Свободный брак

Хер тебе.

Ясно?!

Ты пожалеешь!

Отнимаю руки от лица, сам улыбаюсь, на нее открыто смотрю.

Обещаю, малышка, все очень скоро изменится.

– Не бери в голову, Ник, так…над памятью своей куриной смеюсь.

Ника не верит, но это сейчас не главное. Как ей рассказать о глупом договоре, не упоминая своих чувств дебильных, я без понятия, поэтому решаю пока умолчать. Вместо того выдвигаю предложение…

– Ты хочешь вернуть своего мужа?

Девочка замирает.

Я вижу в ее глазах больной блеск, который по мне бьет тоже больно, но что поделать? Ты сам, придурок, виноват. Если бы тогда в гонку включился, если бы не повелся, все могло сложиться иначе. Теперь переиграем. Теперь я включусь в гонку и предложу ей другой вариант. Не прямо, конечно же, Ника — верная до мозга костей. Тут аккуратно надо. Так, чтобы и не поняла. Но на этот раз я дам ей выбор, которого когда-то ее лишили. И меня лишили.

Правильно, Хрусталев, расставляй приоритеты правильно, и ты, черт возьми, их расставил верно. Для меня, конечно же, да еще и добро дал? Ха! Зря. Ой как зря.

На этот раз я своего не упущу, и когда она кивает, улыбаюсь плотоядно.

– Я тебе помогу. Если ты, конечно, готова…

Ян

Я чувствую такое дикое волнение, пока веду машину, что аж пальцы колет. Стараюсь избавиться, стискивая руль посильнее, но черт! Разве это возможно?! Я чувствую ее запах, и меня от него туманит.

По всем фронтам туманит.

Ирина…Ирочка…моя первая любовь.

Она всегда пахла вот так: цветы и порок, порок и цветы.

Я помню, как впервые ее увидел в универе. Она сидела рядом с деканатом на скамейке, читала какой-то бабский журнал и медленно накручивала прядь волос на палец.

Шендарахнуло знатно.

Если вас когда-нибудь били под дых — сразу поймете. Солнечное сплетение в кулак сдавило, внутренности перекрутило, а смотришь-смотришь-смотришь. Я не мог оторвать от нее взгляда, будто заклинило что-то в мозгу…

Когда-то…

Каждое ее движение — чистый соблазн, а пышная грудь в топике без лямок и короткая юбочка, облегающая тугие бедра — и подавно. Я с расстояния чувствую, как меня тянет к ней на буксире. Даже не знал, что так бывает — хочется все послать к черту и бежать на край света, лишь бы хоть на мгновение коснуться молочной кожи.

– Ты че встал?!
– Сахаров пихает меня локтем, - Пошли уже! Я жрать хочу!

Да какой жрать?! Если я пошевелиться не могу, чертов ты придурок!

– Хрусталев, прием!
– снова влезает в мои фантазии, как варвар, махая перед лицом пятерней.

Бесит.

Я морщусь и дергаю плечом, чтобы отвалил на хер, потом шиплю.

– Иди один, я не хочу.

Куда там?

У Миши нюх на такие дела, поэтому достаточно быстро, проследив за моим взглядом, он все понимает.

Закидывает на меня лапу и улыбается во весь рот зверюга.

– Ооо…малыш, ты что…меня бросаешь?

Придурок.

Отталкиваю от себя, потом сразу ершусь. Не нравится мне его взгляд!

– Тебе что за дело?! Иди уже!

– А ничего такая…

Вот! Вот оно! Говорил же!

Внутри все на дыбы. Я на Мишу, как на врага сразу, подхожу ближе и шиплю.

– Даже не вздумай!

– Не вздумай «что»?
– хлопает глазами, хотя прекрасно, твою мать, знает «ЧТО».

Ввалится сейчас и все похерит, как только он умеет. Бабы на него вешаются гроздьями, как будто он как минимум, Ален Делон! А то как же! И все равно рисковать мне не хочется от слова «совсем». Я упираю палец ему в грудь и рычу:

– Даже. Не. Вздумай.

Миша начинает психовать.

Он тоже принимает боевую стойку. Плечи расправляет, взгляд у него тяжелеет, и голос падает.

– А то что?!

Черт. Черт! Хрусталев, ты просто кретин! Очевидно же, что у него моментально все низменные инстинкты сработали. Наше дитятко конкуренцию воспринимает, как личный вызов. Плюс — запретный плод что? Сладок. А по носу меня щелкнуть? Это только в радость, хлебом не корми. Как говорится, пару сотен плюсов к личной карме и самооценке.

Нет, так дело не пойдет. Хитростью надо.

Я пару мгновений еще смотрю на него жестко, но потом смягчаюсь и цыкаю.

– Правило помнишь?

– Ты серьезно? Эту карту решил разыграть?

– Если надо будет, хоть всю колоду. Дружба важнее баб.

Сахаров застывает.

Бл…да харе! Знаю я, что ты не станешь! У тебя же при-и-нципы. Миша у нас любитель благородного из себя корчить, и это бесит. Лицемерием воняет за версту. Самому, интересно, несмешно? Он трахает все, что движется, и показатель — весь наш класс, параллель, а еще биологичка, которая вечно под свою юбку надевала чулки. Ее он на лопатки уложил прямо на образцы каких-то клеток, и об этом ходили легенды.

И он про принципы говорить будет?! У парней девчонок уводить — его личное хобби, последнюю у мужа…кого ты пытаешься обмануть?! Хотя знаешь?! Обманывай. Давай. Мне только на руку.

Потому что ты не пойдешь против клятвы, чтобы не показаться, не дай божэ, пиз*аболом.

Миша в подтверждение губы поджимает и глаза закатывает, а потом тянет.

– А как же твоя сладкая Катюша?

Отлично. Это задняя передача, а с Катюшей я разберусь.

Катюша, кстати — моя девушка. Учились вместе, в одиннадцатом классе начали встречаться. На выпускном я лишил ее девственности, и теперь она думает, что мы с ней поженимся.

Это проблема.

Катя хорошая. Правда. И мне она нравится, только вот жениться я пока не планирую, а эта девушка и вовсе все зачатки перечеркнула.

Потому что я ее хочу.

Так, что член стоит по направлению ветра, а тот дует исключительно в ее сторону.

– Ну и? Так и будешь тупить?

Подначивает, козел. Я на него кошусь, незаметно поправляю джинсы, а потом…ой, ладно. Приходится. Ведь без понятия, как к такой подкатить…

– Не знаю, что говорить.

Досадно.

У меня внутри все закипает и бередит самооценку. Признавать свои слабости никто не любит, особенно в таких вопросах, и особенно, когда твой лучший друг — мудак. А он мудак! Начинает хихикать, обратно руку на меня взваливает и шепчет.

– Не вешай нос от ударов рока, мой добрый друг, упавший духом, гибнет раньше срока.

– Я тебя изуродую, клянусь.

– Охотно верю. Твой стояк весь коридор видит…

Козлина! Хочу отпихнуть, но Миша цыкает громко, слегка сдавив предплечья.