Свой среди чужих

– Я хочу поговорить о вашем друге… – немного смущенно начал он. – Это займет немного времени – минут пять-семь.

– Кого конкретно вы имеете в виду? – холодно уточнила Смелякова. – Друзей у меня очень много.

– Меня интересует Родион Шершнев, продюсер студии «Вест-ТВ».

– Я не обсуждаю с посторонними свою личную жизнь. Тем более что я не общаюсь с Родионом вот уже два года.

– Вы меня не поняли, – сам того не заметив, Парамонов перешел на официальный тон. – Во-первых, я не посторонний, а представитель власти. Во-вторых, у Родиона Шершнева крупные неприятности, и вы в состоянии ему помочь.

Впервые за время разговора на лице Смеляковой промелькнула заинтересованность.

– А что он натворил? Пьяная драка в ресторане?.. Хотя нет, ведь вы сказали, что работаете в отделе по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями. Ну и кого это Родион прикончил?

– Пока никого, как вы только что выразились, не прикончил. Но насколько мне известно, собирается это сделать.

– Даже так? – расхохоталась Смелякова. – Позвольте узнать, откуда вам это известно?.. Неужели получили анонимное письмо или он сам сказал?

– Почти угадали, – кивнул Парамонов, подумав, что актриса нечаянно попала в самую точку.

Взяв со стола салфетку, Смелякова осторожно промокнула лицо – от слез, выступивших во время смеха, у нее потек грим.

– Мне кажется, это просто чья-то злая шутка, – спокойно заявила она. – Вы ошибаетесь. Родион – не убийца. Кто угодно – бабник, негодяй, авантюрист, но не убийца.

«Он, конечно, пока не убийца, – мысленно возразил Парамонов, – но запросто может им стать».

– Вы не против, если я задам вам несколько вопросов о… – на мгновение он замялся, поняв, что пошел по второму кругу, – о вашем бывшем друге? Возможно, нас и вправду ввели в заблуждение, и вы сможете развеять наши сомнения. Вы ведь знаете Родиона очень хорошо?

Парамонов начал задавать свои вопросы. Через минуту он с удивлением отметил, что Смелякова совсем не похожа на актрису. Скорее, на бизнес-даму, которая обладает не только впечатляющей внешностью, но и нестандартными мозгами. Парамонов привык считать, что все представители творческих профессий люди повернутые: они ведут богемный образ жизни – просыпаются поздно, завтракают в постели, целый день хандрят, а вечерами убивают время на светских бомондах – выставках, премьерах, в тусовочных кафешках с непременным шампанским. Более того, они в доску расшибутся, только бы сохранить этот идиотский имидж. Смелякова же ничуть не стремилась походить на приму – она не кокетничала, не строила глазки, а разговаривала с Парамоновым сугубо деловым тоном, отвечала на вопросы лаконично и откровенно поглядывала на часы.

– Вы не против, если ваши показания мы оформим официально? – на всякий случай уточнил Парамонов. – Я включу диктофон, а вы повторите мне то же самое. Это не займет много времени.

– Ради бога… Мне выходить во второй сцене. Так что у нас есть еще пятнадцать минут. – Смелякова холодно улыбнулась и вдруг спросила: – А что, Родион и вправду вляпался во что-то серьезное? Или это следственная тайна?.. Только прошу вас, не надо опять городить эту чушь про убийство!

Поразмыслив пару секунд, Парамонов решил сказать правду.

– Это не чушь. У нас имеется информация, что его собираются подставить. Вам, наверное, известно, что после определенной дозы спецпрепаратов человек теряет над собой контроль. Проще говоря, становится зомби. В этот момент его можно запрограммировать на все, что угодно. Эти препараты очень часто применяются различными спецслужбами. Для вербовки агентов, например…

– Я поняла, – кивнула Лариса. – Вы хотите сказать, что Шершнева собираются накачать какой-то дрянью, дать ему в руки пистолет и отдать соответствующий приказ?

– В общем, примерно так.

– Но зачем?.. И почему вы пришли ко мне, а не к самому Шершневу?

«Ее вопросы ставят меня в тупик, – вздохнул Парамонов и вставил чистую кассету в магнитофон. – Похоже, придется рассказать ей всю правду».

– Боюсь вас огорчить, но Родион Шершнев – преступник. На протяжении многих лет он занимался тем, что принуждал несовершеннолетних сниматься в порнофильмах. Конечно, не он один – в этом преступлении замешано почти все руководство студии. Доказать это непросто. Необходимо чистосердечное признание самого Шершнева. Если мы возьмем его в момент покушения на убийство, то скорее всего получим это признание… Вы понимаете, что я имею в виду? – Парамонов чувствовал, что говорит неубедительно, несвязно и не совсем то, что собирался. Однако останавливаться не стал. – Естественно, самого убийства мы постараемся не допустить…

И хотя он старался не смотреть на актрису, боковым зрением успел заметить, что Смелякова чрезвычайно взволнована: ее глаза лихорадочно блестели, а на лице появился яркий румянец. Даже слой грима был не в состоянии скрыть ее состояния.

Однако через несколько минут Смелякова справилась с нахлынувшим волнением и прекрасно поставленным голосом спросила:

– Если я правильно поняла, Родион собирается убить меня?

– Мы располагаем данными, что предполагаемая жертва – его бывшая любовница. Но поверьте, вам нечего бояться. Если вы согласитесь нам помочь, вас будут охранять круглосуточно. А в тот момент, когда Шершнев появится у вас, вам нужно будет только правдоподобно сыграть собственную смерть… Патроны в его пистолете мы заменим на холостые…

Даже не дослушав до конца, Смелякова решительно встала и не менее решительно заявила:

– Извините, но я передумала давать показания. Я ничем не могу вам помочь. К тому же мне пора. Я не могу опаздывать на спектакль… Прощайте!

Парамонов тоже поднялся и, кивнув, направился к выходу. У самой двери он обернулся и как бы ненароком обронил:

– Боюсь, Лариса Викторовна, что в следующий раз вам придется уделить мне гораздо больше времени.

– Неужели вас не удовлетворили мои ответы? – с вызовом проговорила Смелякова и гортанно рассмеялась.

– Вы – умная женщина и должны понимать, что я не шучу. И пришел сюда не для того, чтобы любоваться вашими очаровательными ногами или просить пригласительный на очередной спектакль. Я пришел, искренне надеясь на вашу помощь. Увы, этой помощи я не получил… – Парамонов сделал многозначительную паузу и с нажимом добавил: – Но если вам так нравится покрывать преступника, на совести которого судьбы, а то и жизни многих молоденьких девушек, то мне говорить с вами не о чем.

Не дожидаясь ответной реплики, вышел из гримерной и осторожно закрыл за собой дверь. Проходя по длинному коридору, он не мог избавиться от ощущения, что его капитально надули – вместо настоящей конфеты подсунули нечто несъедобное в блестящей, яркой обертке.

* * *

Парамонов вернулся в управление в подавленном настроении. В кабинете, кроме Семена, он, к своему огромному неудовольствию, застал еще и Андрея Корнилова. Парни пили кофе и о чем-то болтали, энергично жестикулируя. Атмосфера была самая что ни на есть дружеская, и у Парамонова возникло ощущение, что его здесь не ждут.

«Какого черта этот москвич делает в моем кабинете?» – с раздражением подумал он, однако протянул Андрею руку и поздоровался: