Свинцовый хеппи-энд

– Да нет, не случайность, - усмехнулся Усатый.
– Ехал я сюда как раз по душу моего старого кореша Славика Шмыгло, то есть Павла Дорофеевича Кузьмичева. Еду, спешу, готовлю оружие, чтобы всадить пулю в его толоконный медный лоб и вдруг... Как я умом не тронулся, до сих пор не пойму. По дороге бежит девушка. Ну, это все в пределах моего понимания. За ней гонятся Кузьмичев с каким-то уродом. Но когда я увидел, что это ты, тут я просто обалдел. Оттого-то и промазал, рука дрогнула. Ну и спешка, разумеется. Мысль одна была - спасти тебя, только тебя спасти и больше не подвергать никакой опасности. Разве, если бы это была не ты, я бы удрал от этих отморозков?! Мне так и так подыхать, а от пули лучше было бы, чем от болезни.

– А откуда вы узнали, что ваш враг здесь?

– Он не здесь, - устало улыбнулся Усатый.
– Он уже там, - он показал рукой назад.
– А мы едем в надежное место, где тебя никто не найдет. Ты должна жить, жить назло всем смертям и чертям! Я уверен, Надька на том свете видит нас и радуется, как она радуется, Маринка. Как она тебя любила, если бы ты только знала это, ты бы ей все простила. Бог не дал ей детей, а она так хотела. Вот и решилась на кражу ребенка, то есть тебя...

– Значит, вы знаете, кто мои настоящие родители?
– спросила Марина.

– Знаю, - вздохнул Усатый.
– Еще твой Сергей рассказывал. Да и, говорю же, из газет наслышан. Миллионер Раевский ищет пропавшую много лет назад дочь. Дочь миллионера Раевского в руках бандитов. Пресса шумела, дай боже. А потом писать перестали. И вот недавно новые сообщения. Про нападение в Стамбуле писали и про гибель твоего мужа. Только я не верил, что это ты, ну никак не мог поверить. И теперь не верю. А к своим родителям ты вернешься, обязательно вернешься, и очень скоро. Одна у меня к тебе просьба...

– Какая?

– Побудь немного со мной. Мне недолго осталось...

– Вы больны?

– Да, Маринка, болен. И очень тяжело. Вот и наказание за мои грехи. Но не будем об этом. Теперь мне стало легче, ты даже не представляешь, насколько легче. Ведь как только я услышал, что твоего мужа убили, а тебя похитили, мечтал только об одном - спасти тебя. Глупые мечты, несбыточные. А вот, надо же - сбылась мечта. А вторая мечта - рассчитаться со Шмыгло, то есть с Кузьмичевым. И тоже чуть было не сбылась. А сбудется ли, кто знает? Навряд ли уже...

– И все же, как вы попали сюда?

– Стечение обстоятельств, - слабой болезненной улыбкой улыбнулся Усатый. Счастливое стечение обстоятельств. Надо же такому случиться, чтобы тебя привезли в дом, находящийся по соседству с халупой моего двоюродного брата Харитона Калиниченко. Ну вот, на трассу выехали, - произнес он. Машина повернула и оказалась на широкой трассе.
– Вот она, дорога на Ялту. Как я гнал, если бы ты знала, как я гнал, выжимал из этого козла возможное и невозможное. И успел...

– Они кричали, что изуродуют меня, как только поймают, - вспомнила Марина, и плечи ее задрожали. Она была уверена, что Кузьмичев и Кандыба выполнят свои обещания,

– Найду его, - заскрипел зубами Усатый.
– Должен я его найти. Ладно, ты рассказывай, путь неблизкий, рассказывай все. А потом расскажу я.

– Мы едем к вам в Ялту?

– В Ялту, только не ко мне. Эти могут явиться туда, и не одни. Он же узнал меня, Славик-Павлик. Узнал, я видел. А дом мой он знает, киллеров туда подсылал в свое время.

– Это когда Сережу заподозрили в вашем убийстве?

– Точно. Так что туда никак нельзя. В другое место поедем, там и отсидимся. Про него никто не знает, ни одна душа. А Харитон продукты таскал твоим похитителям, картошку, селедку, хлеб. Они его за придурка считали, пьет он здорово, запойно. А память у него дай бог каждому. Вспомнил он лицо Кузьмичева, по телевизору видел, когда тот еще депутатом был. И я ему говорил о нем по пьяному делу. И вот, приехал недавно Харитон ко мне в Ялту и рассказывает, что жив Кузьмичев.

– А почему он должен быть мертв?
– не поняла смысла его слов Марина.

– Потому что я его утопил, - усмехнулся Усатый.
– Не знал, что говно в воде не тонет, выплыл он. Я про это Харитону не рассказывал, ни к чему, газеты шумели, что пропал он бесследно в Киеве. А тот, оказывается, жив. Харитон рассказал мне, что видел его в Рыбачьем. Я собрался, зарядил пистолет, сел на машину и вперед с песней. И что я вижу? Ладно, путано мы с тобой говорим. Теперь я тебя слушаю. Рассказывай все подряд.

Марина начала свой рассказ с того момента, когда Султан Гараев и Ахмед Сулейманов положили ее в свою машину в Царском Селе...

Усатый слушал внимательно, стараясь не пропустить из ее рассказа ни единого словечка. Порой он закрывал от ужаса глаза и качал головой.

– Бедная девочка, - произнес он, когда она закончила свой рассказ. Сколько же тебе довелось пережить.

Рассказ был длинным, и, когда Марина его закончила, они находились уже недалеко от Ялты.

– О себе я расскажу уже на месте, - сказал Усатый, находясь под сильным впечатлением от того, что рассказала ему Марина.
– Думаю, что тебе тоже будет интересно. Хотя, должен заметить, моя жизнь была попроще, хотя и почти в два раза длиннее.

В Ялте они останавливаться не стали, а проехали дальше и вскоре оказались в чудном экзотическом месте - Никитском ботаническом саду.

– Мы с Сережей были здесь несколько лет назад, - сказала Марина.
– Мы тогда побывали во многих местах и Кавказа, и Крыма.

– Ты очень скучаешь по нему?
– спросил Усатый.

– Очень, - призналась Марина.
– Я теперь не понимаю, как я могла столько лет жить без него. Ираклий сумел заменить мне всех - и родителей, и любимого человека. Если бы вы знали, какой это был человек. Мне кажется, что у него не было ни одного недостатка.

– Ты любила его?

– Наверное, нет. Не любила в истинном смысле этого слова. Но в другом смысле я очень любила его. Он заботился обо мне, как о ребенке, мне с ним было легко и просто. Но если бы тогда я не потеряла память, вряд ли мне было бы с ним так просто, я бы постоянно думала о Сереже. А так - только какие-то всплески воспоминаний, знаю, что есть где-то любимый человек. Но не могу вспомнить ни его лица, ни его имени. А рядом Ираклий, высокий, красивый, отважный, всеми уважаемый, создавший мне идеальный образ жизни. Выстрелы в Стамбуле окровавленные трупы на мостовой снова поставили все на свое место и вернули меня в ту холодную ночь в Царском Селе, где тоже были выстрелы, где был окровавленный труп. Только мой... Вы знаете, я стала жалеть, что все вспомнила. Я вообще очень жалею о том, что прекратилась наша жизнь с Ираклием. Она была спокойной, мирной. И он сам был всегда спокоен. Когда за нами в горное селение прилетел вертолет, он говорил о предстоящем полете, как об увеселительной прогулке, а не об опасном приключении. Он всегда говорил медленно, размеренно, с таким небольшим приятным акцентом. Мне очень нравилось, как он говорил, у него был такой красивый голос. И этот подонок, лысый подонок в парике и с наклеенными усами, лишил его жизни.
– Голос у нее задрожал, на глазах появились слезы.
– Скажите, почему на свете царит зло? Почему зло всегда побеждает добро? Зачем мы вообще родились на свет, если он так гадок и мерзок?!