Свидетельствую четырёх собак: одна — давно закопана в саду, две — вечно застают меня врасплох (две крошечные дикие стихии, коротконожки, чьи клыки крепки, как зубья скал), и есть ещё одна учтиво-белокурая тихоня, лохматая отшельница. Не слышно её шажков из золотой кудели, её отсутствующего соседства. Лишь поздним вечером полает вдруг для некоторых призраков бездомных, для некоторых избранных скитальцев, чтоб слышали её в своём блужданьи или в местах, где смерклось навсегда.