Сводные. Запрети мне любить тебя

Я сглотнула, пытаясь отмести от себя противное предчувствие, сковавшее горло. В груди склизкой змеёй закрутился страх вперемешку с гадким ощущением.

Это кто-то из его очередных девушек… Кто ещё может звонить Яну так поздно, посреди ночи?

– Я отвечу, вдруг что-то срочное, - заметив моё состояние, сухо ответил брюнет.

Я схватила его за запястье. Так же, как и перед тем, как он отправился нырять. Вот только эмоции были диаметрально противоположными.

– Ян…

У меня было такое чувство, словно я задыхалась, хотя кислорода вполне хватало.

– Я сейчас вернусь.

Высвободив свою руку из моего захвата, он отошёл к «столу». Поднял звенящий популярной мелодией телефон, и ответил. Моё сердце колотилось, как неистовое. К горлу подступили слёзы, когда Соколов пошёл в противоположную сторону, к лесу, стараясь говорить так, чтобы я не услышала ни слова.

Больно прикусив губу, зло смахнула с лица скатившуюся одинокую слезу, которая всё же вырвалась, несмотря на то, что я изо всех сил сдерживала рыдания.

Как же я могла забыть, кто такой Ян Соколов на самом деле? Как я вообще могла поверить во весь этот бред про любовь, который он нёс явно только для того, чтобы меня соблазнить? Соколов и влюбился в такую, как я? Ха!

Вскочив с махрового покрывала, судорожно принялась одеваться. Мне было противно от самой себя. Хотелось выглядеть максимально хладнокровной, не показывать Яну свои настоящие эмоции, но я не могла. Меня резало по живому изнутри. Я точно знала, с кем он сейчас говорит.

Вероника.

Сглатывая очередной ком в горле, обулась, и села на покрывало, заменявшее нам стол с едой, которая так и не пригодилась. Обхватила руками колени, уставившись в одну точку, и постаралась выкинуть из своей головы все мысли. Задавить боль, рвущуюся наружу.

Я скорее почувствовала, не слышала, как Ян подошел. Он опустился позади меня и хотел приобнять, но я отскочила от него, словно ошпарившись. Повернулась, чтобы видеть его лицо.

– Что с тобой? – Непонимающе протянул парень, хмурясь.

Я зло хмыкнула, тряхнув головой.

– Что со мной? Ты серьезно?

– Ева, я, правда, не понимаю…

– Кто тебе звонил?

– Это так важно?

– Важно! – Выпалила я, и тут же умолкла. Ещё слово и я попросту разревусь у него на глазах.

Соколов протянул ко мне руку, чтобы коснуться, успокоить, но я отмахнулась от него.

– Хочешь, угадаю? – Понимая, что отвечать он не собирается, уставилась глаза в глаза.

Ян устало вздохнул.

– Ты ведьма, а не гадалка, - попытка перевести всё в шутку, - так что менять квалификацию не стоит.

– Для тебя это всё шутки? Игры, Ян?

Во мне кипела обида и горечь. А его желание перевести тему и не отвечать на вопросы, только подкрепляли мою уверенность в том, что я права.

– Ева, - строго пресёк очередную мою претензию, - успокойся. Я не обязан отвечать на твой вопрос, но отвечу. Только для того, чтобы ты себя не накручивала. Хотя, вижу, ты себя уже не просто накрутила, а почти до истерики довела, - парень недовольно дернул щекой.

– Ну, да. Теперь ты снова холоден, как лёд. Браво, Ян. Получил, что хотел, можно и посмеяться, - закивала сама себе, кусая губы.

Соколов снова встретился своими темно-карими глазами с моими, и произнёс максимально спокойно и по слогам:

– Мне звонила Вероника.

Чего и требовалось доказать…

– Ты сказал ей, что сегодня у тебя выходной? – Сарказм бесконтрольно лился из моего рта.

– В каком это смысле?

– Выходной от неё. Сегодня у тебя мимо проходящие девушки, с которыми ты развлекаешься, когда тебе становится скучно со своей блондиночкой.

– Ева, что ты вообще несешь? Ты себя слышишь?
– Брюнет тоже начал злиться.

– Ты прав. Отвези меня домой.

– Нет. Сначала ты поешь. Я что, зря старался?

Оставив его вопрос без ответа, села возле импровизированного стола и начала зло поглощать пищу, практически не чувствуя её вкуса. Глядя на меня, Ян устало потер глаза, периодически качая головой в ответ на свои мысли.

– Вот поэтому я не связываюсь с девственницами, - всё же вырвалось у него вместо очередного тяжелого вздоха. – Вы слишком сложные для понимания.

– Вот поэтому я и не связываюсь с бабниками. Вы слишком козлы.

Отряхнув руки, принялась собирать всё обратно в контейнеры и рюкзаки. Ян молча помогал мне, иногда отправляя в рот какой-то фрукт. Когда всё было собрано, мы в таком же молчании отправились домой.

Атмосфера между нами была гнетущая. Давящая. Но каждый понимал, если мы еще хоть раз за это утро откроем рот, то разругаемся в пух и прах. Мы слишком привыкли сталкиваться лбами и ругаться, нам это было привычнее, чем просто поговорить.

Поэтому лучше пока молчать.

Да и мы попросту были из разных миров, чтобы вот так вот легко понять друг друга. Я – со своей тягой к книжной любви, и он – ловелас, любящий женщин и легкость, и меняющий их, как перчатки.

– Можешь не помогать, я сам всё разберу. Поспи немного, - заглушив мотор, Ян впервые за всю дорогу обратно взглянул на меня.

На кончике языка зависли ядовитые слова, но я лишь прикусила его, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. И, хоть в мыслях царил настоящий ад, тело тянулось к Соколову. Хотело вновь ощутить тепло его объятий. Вкус его поцелуя.

– Хорошего вам с Вероникой утра. Приятного и кайфового. Я ведь не могу тебе этого дать, - таки вырвалось у меня, как только я нажала на ручку двери, чтобы выйти наружу.

– Так вот о чем ты думаешь, - почему-то с облегчением рассмеялся Ян. Я даже обернулась от неожиданности, так и не хлопнув дверью Мустанга.

Выйдя наружу, он обогнул машину и, несмотря на моё сопротивление, заключил меня в крепкие объятия.

– Не смей ко мне прикасаться! – Прошипела я, всем сердцем мечтая избавиться от этих нежеланных объятий.

– Если ты мне не веришь, я могу прийти через десять минут в твою комнату, и мы вместе уснем у тебя на кровати, моя ревнивая ведьмочка.

Я ошарашено уставилась на Соколова, который смотрел на меня с неким внутренним удовлетворением. Как кот, сожравший целый тазик сметаны.