я предложил ему строительство дороги до Минусинска силами наших китайцев. Желающие затем могут остаться в России при условии принятия православия и гарантиях их личной свободы. В том числе и экономической, никакого приписывания к заводам и тому подобному, а при желании право вернуться к нам.

Для сопровождения генерала я отрядил гвардейский караул с газовыми фонарями. Глядя вслед уезжающего окружного начальника, Лонгин сказал, как бы про себя:

— А интересно, можно ли сделать освященную дорогу? Поставить столбы и на них повесить газовые фонари.

Я уже думал над этим. Фонари на столбах вдоль дороги развесить конечно можно, вот только кто их будет зажигать, а потом тушить?

Владыка Филарет рассказал о своей поездке. Он был полон сил и даже помолодел. Еще бы, воплотились в жизнь такие смелые мечты. У нас учреждена отдельная епархия и теперь решение многих проблем зависит только от него и меня. Года через два у нас появится еще и викарий, по крайне мере так обещано. Вместе с ним приехало еще шесть монахов и пять иереев с матушками и малолетними детьми. Целых пять телег были нагружены багажом нового Владыки.

Мы с Лонгином неспеша ехали в Усинск, Владыка Филарет остался в монастыре и вернется позднее.

Выслушав о доставленном донесении из Пекина, Лонгин рассказал мне о своем «источнике».

Как я и предполагал, это оказалась европейская женщина. Семнадцатилетней девушкой она вышла замуж за русского офицера и уехала с мужем в Оренбург, где вскоре была со своей камеристкой похищена и продана в рабство в Коканд.

Там она быстро сделала «карьеру» в гареме одного из ханов, а потом была подарена правителю Кашгара и после покорения которого оказалась в Китае.

Во всех гаремах она была в числе любимых жен, а в Китае стала любимой наложницей великого цзяньзюня, маньчжурского генерал-губернатора Улясутая.

Спасая свою шкуру после нашего разгрома карательного похода Чжан Цзинбао, великий цзяньзюнь подарил свою любимую наложницу Нюхуру Хэшэню, который лет пять назад положил на неё глаз.

— Ты лично знаком с ней? — этот вопрос у меня вертелся на языке, как только Лонгин начал свой рассказ.

— Да, я с ней познакомился когда отдавал статуэтки. Это потрясающе красивая женщина, сейчас ей сорок. Назвалась она госпожей Клеопатрой. Монахи стали помогать нам в том числе и по её просьбе. Не знаю правда почему, но она пользуется огромнейшим уважением среди них. Года через два после Уюкской битвы я как-то приехал в хурээ на Сесерлиге и встретил там её камеристку. Эта женщина когда-то была её кормилицей, а затем няней. Она всегда была со своей воспитанницей, даже в рабстве и гаремах. Ей сейчас около шестидесяти, — рассказ Лонгина я я слушал как сказку. Но доставленное прошлым вечером донесение нашей разведки было не сказкой, при всей его фантастичности.

— Они обе достаточно хорошо говорят по русски, особенно Клеопатра. В ханских гаремах много русских наложниц и русский был языком общения этих несчастных. А в Китае он надежно защищает дам от лишних ушей. Так вот служанка или подруга, не знаю как нё правильно охарактеризовать, Клеопатры предложила мне сотрудничество. Они будут снабжать нас разведданными, а мы, когда наберем большую силу, поможем Клеопатре отомстить за смерть любимого мужа и изуродованную жизнь. С меня взяли слово, что я никому, даже вам, не расскажу о них. В послании пришедшем сразу после окончания войны, Клеопатра сообщила о своем переезде в Пекин и разрешила рассказать вам после получения следующего донесения. Что я и сделал.

Очередной роялище, только не в кустах. А у тебя в гостиной или столовой. Просыпаешься, туда-сюда и идешь завтракать. Ба, а там стоит.

— А что будет, если мы не пожелаем играть в эти игрища и совать голову в петлю? Совершить военный поход из наших краев в Среднюю Азию, это совершенно завиральная идея.

Лонгин пожал плечами и натянул поводья, останавливая лошадь.

— Нам ничего. А две несчастные женщины умрут в печали. Это у них фикс-идея прийти в Коканд с армией, освободить несчастных узников и наказать похитителей и работорговцев.

Глава 3

Вечером мы прочитали еще раз сообщение Клеопатры и Лонгин повторил свой рассказ. Он явно был не в своей тарелке, ему первый раз пришлось крутиться передо мной и объяснить почему он что-то от меня утаил.

Я на самом деле считал, что он поступил правильно. Давши слово в таком деле, надо его держать, тем более, что ставки оказались запредельными и все повышаются.

В её информации был еще один интересный момент который мы сначала как-то упустили.

Финансы Цинской империи уже сейчас поют романсы. Формально у них огромная по современным меркам армия, чуть ли не миллион в мирное время. Но по факту многие знамена, так называются самые крупные тактические соединения, что-то типа дивизии, уже сброд голодных, холодных и нищих солдат и офицеров. Многим знаменам жалование задерживают уже годами.