Своя игра. Тетралогия
Шрифт:
Да и хрен с ним! Помирать так с музыкой. Не хочу безвылазно сидеть в Гинкмаре, боясь высунуться в обитаемые места. Сейчас мне надо в Каритек – значит, побываю там, пусть даже поездка станет роковой. Оказавшись в Версуме, я обрел вечную жизнь. Не райскую, – но она действительно будет продолжаться бесконечно долго. И не глупо ли принимать в расчет какие-то временные неприятности, которые могут со мной приключиться?
А могут, кстати, и не приключиться. Кто сказал, что меня гарантированно схватят на воротах при въезде в город? Или уже в нем? Или на выезде?
Инстинкт сказал? Пусть он заткнется. Прекрасно помню, как он ошибался. Это случалось миллион раз.
Я опять плеснул из кувшина в кружку. А хорошее вино у Леви! Помогает в минуту жизни
Мык на задке беззаботно хрустел взятым из ближайшей корзины огурцом. Законно взятым. Уговор у нас такой: скромная плата плюс харчи.
Пегая игогокнула: «Хорошо иду?»
Отлично, старушка! Да ты лучшая лошадь после Люцифера!
Стражники на Малых торговых воротах не уделили мне и единого взгляда. Дежурный маг, правда, посмотрел. Брезгливо поморщился и отвернулся. Я мысленно показал ему язык.
Аллах акбар? Воистину акбар! Он всегда помогает верующим в него. И даже неверующим!
За воротами вероятность опознания резко упала. Поток повозок с тракта стал растекаться по городу тонкими струйками, распадаясь на отдельные капельки. Я поехал прямо, добрался почти до Храма Всех Святых и остановил лошадь напротив Колдовского переулка. Отсюда открывался отличный вид на дом тетушки Молли, включая входную дверь. Я бы с удовольствием встал и в переулке, но не заметил там торговцев. А вот выше и ниже по улице они уже заняли удобные места, и продолжали занимать. В том числе с товарами вроде моих. Здесь точно выделяться не буду.
Мык быстренько выпряг пегую и положил перед ней заслуженную охапку сена. Я тем временем снял тряпки с корзин и организовал на телеге прилавок. Подходи, налетай, подешевело!.. Но несмотря на поздний уже час покупателей пока не предвиделось. Народ в честь Дня беззаботности дрых допоздна, и выползать наружу начнет нескоро.
Ноэль и Жюстина, конечно, тоже еще спали. И, что хуже всего, могли за весь день вовсе не выйти. Но это не беда: не появятся в приемлемые сроки, я найду способ проникнуть к ним – если не сам, так Мыка пошлю. Торговцы, которым не удавалось распродаться на улицах и площадях, нередко ходили по домам или нанимали пацанов вроде моего. Буду вести осаду, сколько терпения хватит, а потом начну штурм. Наверно, после обеда. Сейчас нельзя: Молли завернет, не позволит будить жильцов. Она сама только встала – вон, ставни в лавке открывает. Жаль, окон Ноэля мне не видно: не подать знака, когда зашевелится. А на окно Жюстины бесполезно смотреть. Она ставнями управляет дистанционно, если вообще о них вспоминает.
Улица понемногу оживлялась. В переулке по-прежнему было мертво. Приготовившись к долгому ожиданию, я не сразу поверил глазам, когда дверь дома Молли отворилась и в проеме показалась Жюстина. Она сощурилась на солнце, посмотрела вправо и влево и выбрала направление налево. То есть ко мне. И чего мучилась с выбором, спрашивается? Только сюда и можно идти: Колдовской переулок заканчивается тупиком, питейных заведений в той стороне нет. А ты ведь за выпивкой, родная? Что, некого послать?
Жюстина не выглядела похмельной – у нее похмелья не бывает, – но явно пребывала в депрессии. С чего бы? Естественно, накануне выходного дня все население общаги для магов бухало напропалую, и Жюстина вместе с остальными; так разве это повод для плохого настроения наутро? Насколько я знал свою городскую любовницу – ничуть. И да, она редко начинала синячить прямо с подъема. Все же сперва приводила себя в порядок.
Выбредя из переулка, Жюстина узрела невдалеке уставленную бочонками винную повозку и направилась было к ней. Я вскочил на телегу, выпятил грудь, положил одну руку на кинжал, а другую вытянул вперед, словно статуя Ильича, и завопил:
– Эй, дэвушка! Нэ проходы мимо! Купи памыдор, купи бакляжан! Свэжий, сочний – дешево отдам! А нэ купищь – зарэжю!
Окружающие моей выходке не слишком удивились – стремящиеся любой ценой заполучить покупателей торговцы в припадках отчаянья выкидывали еще и не такое.
Жюстина еле взглянула в мою сторону, намереваясь походя дать отпор оборзевшему хаму, но я успел прочесть абракадабры для временного снятия личины и маскировки, и она меня узнала. На секунду застыла на месте, выругалась сквозь зубы и зашагала к телеге. Я спрыгнул на мостовую и расплылся в широчайшей улыбке.– Совсем опупел? – прошипела Жюстина, подойдя вплотную. – Тебя надо к лекарю! На проверку головы! По котлу с маслом соскучился?
– По тебе, – сказал я. – Ночами не спал, днями не дремал!
– Да ты и пьяный еще?
– А тебе завидно? Хватит на меня наезжать! Лучше скажи, где поболтать можем.
– У меня, где еще. Не здесь же.
– Но под каким соусом ты меня к себе протащишь? Подумала?
– Да ни под каким. Моя комната – кого хочу, того и вожу. Кстати, я как раз и овощей купить собиралась. А теперь наберу у тебя даром, и ты же мне их поможешь донести. Освободи-ка одну корзину! И кувшин не забудь прихватить. Много там у тебя?..
Я наскоро выдал Мыку ряд ценных указаний, оставил его при телеге и пошел за Жюстиной в переулок. Наблюдавшие сцену торговцы ухмылялись и перебрасывались скабрезными шуточками. Торговки провожали Жюстину неодобрительными взглядами: нашла кого подцепить! Тетушка Молли при виде меня удрученно поджала губы, но ничего не сказала. Наверно, уже пробовала читать нотации сестричке Ноэля. С печальными последствиями.
Пинком отворив дверь в комнату, Жюстина захлопнула ее за мной. Вместо того, чтоб впиться в мои губы страстным поцелуем, повторила, что меня надо к лекарю, и налила себе вина: «А тебе пока хватит!». После чего принялась спокойно чистить картошку и крошить баклажаны на икру, велев мне рассказывать. Не успел я собраться с мыслями и начать, как она уже закончила с заготовками и сказала: «А чего мы тут?.. Пошли к Ноэлю!».
Ноэль, как и следовало ожидать, слегка обалдел. Я тоже: у него в комнате стоял убитый мною леший. А я из него пета решил сделать, пояснил маг. В смысле, сделал уже. Питомцы ценятся гораздо выше, чем одноразовые зомбаки, а этот еще и необычен. Слышал когда про петов-леших? Уверен, что нет. Потому что даже я не слышал. Рисковал, конечно, сильно: мог легко испортить твой подарок, и пропал бы он без всякой пользы. Но повезло. Не испортил, и уникального опыта подкопил.
Жюстина поставила сковороду с икрой на волшебную плиту для приготовления снадобий, а кастрюльку с картошкой пристроила над большой спиртовкой. Весточка перелетала с одного предмета обстановки на другой и удивленно попискивала, разглядывая разные магические диковины. От лешего держалась подальше. Когда уселась на кровать, из-под нее выплыл череп-секретарь и хищно клацнул зубами. Весточка метнулась ко мне и спряталась в лохмах папахи.
– Не бойся его, он шутит, – сказал я. – Он не питается птичками – только маной.
– Нет, почему, птичек ем тоже, – возразил череп.
Я погрозил ему кулаком, снял папаху, нахлобучил ее на лешего и спросил у Жюстины, в чем причина ее плохого настроения. Она надулась и промолчала. Ответил Ноэль:
– Да привязался тут к ней один – выходи за него замуж, и все тут. А сам мало того что урод, так еще и с гнильцой. Почитай каждый год женится – ну ты понял?
– Так пошли его подальше, – посоветовал я Жюстине. – На словах и на деле. Подойди, поцелуй в утешение и влупи коленкой по яйцам.
– Не тот он человек, чтоб ему можно было безнаказанно влупить, – сказал Ноэль. – Один из смотрящих магов Храма Всех Святых. Фигура не то чтобы слишком влиятельная, однако весьма заметная на фоне нашей с сестрой убогости.
– А ты разве не можешь пустить в ход свои связи? – спросил я.
– Да какие у меня связи? – поморщился Ноэль. – Конечно, я помощник Герхарда и в обучении у него, – но ведь самый младший помощник. А Хулио ему даже не подчиняется. Будь он смотрящим за одной из городских площадей или участком крепостной стены – другое дело, я бы попытался. А так Герхард не станет вмешиваться. Тем более в дела постельные.