Свободный брак
Шрифт:
Пусть сейчас орет что угодно, но я Сахарова знаю — тот любит разнообразие и новизну. Острые ощущения. Да, черт, каждый мужик это любит, ясно?! Как там говорится? Шлюха в постели и монашка в жизни? Вот так должно быть. Жена обязана мужа зажигать! Или верности не жди.
Мне становится легче. Совесть ведь грызет каждый раз, когда я с Ириной. Ника все-таки не виновата. Правда. Она не совсем то, что мне нужно в постели, но то, что мне нужно в жизни. Хорошая, добрая, мягкая. Переживает за меня. И партнеры от нее просто в восторге! Так что я решаю купить и ей какой-нибудь пустячок, чтобы
– Это тебе.
Кладу на столик красную коробочку и готовлюсь получать сласти для самооценки. Это ведь всегда приятно, когда женщина радуется твоим подаркам и нахваливает тебя за щедрость, за хороший вкус, да за что угодно! Главное, я хочу, чтобы она поласкала мое эго, и она это делает.
Открывает, глаза тут же выпучивает, а потом начинает визжать!
– О, Ян, ты просто…О боже! Какие шикарные!
Вскакивает и подсаживается ко мне. Ее сладкие поцелуи — тоже искусство. Ирина по части секса — один сплошной справочник, то есть все знает и все умеет. Ее поцелуй — это тоже своего рода половой акт, от которого у меня в штанах тут же наливается и тяжелеет.
Твою мать.
Как до номера дотерпеть — надо еще подумать.
Я, кажется, уплываю в далекие дали соблазна и порока, от которого пахнет, как от розы с корицей.
Остро, но сладко.
И ты, малышка, острая, но сладкая.
– Знаешь, что я буду делать, когда мы поднимемся в номер?
– шепчет на ушко, отчего ведет еще больше.
Ее пальчик скользит по груди, нащупывает ширинку и медленно проходится вдоль по каменной эрекции.
Вот черт!
– Я сниму с себя всю одежду, а потом встану на колени и позволю тебе так жестко трахнуть мое горло, как ты только можешь…
Стону с отчаянием, плотно стиснув челюсть и голову откинув на спинку дивана.
– Ты меня доконаешь.
– А потом…хочешь, скажу тебе секрет?
– шепчет тихо-тихо на ухо, зацепив мочку уха языком, - Я люблю анальный секс только с твоим членом, Хрусталев…
Резко распахиваю глаза и также резко на нее смотрю. Ирина улыбается.
– Так что есть я не могу…если ты, конечно…
– Пошли!
Анального секса у меня не было с самой женитьбы, а мне он нравился всегда. Так что, извини, Ник, я правда заеду и куплю тебе какую-нибудь мелочь, но сейчас я намерен пойти в номер и наплевать на обед.
Кажется, придется отменить пару встреч…
Дождь за окном шумит, пока я расплачиваюсь за нетронутую еду, потом хватаю Ирину за руку и веду в сторону лифта. Черт, так не терпится, аж руки сводит.
Миша
Она очень сильно нервничает, когда стоит спиной к бару и ко мне лицом. Я тоже.
Ника сжимает и разжимает кулачки, смотрит на меня исподлобья, дышит через раз. У меня внутри в такт ее движениям внутренности пульсируют, и, наверно, поэтому я молчу как истукан.
Жду чего-то.
Нет, любуюсь.
Какая же ты красивая…
Глазки — голубые сапфиры, губы яркие, пышные, но бантиком. Кожа — молоко. От того румянец сильнее виден.
Тебе стыдно? Ты смущена? Бл…а я готов пить все это снова и снова.
Только не так.
Что-то случилось.
К
сожалению, проигнорировать сложно, что носик у нее тоже красный, и глазки припухшие — плакала. С таким мужем, конечно, понятно почему, но…– Ник…
– Давай! Сейчас! Делай!
Выдыхает, как пулемет. Слова короткой паузой разделяет, а сама хмурится сильнее.
Плохо.
Что-то явно случилось, и…она злится. На меня притом. Мне это не нравится.
Да, я хотел получить свой поцелуй, но внезапно понимаю, что вот так получать его не готов. Я хочу, чтобы она сама его хотела. Вижу, что хочет — в глазах помимо злости мигает и любопытство, и желание, но этого недостаточно. Она пришла сюда все-таки из-за Хрусталева, а не ради меня.
Хочу, чтобы было наоборот.
Знаю, знаю, знаю — жадность до добра не доведет, но что мне прикажете делать?! Хочу и все тут! Чтобы наш первый поцелуй случился, когда она будет ко мне тянуться сама, а не из-под палки или из-за того, что выкинул ее тупой придурок.
И она потянется. Просто не сейчас. Нужно немного подождать, еще чуть-чуть.
Я делаю шаг на Нику, а она сразу вся сжимается и резко глаза закрывает.
Боится.
Для нее даже поцелуй — это предательство. И чего я добьюсь, если заставлю ее на него пойти?! Чем думал?! Миша-а-а, твою мать! Надо же было иначе, аккуратненько, а не обухом по голове!
Вот придурок!
Хочется себе по морде зарядить с кулака, но я только хмурюсь, а она шепчет.
– Миш, пожалуйста, не тяни. Мне и так дико страшно…
Знаю, маленькая. Прости меня за это.
Подхожу еще ближе, и, если честно, жду, что Ника отшатнется, но она стоит. Стойко, как оловянный солдатик.
Черт, открой глаза, девочка. О чем ты думаешь? Ты этого хочешь? Мне не показалось? Или ты только из-за него здесь? Ответь …
Но Ника молчит.
Только губки вперед тянет, и я улыбаюсь.
Хочет. Не признается — не готова, но она хочет.
Чтобы это проверить, я касаюсь ее руки на запястье, и Ника вздрагивает, тихо выдыхает.
Ох, малышка, Ян тебя вообще не трахает?! Когда в последний раз ты кончала? Если тебя простреливает от одного такого легкого прикосновения?…
Веду пальцем выше и вижу картину, от которой у меня член тут же по стойке смирно встает.
Ее соски медленно наливаются и заостряются на вершинах аккуратных холмиков.
Да *б твою мать!!!
Жалею, что не подрочил. Как же я жалею! Пока морщусь от боли в паху. Я ее так хочу, как никого в жизни не хотел, но этого пока малышке знать не нужно. Поэтому бедра и младшего отвожу в сторону, чтобы не спалил и не пошел в атаку, а сам беру Нику за предплечья тверже.
Девочка в моих руках даже не трепыхается. И знаете? Нет, она не стоит, как на эшафоте, но она ждет.
И ждет она меня.
Я это чувствую.
О черт…
Сахар-Сахар-Сахар…вот говорили тебе сто раз, не рой могилу другим, сам в ней окажешься! Так что поздравляю. Ты провалился именно туда, потому что целовать ее я не собираюсь. Если только совсем деликатно.
Прикасаюсь к щеке еле-еле, а все рецепторы бьют в голову до белых кругов перед глазами.
От нее так пахнет…