Свежий ветер

Джена посмотрела вниз, а затем, чуть прищурившись, вновь подняла взгляд своих серьезных глаз – такое выражение появлялось на ее лице всякий раз, когда от того, что она говорила, зависели человеческие жизни.

«Послушай, - продолжила она мягко, - я не стану извиняться за то, через что тебе пришлось пройти, потому что это не моя вина – надеюсь, ты знаешь об этом. И я не буду просить прощения за то, что не связалась с тобой, потому что я пыталась. Я лишь… для меня прошло всего четыре недели. Я имею в виду, с крушения «Нормандии». Даже меньше. И я все еще…» Джена внезапно осеклась, и я так и не узнал, что она хотела сказать. Немного помолчав, она продолжила, но теперь тщательно подбирая слова, будто опасаясь сболтнуть лишнее: «Я осталась прежней. Такой же, как… раньше».

Я вынужден был слушать, как Джена говорит подобное, не имея возможности ответить, и это казалось мне пыткой. Я так, так хотел верить во все, что она рассказывала мне. Если все это правда, значит, она действительно вернулась прежней, и то, чего в последние годы я хотел более всего на свете, свершилось. Не без подводных камней, да, но в этом не было ничего страшного. На нашем пути постоянно возникали преграды. Например, тот факт, что официально я даже разговаривать с ней не имел права до тех пор, пока она не порвет с «Цербером», так как нам полагалось находиться по разные стороны баррикады. Я не знал, увижу ли ее снова – это зависит от того, вернется ли она живой со своей миссии. И я не мог позволить себе волноваться за нее, даже как за друга, так как был уверен, что во второй раз пережить ее смерть не сумею.

Будто прочтя мои мысли, Джена добавила: «Я буду осторожна. И я вернусь. Рано или поздно». Бросив взгляд в сторону, она пожала плечами и усмехнулась, отчего мое сердце пустилось вскачь. «Может быть. Не волнуйся за меня, я всегда продумываю запасные варианты».

Джена протянула руку вверх, и картинка на экране замерла. Несколько мгновений я продолжал всматриваться в изображение, сожалея, что пока у меня была такая возможность, не тратил каждую секунду на то, чтобы смотреть на нее.

Я скучал по ней. Скучал по этой ее ухмылке, заверяющей, что все будет хорошо, а на случай неудачи всегда есть план Б. Мне хотелось вновь понаблюдать за тем, как она берется за какое-то дело с уверенностью, что все обязательно пойдет по ее задумке только потому, что она этого желает. Но больше всего я скучал по возможности говорить с ней, видя, как в процессе она расслабляется и забывает о прошедшем дне, полном забот. Я хотел вернуть ту женщину, что смотрела на меня с экрана под конец записи. Ту, благодаря которой я чувствовал себя самым счастливым мужчиной на свете, потому что, пусть всего на мгновение, каждое ее слово и улыбка предназначались только мне.

Я подумал о ней, окруженной командой, что в любой момент грозила обернуться церберовскими агентами, преследующими свои цели. С ними она должна была снова выполнить невыполнимое, завершить миссию, которая могла стоить им их жизней. Она опять могла погибнуть, и меня опять не было рядом, чтобы спасти ее. Липкий ужас заполз в душу, внезапно стало трудно дышать.

Стараясь не поддаваться панике, я принялся обдумывать оборотную сторону медали, а именно возможность того, что Джена находилась под их контролем, что в ее голову внедрили чужие мысли или, хуже того, промыли ей мозги, и теперь она добровольно работает на них. Возможно, она на самом деле верит в то, что они говорят ей. Возможно, сама ее смерть была ложью. Во всяком случае, это не более безумно, чем утверждение, что ее воскресили в лаборатории. Все эти вероятности были достойны рассмотрения, все они могли оказаться правдой, и как бы мне ни хотелось обратного, я просто не имел возможности пойти за ней, оставаясь служащим Альянса. Слишком многое стояло на кону. Слишком высока была цена.

Никто и ничто не в силах перевернуть мою жизнь вверх тормашками так, как Джена Шепард. Она отличалась от других, всегда отличалась. С нашей самой первой встречи она начала изменять все, что когда-то являлось для меня непреложным, и в конце концов полностью завладела моими мыслями. И дело даже не в том, что только она заполняла нишу в моем сердце, дополняла меня. Без моего ведома она вошла в мою жизнь, и это место принадлежало ей, и только в ней я нуждался.

В течение месяцев, следующих за ее смертью, становилось все проще и проще игнорировать эту правду, прикрываясь отрицанием и дешевыми заменами. Однако лишь только увидев вновь ее лицо, я осознал, что время никогда не изменит этого, даже несмотря на мое упрямое нежелание признать истину.

Я просто обязан был сказать что-нибудь – что угодно, дать ей знать, что я тоже изменился не так сильно, как она считает, и что я переживаю за нее. Но после просмотра ее послания обычное письмо казалось мне абсолютно безличным. Так что я пригладил волосы, поправил воротник рубашки и включил камеру.

– Привет, Шепард, - начал я, прекрасно понимая, что после всех тех раз, что я выдыхал ее имя, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи, «Шепард» звучало слишком формально. В конце концов, я хотел поговорить с женщиной, а не легендой – так же, как говорил когда-то, а потому начал заново: - Джена.

Черт, это было трудно.

Прочистив горло, я продолжил:

– Послушай, я… я хотел извиниться. Снова. За то, что наговорил. Ты права, я не понимал, что происходило, но мне следовало хотя бы попытаться. Мне до сих пор сложно осознать случившееся, не говоря уж о том, чтобы поверить, но если все это на самом деле правда, тогда… Не могу себе даже представить, через что тебе приходится проходить. И если это действительно ты, то я должен был вспомнить, насколько ты упряма и умна. Наверняка у тебя припасена парочка трюков, с помощью которых ты с легкостью ткнешь нас носом в тот факт, что, не поверив тебе, мы совершили ошибку. Я многое еще хочу сказать тебе, но оставлю это до того момента, как мы встретимся, а пока…

Я опустил взгляд, пытаясь сообразить, как выразить так многое несколькими короткими предложениями.

– Просто вернись назад. Обещаю, вскоре мы сможем спокойно сесть, и ты расскажешь мне обо всем, что случилось, а я буду молчать и слушать. Мы сумеем все разрешить. Закончи свою миссию, останови коллекционеров, вернись назад и докажи Альянсу, что они ошибались насчет тебя. Заставь их поверить тебе. Ты нужна им, пусть они и не знают об этом.

«Ты нужна мне. И сейчас, когда ты снова жива, я не могу думать больше ни о чем».

– И… когда ты вернешься, я приложу все усилия к тому, чтобы встретить тебя. Я поручусь за твои слова, если возникнет такая необходимость. Это меньшее из того, что я могу для тебя сделать.

– Пожалуйста, будь осторожна. Я… - Фраза «Я все еще люблю тебя» чуть не сорвалась с моего языка. Идиот. Я знал, что только буря эмоций, поднявшаяся в моей душе после нашей встречи, ответственна за подобные мысли. Даже если это и являлось истиной когда-то, с тех пор многое изменилось. И пусть мое тело не оставляло никаких сомнений относительно чувств, которые я питал к ней, в голове царил хаос. Вздохнув, я произнес: - Я серьезно.

************

Шепард

После Иллиума у нас редко выдавалась свободная минутка. Агенты Призрака сбивались с ног в поисках информации о коллекционерах и их связи со Жнецами, в то время как я продолжила собирать команду, периодически отвлекаясь на второстепенные задания. Вскоре мы отправимся за пределы ретранслятора «Омега-4» и, возможно, хорошо поработав сейчас, увеличим свои шансы на благополучное возвращение.

Усмирив свою подозрительность, я достаточно хорошо узнала команду. Оказалось, что хотя они, как и многие другие, надеялись на меня, я многому могла у них научиться. Все же работа с настоящими профессионалами, с лучшими из лучших, имела свои плюсы. Как и меня, жизнь била каждого из них, ни для кого из нас это не прошло бесследно, и со временем между нами возникло некое товарищество, не совсем дружба, скорее… взаимопонимание.

Гаррус всегда был рядом, всегда. И пусть я не могла поделиться с ним всеми своими тревогами и ожидать, что он одной улыбкой облегчит груз, лежащий на моих плечах, однако, что бы ни случилось, я не сомневалась в его верности и поддержке, а в подобных ситуациях это было гораздо важнее.

Я снова встретила Тали, и она даже присоединилась к команде после того, как одним взглядом я дала ей понять, что вполне разделяю ее опасения относительно «Цербера». Тали предположила, что я работаю под прикрытием, и одной из моих целей является уничтожение этой организации изнутри. Отчасти она была права, но я не могла рассказать ей об этом на борту корабля, который собиралась украсть. СУЗИ до сих пор находилась под контролем программного обеспечения Призрака, о большей части которого она не знала или не имела возможности мне сообщить. В любом случае у меня не возникло необходимости делиться своими планами с кем бы то ни было – все становилось на свои места само по себе. Разумеется, это будет иметь значение лишь в том случае, если мы вернемся из-за ретранслятора «Омега-4» живыми. Когда придет время, я с легкостью перейду этот мост.