Своими руками

— А ещё, наверное, пять или шесть годов в институте учился? — вопрошал отец и выдвигал воспитательные меры для невнимательного сотрудника. — Его за такую опечатку, — горячился он, — на ферму годика на три загнать — узнал бы, что за корова по четырнадцатому отёлу.

Илюшка перечитал старое объявление, перечитал поправку и никак не мог сообразить какого-то тайного смысла. Из обоих текстов получался ребус. Он наложил поправку на объявление и расшифровал, составил новый текст, с новой и смешной опечаткой. Получилось, что корова не стельная по четвёртому телёнку, не телилась четыре года подряд. Ну, такую корову только на мясо и сдавать, кто перекупит её, чтобы на этом деле выгадать?

Отец мечтал:

— На мою корову настоящего маклера — он хороший куш заработал бы и мне тысчонка с хвостиком отвалилась бы.

Илюшка узнал, кто были такие маклеры: люди, помогавшие выгодно продать или купить скотину, но выговаривали себе определенную часть денег, — и он радовался, что их, маклеров, не стало.

Отец пришёл с работы и первым делом спросил:

— Где газеты?

Илья подал отцу газеты. Он взял районную и стал читать поправку. На лице его просияло довольство.

— Ну вот! — произнёс он. — Они думали, что я отступлюсь от них. Я за это им деньги платил — так будьте добры, отработайте мне без опечаток. А то он мне представился: «Василий Иванович Скреблов». Скреблов — так скреби как положено! Тебя учили этому делу. Никто не заходил, не приходил? — спросил он.

— Никого не было, — ответил Илья, сдерживая улыбку и в то же время жалея отца за недогадливость.

— Ты теперь не убегай из дому. После уроков сразу домой. Покупатель может явиться… Корову продадим — я тебе куплю что-нибудь интересное. Чего бы ты хотел?

Илья пожал плечами, склонил набок голову: мол, не знает, что ему надо.

— Ленка сапоги запросила, — продолжал отец. — Она знает, что ей требуется. Только таких сапог у нас не бывает, надо в Москву ехать. Заграничные требует, как у Веры Семёновны. Да скатаем и в Москву. Разбогатеем, что нам? Верно?

— Не знаю, — ответил Илья и ушёл от отца, чтобы не рассмеяться при нём, а тогда уж и не скрыть будет о новой опечатке. Пусть кто-нибудь скажет ему об этом, а может быть, и никто не заметит.

Но заметила это мать. Она прочитала поправку и стала смеяться долгим безудержным смехом.

— Чего ты хохочешь? — спрашивал отец. — Смешинка в рот попала?

— Читай, читай своё объявление. — Мать отдала ему газету.

— Прочитал. Что дальше?

— Не понял? Тогда ещё раз прочитай.

— Два раза прочитал. По четвёртому отёлу. Всё как требовалось. Товарищ Скреблов проработал правильно.

— Да уж так проработал… Она теперь у тебя по четвёртому году без телёнка, — объяснила мать. — Алёша, ты всё-таки ленив.

Илья видел, как отец снова уткнулся в объявление и побелел, а потом почернел от возмущения. Он бросил взгляд на висевшую на стене двухстволку, проскрипел зубами, словно у него из-под выстрела ушёл ценный зверь, собрался и быстро ушёл куда-то с газетами.

— Не судьба, видать, оставаться нам без коровы, — сказала мать, глядя на Илью. — Я решила не лишаться пока скотины. Пусть отец побегает — он, верно, к советчице своей понёсся. У них там телефон, и ходы она разные знает.

— Жалобу ещё напишут, — сказал Илья. — Мам, не продавай корову. Я научусь, сам доить её буду. Дядя Федя с одиннадцати годов доил. Он нам рассказывал…

— Вам рассказывал, а я сама помню. Он и женатым сам с подойником на полдень ходил. Были бы все такими мужиками, жизнь на земле райская наступила бы. А ты учись, учись, ни на кого не смотри. Могут и посмеяться, а ты внимания не обращай. У девки нашей дурью голова забита. Спит и город видит. А в городе тоже работать надо. Я попала утром в толчею в Москве, когда все на заводы едут, так не знаю, как мне рёбра не поломали. А одноклассница-то твоя, Князева, тоже учится у отца?

— Анька тоже учится, — ответил Илья. — Она говорит: «А дома папка так интересно и не рассказывает, некогда ему».

Твёрдое решение матери не продавать корову обрадовало Илью, и на отца он перестал обращать внимание, но слышал, когда он вернулся, что Вера Семёновна взялась сама решить вопрос с объявлением.

В банный день

Наступил и ожидаемый банный день, суббота. За пятнадцать минут до звонка, взглянув в окно, Илья увидал идущую к школе со своей собакой Жданкой Веру Семёновну. Собака шла важно, под стать её хозяйке. Казалось, что она и глаза так же щурит, словно прицеливается, на кого бы ей наброситься. Илье мерещилось, что Жданка поднимает переднюю лапу с сигаретой, хочет дыхнуть дымом.

— Посмотри, к нам гости, — шепнул он соседке по парте.

Анька привстала и фыркнула. Все ближние к окнам уставились в сторону улицы, зашептались. Дальние от окон вставали, тянули шеи, спрашивали, что там такое. Илья пошутил:

— Две новые учительницы идут.

От парты к парте пошёл шепоток, словно эстафетная палочка в спортивной игре: «Две новые учительницы». Навстречу шёл другой шепоток: «По какому они, по какому?» Кто-то сострил: «По ав-ав». Видевшие Жданку с Верой Семёновной смеялись шутке, другие были в недоумении. Шёл урок математики. Учитель объяснял новое задание, поворачивался к доске, делал записи. Он вдруг стал лицом к классу, спросил:

— Ребята, что случилось? Почему такая суматоха?

— Двух новых учительниц нам прислали, Юрий Владимирович, — сказал Васька Трутнёв.

— Откуда и зачем? У нас полный штат, — удивился учитель.

— Ав-ав преподавать, — последовал ответ, снова вызвавший смех.

— Прошу оставить шутки. Я должен закончить объяснения…

И лишь прозвенел звонок, ребята дружно бросились к раздевалке, где их встретила Вера Семёновна словами:

— Мальчики, девочки, всем остаться на занятия кружка.

— А мы не записывались, — раздались дружные голоса.

— Мы у Фёдора Михайловича занимаемся.

— И у меня будете заниматься, — властно сказала Вера Семёновна. — Особенно мальчики. Вам это пригодится, когда пойдёте в армию.

— Нет, мы не можем, нынче бани топить.

— Успеете истопить бани и ещё печки, щи сварить, — ответила с явной насмешкой Вера Семёновна. — Баня вон колхозная есть, — добавила она.

— Колхозная — у кого своих нет, — сказал Васька Трутнёв.

— Ну, мои дорогие, не будем спорить. Вы все остаётесь на мой кружок. Вас всё равно отсюда не выпустят, если вы не останетесь по-хорошему, — предупредила Вера Семёновна. — Ждана, покажи работу.