Свирепая справедливость

– Не могу. Информация слишком деликатная. Я должен быть уверен, что Калиф получил ее лично.

– Назовите имя или должность агента.

– Не могу. По той же причине. – Стивен взглянул на свои золотые танковые часы от Картье на черном ремешке крокодиловой кожи. Разговор шел уже пятнадцать секунд. Он знал, что связь не продлится больше тридцати – дольше Калиф рисковать не будет – и не стал ждать очередного вопроса или инструкции. – Я передам информацию только Калифу и должен быть уверен, что это именно он, а не один из его агентов. Я требую личной встречи.

– Это невозможно, – ответил нечеловеческий голос.

– Тогда Калифу будет грозить большая личная опасность. – Стивен нашел мужество сказать это.

– Повторяю: назовите имя и должность агента.

Прошло двадцать пять секунд.

– Повторяю: не могу. Для передачи информации вы должны организовать личную встречу.

Капля пота сорвалась с виска Стивена и пробежала по щеке. Он задыхался в тесной телефонной будке.

– С вами свяжутся, – послышался голос, и на линии щелкнуло.

Стивен достал из нагрудного кармана белый шелковый платок и вытер лицо. Потом тщательно уложил платок в карман, но с нарочитой небрежностью, не складывая аккуратно.

Расправил плечи, поднял подбородок и вышел из будки. Теперь он впервые почувствовал себя смелым. Это ему понравилось, и он пошел назад, размахивая зонтиком в такт шагам.

Всю неделю Питер держался поблизости от телефона. Он много часов занимался различными проектами «Нар–мко», которые запустил до своего отлета на Таити и которые, казалось, созрели все сразу. Совещания начинались утром и продолжались до темноты. Ему пришлось совершить две поездки: в Осло и Франкфурт; он улетал утренним рейсом, а к вечеру возвращался в свой кабинет. И всегда рядом был телефон, номер которого знал Стивен Страйд; даже в офицерском гимнастическом клубе НАТО, где Питер совершенствовал свою физическую форму, даже в подземном тире, где «кобра» становилась продолжением его руки, правой или левой, и он способен был с пятидесяти ярдов поразить цель стоя, лежа, с колена – из любой позиции, – все это время он находился в непосредственной близости от телефона.

Питер чувствовал себя, как профессиональный боксер на тренировочных сборах; он полностью сосредоточился на столкновении, которое – он знал это – ждало его впереди.

Приближался уик-энд, утомительно скучный. Питер отклонил приглашение одного из своих коллег по «Нармко» погостить в его загородном доме и предложение другого коллеги слетать в Париж на субботние скачки. Он сидел один в своем номере в «Хилтоне» и ждал звонка Стивена.

Утром в субботу он попросил принести ему все газеты: английские, американские; французские и немецкие – на этих языках он читал лучше, чем говорил, и даже голландские и итальянские – тут он спотыкался на каждом третьем слове.

Он тщательно просмотрел их все в поисках намеков на деятельность Калифа. Похищения, захваты самолетов, другие террористические акты могли бы дать ему новую нить к Калифу.

Италию охватил политический хаос. Смятение было так велико, что оставалось только догадываться, в чем виноваты левые, а в чем – правые. В Неаполе были убиты пять известных деятелей террористической организации «Красные бригады»; всех пятерых аккуратно уложили одной гранатой – гранатой стандартного образца, принятого на вооружении НАТО. Казнь совершилась на кухне конспиративной квартиры «Красных бригад» в трущобах, у полиции не оказалось никаких зацепок. Почерк напоминал Калифа. Не было никаких оснований считать, что его «цепь» не включает видных итальянских промышленников. «Итальянский миллионер, живущий в собственной стране, – вид, наиболее близкий к уничтожению, после голубого кита», – сухо думал Питер. И эти миллионеры вполне могли призвать на помощь Калифа.

Закончив просматривать континентальную прессу, Питер с облегчением перешел к английской и американской. «Воскресенье, скоро полдень. Как прожить оставшиеся до утра понедельника часы?» – Он был уверен, что до тех пор Стивен не получит ответа на свое требование.

Он начал читать английские газеты, растягивая это занятие.

Пятнадцатую неделю продолжалась забастовка на заводах английской «Лейланд Мотор Компани», и никаких перспектив ее прекращения не было. «Еще одна возможность для Калифа, – подумал Питер, вспоминая свой разговор со Стивеном. – Ударить по нескольким головам для их же блага».

В утренних газетах нашлось еще только одно интересное сообщение. Президент Соединенных Штатов назначил специального посредника, чтобы попытаться решить проблему израильской оккупации спорных территорий на Ближнем Востоке. Этим посредником он назначил доктора Кингстона Паркера, о котором сообщалось, что он близкий личный друг президента, входящий в тесный круг его советников, человек, которого высоко оценивают все стороны, участвующие в конфликте, идеальный кандидат на такую должность. И Питер согласился с этим. Энергия и возможности Кингстона Паркера казались неисчерпаемыми.

Питер отложил последнюю газету, и перед ним замаячила перспектива скучного дня. У него были с собой три книги, а в портфеле крокодиловой кожи – множество материалов «Нармко», однако он знал, что не сможет сосредоточиться: возможное столкновение с Калифом затмевало все остальное.

Он прошел в зеркальную ванную номера и достал пакет, который купил накануне в косметической секции «Галери Анспах», одного из самых больших универсальных магазинов города.

Парик из натуральных волос. Хорошее качество, не какой-нибудь блестящий нейлон. Цвет его, но волосы гораздо длиннее, чем у Питера. Он тщательно приладил парик и принялся за работу, подравнивая его ножницами. Добившись желаемого результата, начал красить виски серебристой краской «Италиен бой».

Это заняло почти всю вторую половину дня: Питер не торопился и критически оценивал проделанную работу. Каждые несколько минут он поглядывал на снимок, сделанный Мелиссой-Джейн в «Тисовом аббатстве» на Новый год: дочь снимала новой полароидной камерой, рождественским подарком Питера. На снимке оба брата стоят рядом, снисходительно подчиняясь командам Мелиссы-Джейн.

Снимок подчеркивал сходство братьев, но одновременно и различие. Цвет волос одинаковый, но у Стивена волосы длиннее, завиваются на концах, а на висках значительно больше седины.

Лицо у Стивена более тяжелое, мясистое. Видны первые намеки на отвислость щек, более яркий румянец – первый угрожающий признак неполадок в деятельности сердца, результат сытой жизни. Впрочем, когда Питер надел парик, лицо его заметно пополнело.

Затем Питер занялся усами и подровнял их в стиле «офицер-пехотинец», как предпочитал Стивен. В косметической секции оказался большой выбор накладных усов, а также бровей и ресниц, но ни одни не подошли. Питеру пришлось осторожно поработать ножницами, а потом слегка подкрасить усы серебром.

Когда он с помощью специального клея приладил их на место, результат оказался поразительным. Усы сделали его лицо еще полнее, а глаза у близнецов и так были одинаковой формы и цвета. Носы у обоих прямые и хрящеватые. Рот у Питера был чуть шире, и складка губ не такая жесткая, но усы это скрыли.

Питер отступил и осмотрел себя в зеркале. Они с братом были одного роста, одинаково широки в плечах. Стивен полнее, у него толще шея, она придает ему сходство с быком. Питер слегка изменил осанку. И не ошибся. Теперь вряд ли кто-то, недостаточно близко знакомый с ними, мог заметить подмену. Едва ли Калиф или его ближайшие помощники лично знали Стивена или Питера.