Свидетель

Я зажала в кулаке драгоценность. Подарок был символичным - «Сона» вернула привязку «Матхураве» - последний крючок расцеплен. Никаких больше чар, никакого принуждения, при котором не рождаются и уж точно не выживают настоящие чувства. Возможно, когда развяжется последний кармический узел, нам с Валерой будет просто нечего друг другу сказать, мы взглянем в глаза, кивнем и разойдемся каждый в свою сторону, чувствуя освобождение и переворачивая новую страницу в жизни. Сердце защемило. Оно еще не готово. Посмотрим, что произойдет после суда. Если, конечно, удастся попасть на него живой.

Как сказал Сергей, у Шиманского была поддержка в московской полиции, а у Валеры - высокопоставленные враги, которые были как-то связаны. И тем, и другим было не нужно, чтобы я выступила с показаниями.

«У нас есть догадки, но так и не известно до конца, кто заказал Черкасова. Не расслабляйся до самого конца. Полагайся на чуйку», - посоветовал Сергей.

И я поняла, что надо оставаться в настоящем, с полным вниманием в глазах, слухе. Без разброда в мыслях. Потому что сделать надо больше, чем кажется возможным, чтобы Валеру не постигла ужасная участь в тюрьме, чтобы моя бедная Ника, пострадавшая за меня, больше не плакала по дому, а вернулась к сестре, наконец. Для этого надо остаться живой. Надо не заснуть в мыслях о прошлом и будущем.

Объявили посадку. Самолет прилично тряхнуло. И шум в моей голове потек мимо меня, позволяя наблюдать то, что происходит. Прямо сейчас. Видеть. Слышать. Чувствовать. Старушка рядом проснулась и затараторила на французском об ужасной погоде. Я улыбнулась и ответила. За время практик и медитаций в ашраме во мне накопилось много психической энергии, а когда ее не тратишь на обмусоливание провалов и падений, прислушиваешься только к тому, что сейчас, замечаешь удивительные вещи. Особенно если делаешь это не в первый раз, а уже привычно плывешь в настоящем, как во многочасовой Випассане. Чувствуешь ритм жизни, нюансы, детали, словно ловишь вай-фай хорошего качества. Всё просто: настоящее предлагает тебе что-то, и ты сонастраиваешься с ним.

Боинг приземлился. Мы вышли на трап в серый мороз и колкий ветер. Я поддержала соседку-бабульку под руку, отшатнувшуюся от русского холода обратно в салон, словно там можно было спрятаться, закутаться в лоскуты индийского зноя. Старушка повисла на мне, и я помогла ей взобраться в автобус. Нас подвезли к терминалу. Неосязаемый маячок просигналил мне тихой тревогой. Я осмотрелась - наверху, на выходе с эскалатора толпились встречающие. Закрыв веки на пару секунд, я сконцентрировалась на «третьем глазе». Мир привычно осветился искристыми пятнами, шарами, всплесками световых волн. Мое внимание выловило среди них знакомый уже контур. Малейшего напряжения памяти хватило для того, чтобы вспомнить - я видела его возле офтальмологической клиники среди тех, кто арестовывал Валеру. «Меня встречают».

Я открыла глаза, удерживая концентрацию на «дополнительном в'uдении», мир обрел световое оформление. Бабулька уронила шарф, я наклонилась поднять его в тот самый момент, когда голова амбала повернулась в мою сторону. Три эскалатора выходили на одну площадку, прямо к головорезам в руки. В моей голове перестали шуметь мысли, на которые я давно не обращала внимание, и появилось ощущение - шаг вправо. Будто подал сигнал оператор. Я шагнула, передо мной оказался широкий дядечка в светло-коричневом кашемировом пальто и кроссовках. Хвостом за ним я шмыгнула на эскалатор. У подножия соседнего бабулька француженка подняла шум - кто-то наступил ей на ногу, она кричала неприличное «Merde3» и требовала полицию. Поймала обидчика за конец шарфа, он споткнулся, перед ступенями эскалатора началась настоящая свалка и ругань. Головы встречающих громил автоматически повернулись туда.

Еще один импульс - легкий толчок в спину сзади заставил обернуться. Молодой человек извинился, что зацепил меня портфелем. Одновременно стоящий передо мной дядечка наклонился к жене, и меня могли бы увидеть, но...

«Быстро три шага вперед и влево». Я поддалась ведущей меня интуиции. Дядечка в пальто пошел в сторону амбалов, а я оказалась среди индийских студентов, которые забросали меня веселыми вопросами о столице, морозе и медведях, приняв за москвичку.

Еще десять шагов вперед, приоткрытая служебная дверца. Я подалась в нее. Перевела дух.

– Сюда нельзя!
– выступила из-за стеллажа родная российская уборщица в синем переднике.

– Да, извините, - улыбнулась я дружелюбно и сказала правду: - Заметила среди встречающих человека, с которым я очень, просто совершенно не хочу встречаться. Из-за этого на другой конец света пришлось уехать. Едва вернулась, и снова он...

– Бывший, что ли?
– покосилась женщина. Явно замученная дополнительной работой, но тщательно накрашенная, не в брюках, а в юбке под передником, со взглядом одиночки, привыкшей решать самостоятельно жизненные проблемы. Из тех, кто отчаянно ищет спутника жизни, но выпивая по рюмочке с подругами, говорит «Все мужики сволочи».

– Был один неприятный эпизод, - ответила я.
– Боюсь, сейчас снова пойдет все наперекосяк.

– Ну, так он тебя по любому увидит, если пойдешь за багажом.

– У меня только этот рюкзак.

– А где твой мужик?

– Стоял у крайнего правого эскалатора, в черной куртке. Высокий и очень плотный, с коротким ежиком.

Тетка выглянула и вернулась обратно.

– Ничего такой, но небось мерзавец, да? Не говори, и так вижу. Все они...
– Она махнула рукой.
– Ладно, пойдем к тому проходу, за углом он тебя не заметит, а там по коридору выйдешь через другие ворота.

– Спасибо большое!

Женщина улыбнулась с понимающим видом и, подхватив ведро и швабру, повела меня к противоположной двери.

– Ты, похоже, давно не была в России? Выговариваешь как-то странно. Медленно и странно...

– Довольно давно. Так приятно снова слышать русскую речь вокруг, - призналась я.

– Ой, не говори. У меня как-то узбек был. Всё прокляла.

Беспрепятственно, всё так же не теряя концентрации, сливаясь с массой приезжих, я вышла из аэропорта к маршрутным такси. Заняла место. И только когда белый, с приподнятой крышей Форд направился по забитой трассе к Москве, я поблагодарила Вселенную и позволила себе включить анализ.

Избежать встречи с людьми Шиманского мне удалось чудом, благодаря онлайн-трансляции настоящего момента - можно и так сказать. То, что головорезы оказались в зале для прибывающих означало одно: меня сдал либо кто-то из Следственного Комитета, либо адвокат. Или я еще чего-то не учитываю. Но покуда «интуитивная трансляция» закончилась, не стоило прямо сейчас никому из заинтересованных лиц сообщать о себе. В суде среди бела дня меня не похитят. Скорее всего. По крайней мере, я дам свидетельские показания.

Но до того момента меня станут искать усиленно и оголтело. На кону будущая жизнь Шиманского - в тюрьме или на свободе. Думаю, он готов землю рыть, чтобы я не добралась до суда живой.

Итак, близится ночь, в гостинице мне останавливаться нельзя - даже при оплате наличкой там должны регистрировать паспорта приезжих. Я подумала о Деде - жаль, я не знала адрес байкер-бара, только слышала что-то про Кузьминки. И телефона Деда у меня не было, он остался у Ники. Я залезла в карман Валериного рюкзака и достала карточку Александры Морозовой. Все верно, она живет в Москве. Александра сама предлагала помощь, так что, возможно, с моей стороны не будет особой наглостью попроситься переночевать. В любом случае, за спрос не бьют в нос.