Светлое будущее

Мать твою. Где там эти его таблетки… что прописал. Сейчас или потом?

Обмер я в растерянности, всматриваясь в это синюшное, опухшее лицо.

Черти что. Ну, спит — то и спит. блядь, противозачаточное!

Мигом бросаюсь в коридор — чуть не убился об закрытую дверь.

Нервно выругаться себе под нос — пробить карманы, отыскать ключ — и выбраться наружу. В коридор, к пиджаку — вот они родимые… родимая… одна штука на огромном блистере. Достать инструкцию, прищуриться — и среди дебрей медицинской хрени и милипиздрического шрифта отыскать правила приема. Антибиотики уже завтра.

Стакан воды, белую кругляшку — и к своей Нимфе.

М*ть твою.

Сесть на кровати возле нее — и… в который раз взгляд в лицо — и не могу, нет сил на все это глядеть. Страшно и будить. Отложил все в сторону, на тумбу.

Встать, пройтись к окну, взор на улицу — опять тучи серые, дождь будет. Вот тебе и лето… доброе и веселое — как вся наша жизнь.

Завалиться на пуф, опереться спиной на стену — и задремать.

По крайней мере, попытаться.

* * *

Проснулся от странного, жуткого, назойливого звука.

Не сразу догнал, что, где. Но взор — и живо кинулся к кровати. Перевернулась — видимо, попыталась встать, но боль, немощность оказались сильнее, что меня спасло — только сейчас заметил, что в этот раз дверь забыл закрыть.

Только я к ней — а она как шарахнется, дернется, как от черта. Выпучила глаза — и в истерику.

Мать твою! Заткнись, блядь, уже! От этого бешеного визга, казалось, я сейчас удавлюсь.

В карман штанов — достал наркоту. Отсчитал две таблетки — и силой впихнул ей в рот. Благо, вода рядом — силой залил. Билась, сопротивлялась, орала — захлебывалась, но проглотила. Еще напор — и уже ебаный контрацептив пошел вдогонку, как и антибиотики…

Шумный выдох. Рыдала, тихо ныла в кровати — пока не провалилась в сон.

Черт. Это же еще и пожрать че-то ей надо.

Вышел на кухню. Отыскал старый бич-пакет. Макароны или картофель? Картофель.

Закипятить воду в чайнике, приготовить посуду. Масло.

Черт…. Глупо пока будить — пусть спит. С голоду от одного дня не сдохнет. А на вечер че-то из ресторана можно заказать.

Или ей суп надо варить? Может, повариху какую нанять? Или какого «зайчонка» позвать? Хотя нет… куда тут?

Никого не надо. Справлюсь. Да и ей…

Черт с ним. Самому — сожрать кусок колбасы, батона — и опять завалиться спать в одежде, рядом с ней на кровати…

…вновь заперев дверь на ключ.

* * *

Когда я вышел из своего похмельного анабиоза — Она не спала. Глядела в потолок, редко моргая… Тихие, равномерные вдохи. Даже страшно как-то стало.

Расселся на кровати — не отреагировала. Пристальный, изучающий взгляд на нее — и ради интереса упал набок, вплотную к ней — опять абсолютное равнодушие. Несмело коснулся пальцами щеки — только чаще моргнула. Но даже не вздрогнула, не говоря уже, чтоб перевести на меня очи. Показательно поводил перед глазами рукой — похуй.

— Мать твою! — живо вскочил я на ноги. Отыскал телефон. И хоть не по правилам, да и опасно, живо набираю номер Кряги — отбил Сука. блядь, а ждать некогда — может, она сейчас ласты склеит от всего этого!

Молнией опять к ней, на ходу набирая уже другой номер.

Толкнул ее в плечо — не реагирует.

— Ника! — испуганно. — Слышишь меня? Дай знак, прошу!

Тишина. Полная прострация — только моргает убийственно так, пугающе — что, кажется, и сам сейчас крышей поеду.

— Да? — ленивое, заспанное Рыжего.

— Че за хуйню ты мне втюхал? — бешено.

— А… Э-э… Мира, привет…

— Сука, я тебя сейчас приеду и четвертую, если ты мне че-то не то дал!

— Да всё то! Неужели не играет?!

— Еще как, блядь, играет! Аж уши закладывает! Овощ, мать твою!

— Ну… так а ты чего хотел? Они такие и есть. Я сам охренел, нахура тебе этот трэш^[20]. Погоди, а сколько ты дал?!

— Да иди ты…

Отбил звонок. Закусил губу.

Две-одну. Пиздец… картина. Ладно.

Схватил в охапку — и потащил в ванную. Как получилось, умыл холодной водой. Поддалась немного — даже присела на ванну.

— Ты меня слышишь? — таращусь ей в очи.

Ответила. Не словом — взглядом, но лишь на миг — а там снова… покатился взор за горизонт, теряя суть. И только… ебанное, монотонное, похуестическое моргание, которое… мне кажется, я никогда уже не забуду.

Заурчал желудок. Вроде не мой.

Черт, может на голодный не надо было? Или похавать, то хоть немного попустит?

Лишь бы не вырвало…

На кухню — и усадил на диван, в угол. Подпер подушкой-подлокотником… но она и сама уже как-то держалась.

К чайнику — остыл уже… Зажать на кнопку — шум. Вздрогнула (уловил косым взглядом) — если мне не померещилось, то вздрогнула. А потому живо отрубаю посудину и снова включаю, уже таращась на свою несчастную. И вновь вздрогнула. Действительно вздрогнула — не показалось. Победно ухмыльнулся сам себе под нос. Черти что… и главное, хуе же знаешь, когда более-менее отпустит. А каждому объяснять, почему да зачем — явно не улыбается.

Присел на край мягкого уголка. Открыл пачку, высыпал в посудину, размешал с давно растаявшим маслом. Еще мгновение, движения — и уже кипяток в мою недо-картошку пошел. Черт! Хотел же еду заказать нормальную… Ну и ладно, похуй. И так сойдет. Не знаю даже… че ей надо.

Взять ложку — и взор на свою «пленницу». И что теперь? Самому кормить?

Прокашляться, подсесть ближе, тарелку чуть ли не под нос — и поехали: ложку в рот, да лишки стереть полотенцем… Ну, хоть жует да глотает сама — уже хорошо. Даже удостоила раз на короткое мгновение взглядом… ебачая наркота. Ох, и Кряга… ох, и советчик. А еще доктор, м*ть твою! Чтоб тебе самому такое жрать!

Еще усердия, еще черпания ложкой — и выдох. Мой — гребанного труженика. Никогда не думал, что это настолько нудное, бесящее занятие… когда не сам жрешь, а кому-то тыкаешь.

Невольно ухмыльнулся сам себе под нос двоякости фразы. Черти что в башке! Пора заканчивать… Пока я сам не поехал кукушкой окончательно.

Отставить посуду в сторону, на центр стола — и подхватить на руки свою красавицу. Понести в спальню.

Странный напор, легкое сопротивление в коридоре. Не сразу… но понял. Туалет… Сука, туалет…

Скривился я от неловкости. Но исполнил веление. Завел в комнату, но едва попытался стащить с нее шорты, как тотчас дернулась. Реально дернулась — несильно, едва заметно, но затем и взор прикипел ко мне. Поддаюсь — отпускаю, отступаю пару шагов назад и даже учтиво закрываю дверь.