Светлое будущее

Глава 26. Променад^[22]

(Н и к а)

— Ну, че? — уставился на меня Мирон, едва сели обратно в машину. — В магазин? Эти твои, — кивнул головой, но учтиво не продолжил, смолчал. — Одежду еще… — отвернулся. Взор за лобовое. Движение — рук, ног — и взревел мотор. Задумчиво добавил: — Да еды… нормальной. А то вон, доктор уже переживает, что я, изверг, тебя голодом морю и не даю организму нормально восстанавливаться.

Взвизгнули шины.

* * *

— Почему ты мне помогаешь? — несмело, едва различимо шепнула, когда он притормозил на красный сигнал светофора. Живо устремил взор на меня.

Промолчал, отвернулся.

Расслышал. Явно расслышал, а иначе бы уже взорвался в своем раздражении, переспрашивая, что я там себе «блею».

Долгие, жуткие… убийственные минуты. Тронулось авто — мчим вперед по заданному курсу. Но… молчит.

— В счет долга, да? — уже громче, храбрее. — Так мы ж вроде еще тогда сошлись…

— Че? — резво метнул на меня взгляд. Но тут же отвернулся: — блядь! — задергалось авто. — Уебак! Куда прешь? — тягучие мгновения тишины — и поддался. Вновь короткое участие взора: — Че ты несешь? Какой еще долг?

— Да так… никакой, — и вновь усердие выдавить из себя громче.

Долгое, колкое безмолвие — и вдруг отозвался:

— А… про тех гадов, что в универе к тебе подкатили?

Смолчала, лишь усерднее спрятала очи.

— Да, в счет него, — лживое.

* * *

Выбраться следом за Мироном из машины. Благо хоть, что свитер и штаны темно-серые… да и на несколько размеров больше, чем надо, а потому не все мои «нелепости» видны.

— Я бы тебя не тащил, конечно, с собой, — внезапно отозвался Мирашев. Протянул руку — поддаюсь, берусь — шаги через проезжую часть. — Но… блядь, я ж нихура не понимаю в этой вашей… вышивке крестиком, — ухмыльнулся себе под нос.

* * *

Аптека.

— Дайте нам эти… прокладки женские, витамины какие-нибудь…

— А можно еще зубную щетку? — прижалась несмело к нему и закусила губу.

Взор на меня, добрый какой-то, веселый. Ухмыляется:

— А чем те моя не нравится?

— Лысая она какая-то.

Гыгыкнул. Обернулся к кассирше:

— И две волосатых зубных щетки.

Не отреагировала та на наше настроение, только еще сильнее скривилась:

— А прокладки какие? Название и на сколько капелек? — заплясал ее взгляд лихорадочно то на него, то на меня.

Учтиво вклиниваюсь я, несмело:

— Libresse, максимальные. Ночные.

— А че… еще и по часам разбиты? — гогочет. Глаза в глаза со мной. — А что, если днем пойдет? Или вечером?

Улыбаюсь в ответ, давясь благодарностью:

— Потерплю.

— Нет уж, — издевается. — Бери на все сутки — мы сегодня гуляем. Заверните нам побольше да «поассортиментнее», — гыгыкает.

Не выдержала — рассмеялась и я:

— Не слушайте его, — учтиво женщине. Но та и так была уже на своей волне, задумчиво пробивая товар.

— А, — внезапно улыбка спала, а голос Мирона стал серьезный. — Нам бы какое… успокоительное… легкое.

— Не надо! — будто, кто током ужалил в меня.

Отчего тотчас уставил на меня взгляд Мирашев:

— Уверенна? Ник… тебе же проще.

— Пожалуйста… — несмелым шепотом, а на глаза уже проступили предательские слезы: не хочу, никак не хочу опять в этот его изуверский плен наркотиков.

Шумный вздох. Отвернулся, взгляд на мадам:

— Не надо, — едва различимо, качнув отрицательно головой.

Поморщился:

— Зря ты… я же тоже буду срываться. — Глаза в глаза. Неожиданно вновь просиял, улыбка: — А так бы на пару бахнули… и, гляди, «очучения», что на Мальдивах побывали.

Рассмеялась, спрятав взгляд.

— Прошу, молодые люди. С вас…

Дернулся к окошку. Отсчитал необходимое…

— Не было там Мальдив, — не то с укором, не то давясь страхом. — Было только глухое дно.

— Спасибо, — забрал покупки.

Скривился. Ничего не ответил, не прокомментировал, даже взором не удостоил. Живо обнял за плечи и повел на выход.

Нервно, звонко сглотнул слюну.

* * *

— Ну, теперь в магазин за одеждой, а там — и за едой? — улыбнулся, но печаль (али вина) так и сквозила во взгляде.

Молча киваю головой, пристыжено улыбнувшись.

— Только я тебе потом… деньги отдам.

— За что? — тормознул тотчас на месте, заодно и меня останавливая. Ошарашенный взор в глаза.

— Ну, — пожала я плечами, давясь неловкостью. — За все, — кривая улыбка… спрятала очи.

Долгое, жуткое молчание. И вдруг:

— Я же дорого беру… за свои эскорт услуги, — будто вместо тока — пощекотали, — до конца века рассчитываться будешь. Хотя… с нашей инфляцией, — рассмеялся, — это и подавно неосуществимо…

Невольно заулыбалась я, еще усерднее пряча взор. Чувствую, что уже краснею…

— И вообще, че встала? Дома дети голодные ждут, плачут, а ты тут прохлаждаешься, — давление, напор его объятий, наставление — и пошагала уже в заданном направлении. — А ну быстро ноги в руки — и побежала, побежала… себе платье выбирать!

— Не хочу платье! — вздрогнула я в ужасе. Резко по тормозам. Запнулся и он. Взор мне в лицо. Тщетно кроет изумление. Миг — скривился, шумный вздох, но тотчас вновь расписала его уста улыбка: — Не… мне, конечно, приятно, что ты такой мой фанат… и хочешь таскать только мое — но такими темпами… мне уже нечего будет одеть, — гыгыкнул.

Улыбнулась. Смолчала, опустив глаза. Еще сильнее запылали от жара щеки.

— Ладно, — и снова напор — поддаюсь, пошагали… — Л***буха ты моя.

Внезапно, будто выстрелом. Обмерла, дернулась я, машинальным рыком:

— ЧЕ-ГО?! — грубо.

— О-о! — вдруг счастливо взревел Мирон. — Наконец-то Некита узнаю! А то Вероника, — давление, и снова принудительный ход. Задергал рукой, жестикулируя. Паясничает, гадина: — Так себе собеседник. То и дело, что пузыри пускает.

Скривилась я, пристыжено. Опустила голову. Сжала от обиды губы.