Свидания вслепую

Следующий час, а может, и несколько, они провели в беседе. Они говорили о многом, делая попытки узнать друг друга лучше, и очень скоро Драко выяснил три вещи.

Во-первых, Мэри была прекрасно образованна и начитанна. Она с легкостью обсуждала с ним как премудрости сложных наук наподобие трансфигурации, так и проблемы современной политической системы. А ещё не было ни одной книги, которую упомянул Драко и которую она бы не знала. Это впечатляло, ведь та же Астория, которая отнюдь не глупа, значительно уступала в интеллекте его новой знакомой.

Во-вторых, Мэри избегала вопросов о личной жизни, что явно сигнализировало — у неё проблемы. Откровенно говоря, Драко и сам не горел желанием вспоминать недавнюю неудачу в любовных делах, но ему было интересно узнать, что же случилось в жизни Мэри. Она оказалась приятным в общении человеком, и потому Драко впервые за долгое время было не плевать, что чувствует кто-то едва ему знакомый.

И, в-третьих, Мэри определённо нравилось находиться рядом с ним, как самонадеянно заключил Драко. Она охотно отвечала на его вопросы и смеялась над его шутками, а ещё почти не злилась, когда он невольно вёл себя, как кретин. И Драко подумал, как всё-таки хорошо, что она не видит его. Поскольку вряд ли смогла бы так легко с ним общаться, узнав, что перед ней сидит бывший Пожиратель Смерти.

В зале заиграла медленная мелодия и, судя по звукам отодвигающихся стульев, многие пошли танцевать. Певица, чей репертуар был посвящён исключительно любви, начала исполнять новую композицию, а Драко внезапно вспомнил об Астории. Конечно, она не была «ведьмой всей его жизни» и он не подарил ей «колдовскую любовь», бросив сердце в «зелье любви», как тот несчастный идиот из звучащей сейчас песни. В сущности, Астория просто ему нравилась, но гораздо больше нравились те возможности, которые открыл бы Драко союз с ней. А любовь… Он знал о ней исключительно понаслышке, от отца с матерью, но никогда не испытывал. Он даже не был никем серьёзно увлечён, а отношения с Асторией стали первыми и самыми долгими в его жизни. И, хотя он не любил её, всё же за это время смог к ней по-настоящему привязаться, а оттого сейчас, под сопровождение дико раздражающей слезливой песни, тоска постепенно уничтожала его хорошее настроение, от которого уже почти ничего не осталось.

— Когда-то я любила его, — задумчиво произнесла Мэри, и Драко поднял взгляд в темноту, тщетно пытаясь найти её лицо.

— А потом разлюбила? — предположил он, думая о непостоянстве женщин.

В ответ послышалось молчание. Мэри заговорила лишь через минуту и рассказала историю про долгие отношения с парнем, который, судя по рассказам, был куда больше увлечён своей персоной, чем ею. Но, когда повествование подошло к настоящему времени, она неожиданно замялась.

— Я думала, он сделает мне предложение. Всё говорило о том, что он готовит на Рождество что-то особенное, но…

— Ты так хотела за него замуж? — фыркнул Драко, чувствуя антипатию к этому кретину, который столько лет морочил Мэри голову.

— Я просто хотела сохранить отношения. Я привыкла бороться, а потому надеялась, что замужество что-то изменит. Но сейчас понимаю: это не решило бы ровным счётом ничего. Мы давно остыли друг к другу, и приняла я это только вчера.

А потом, после паузы, она сокрушённо добавила:

— Мерлин, это Рождество — самое худшее в моей жизни!

Она замолчала, и Драко, не видя её, осознал и почти почувствовал, как больно, должно быть, ей сейчас. Он никогда не славился способностью сострадать, а в эгоизме мог переплюнуть подавляющее большинство и без того не самых приятных людей, но по какой-то причине ему стало искренне жаль Мэри. Тогда он решил, что ей следует знать — он и сам сейчас находился в том ещё дерьме.

— Для неё играл целый симфонический оркестр, а она сказала «нет», — мрачно усмехнувшись, изрёк Драко и поморщился: воспоминания, облечённые в слова, оказались горькими на вкус. Почти такими же горькими, как в миг, когда он много лет назад стыдливо рассказывал отцу, что его дружбу отверг Гарри Поттер. — Так что я бы поспорил, у кого оно было ужаснее.

— А что если я скажу, что уже присмотрела себе свадебное платье и даже оставила за него залог? — упавшим голосом выдала Мэри.

— А что если я скажу, что целый год посвятил отношениям с женщиной, которая, как оказалось, никогда и не думала выходить за меня замуж? — включился в спор Драко.

— А что если я скажу, что посвятила таким отношениям пять лет? — едко выпалила Мэри.

Драко нечего было на это сказать. Вероятно, он мог бы поделиться историей о нелёгкой судьбе оправданного Пожирателя Смерти, но вряд ли Мэри оценила бы его порыв.

— Так что, похоже, ты был прав: я величайшая неудачница, — спустя минуту заключила она. — А теперь я ещё и одинока.

— Да, ты неудачница, — устало согласился Драко. — Но и я неудачник. Так что теперь ты не одинока.

У него внутри что-то встрепенулось, когда её робкие нежные пальцы накрыли тыльную сторону его руки.

*

За четыре дня до Нового года

Гермиона была взволнованна. Причин для этого было немало: и отчаянные попытки Рона поговорить, и слёзные мольбы друзей дать тому шанс, а ещё внезапно свалившийся на неё отчёт, который необходимо было закончить до Нового года. И хотя попытки были легко пресечены, мольбы хладнокровно выслушаны, а отчёт почти доделан, тревога всё равно никуда не делась, по-прежнему легко пульсируя где-то в районе солнечного сплетения. А всё потому, что главным оказалось другое: Гермиону беспокоил тот факт, что она начала симпатизировать едва знакомому человеку. Да что там! Она даже не видела его лица, никогда не смотрела ему в глаза, и это пугало, хотя, положа руку на сердце, вызывало ещё больший интерес.

— Значит, тебе интересно, как я выгляжу? — в этот вечер спустя три часа непрерывных разговоров насмешливо спросил Крис, отставив бокал вина. — Что ж, могу описать: пять футов роста, длинная чёрная борода, игриво завивающаяся в районе колен…

— Очень смешно. А мне, между прочим, правда хочется хотя бы приблизительно понять, с кем я разговариваю, — покачала головой Гермиона.

— Значит, бородатый карлик — не тот типаж, на который ты рассчитывала? Жаль, а я надеялся, — невозмутимо отозвался Крис.

— Я знаю, что ты высокий, — упрямо скрестила руки на груди Гермиона.

— В самом деле? И откуда знаешь?

Она пожала плечами.

— Интуиция.

— Как насчёт того, чтобы проверить её, потанцевав со мной? — внезапно предложил Крис. В зале как раз заиграла медленная мелодия, а многие, как всегда, покинули свои места.

От его слов сердце Гермионы невольно стало биться немного чаще. Ведь если они будут вместе танцевать, то она действительно сможет хотя бы частично понять, с кем общается в полной темноте. Потому что прикосновения и слова — это всё, что у них осталось. Было бы глупо не воспользоваться этим.

— Я не танцую, — слабо попыталась возразить Гермиона.

— Я научу, — услышала она шёпот уже прямо над ухом, и это тут же отдалось странным волнением в теле. Смущённая своей реакцией, а может, и неожиданностью момента, Гермиона, неуклюже заправив прядь за ухо, вышла из-за стола и сразу же столкнулась с Крисом. Автоматически выставив ладони перед собой, она упёрла руки тому в грудь, а затем, пробормотав извинения, отступила назад. Этого случайного столкновения хватило, чтобы понять: Крис в отличной спортивной форме, а ещё от него потрясающе пахло.