Священное опьянение. Языческие таинства Хмеля

Традиция не в том, чтобы напиться допьяна, а выпить – в строго определенных случаях и совершенно определенного питья довольно много. Но не ради пьянства, а ради того, что этого требует предание. Обычай. Скажем, поминальные праздники славян требуют выпивать лишь строго определенное число стопок. И каждая из них исполнена глубокого смысла, даже если он не всегда нам сегодня ясен. То же касается всех прочих ситуаций. Значит ли это, что надо пить по любому поводу? Нет, ни в коем случае!

Пьянство чаще всего есть не что иное, как способ бегства. Бегства от собственной слабости… чтобы стать еще более слабым. И как ни посмотри, сколь бы оправданий из истории ни привлекай, таковым оно и останется. Неважно, сколь грамотно напившийся будет «лечиться» наутро.

Пытаясь рассматривать употребление спиртного с точки зрения традиции, мы даже рискнем высказать предположение, что напивание допьяна может иметь двоякую природу. Отчасти оно родственно, надо думать, перееданию после удачной охоты – неизвестно, когда еще удастся так поесть (а обжорство на праздники также имеет в первую очередь заклинательный смысл)… С другой стороны, избыточное употребление спиртного стоит расценивать как признак начала забвения обычая.

Приложение 1 Повесть о бражнике како вниде в рай (XVII в.) [74]

74

Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси). – М.: Художественная литература, 1969. – С. 594–596, 779–780 (прим.) – Сер. «Библиотека всемирной литературы».

Устоявшийся взгляд на «Повесть о бражнике» таков: «В повести использован популярный сюжет о мельнике или крестьянине, который спорит со стражником у ворот Царства Небесного. По построению это типичная новелла, состоящая из ряда анекдотов, объединенных общим персонажем – бражником, «толкущимся» у врат рая. Анекдотически неожиданна концовка, в которой герой еще раз посрамил недалеких обитателей рая, «не умеющих говорить с бражником, не токмо что с трезвым».

Тема пьянства широко представлена в древнерусских обличениях, прозаических и стихотворных. «Пьяницы не наследят царства небесного» – лейтмотив церковных обличений. Повесть о бражнике в сатирической форме опровергает этот тезис, считая бражника менее греховным, чем апостолы, ветхозаветные цари Давид и Соломон и даже святой Николай, культ которого в Древней Руси был настолько распространен, что приезжие иноземцы иногда называли его «русским богом».

Мы же осмелимся предложить прочтение этого текста и как память об истинном предназначении хмельных напитков. В самом деле, с такой точки зрения текст можно понимать не просто как сатиру, скорее как скоморошину, спрятавшую в забавную притчу память о том, для чего на самом деле служило хмельное.

Бысть неки бражник, и зело много вина пил во вся дни живота своего, а всяким ковшом господа бога прославлял, и чясто в нощи богу молился. И повеле господь взять бражников душу, и постави ю у врат святаго рая божия, а сам ангел и прочь пошел.

Бражник же начя у врат рая толкатися, и приде ко вратам верховный апостол Петр, и вопроси: «Кто есть толкущися у врат рая?» Он же рече: «Аз есмь грешны человек бражник, хоп с вами в раю пребыти». Петр рече: «Бражником зде не входимо!» И рече бражник: «Кто ты еси тамо? Глас твой слышу, а имени твоего не ведаю». Он же рече: «Аз есть Петр апостол». Слышав сия, бражник рече: «А ты помниши ли, Петре, егда Христа взяли на распятие, и ты тогда трижды отрекся еси от Христа? О чем ты в раю живеши?» Петр же отъиде прочь посрамлен.

Бражник же начя еще у врат рая толкатися. И приде ко вратом Павел апостол, и рече: «Кто есть у врат рая толкаетца?» – «Аз есть бражник, хощу с вами в раю пребывати». Отвеща Павел: «Бражником зде не входимо!» Бражник рече: «Кто еси ты, господине? Глас твой слышу, а имени твоего не вем». – «Аз есть Павел апостол». Бражник рече: «Ты еси Павел! Помниш ли, егда ты первомученика Стефана камением побил? Аз, бражник, никово не убил!» И Павел апостол отъиде прочь.

Бражник же еще начя у врат толкатися. И приде ко вратом рая царь Давыд: «Кто есть у врат толкаетца?» – «Аз есть бражник, хощу с вами в раю пребыти». Давыд рече: «Бражником зде не входимо!» И рече бражник: «Господине, глас твой слышу, а в очи тебя не вижу, имени твоего не вем». – «Аз есть царь Давыд». И рече бражник: «Помниши ли ты, царь Давыд, егда слугу своего Урию послал на службу и веле ево убити, а жену ево взял к себе на постелю? И ты в раю живеши, а меня в рай не пущаеши!» И царь Давыд отъиде прочь посрамлен.

Бражник начя у врат рая толкатися. И приде ко вратом царь Соломон: «Кто есть толкаетца у врат рая?» – «Аз есть бражник, хощу с вами в раю быти». Рече царь: «Бражником зде не входимо!» Бражник рече: «Кто еси ты? Глас твой слышу, а имени твоего не вем». – «Аз есмь царь Соломон». Отвещав бражник: «Ты еси Соломон! Егда ты был во аде, и тебя хотел господь бог оставити во аде, и ты возопил: господи боже мой, да вознесетца рука твоя, не забуди убогих своих до конца! А се еще жены послушал, идолом поклонился, оставя бога жива, и четыредесятьлет работал еси им! А я, бражник, никому не поклонился, кроме господа бога своего. О чем ты в рай вшел?» И царь Соломон отъиде прочь посрамлен.

Бражник же начя у врат рая толкатися. И приде ко вратом святитель Никола: «Кто есть толкущися у врат рая?» – «Аз есть бражник, хощу с вами в раю во царствие внити». Рече Никола: «Бражником зде не входимо в рай! Им есть мука вечная и тартар неисповедим!» Бражник рече: «Зане глас твой слышу, а имени твоего не знаю, кто еси ты?» Рече Никола: «Аз есть Николай». Слышав сия бражник, рече: «Ты еси Николай! И помниш ли: егда святи отцы были на вселенском соборе и обличили еретиков, и ты тогда дерзнул рукою на Ария безумнаго? Святителем не подобает рукою дерзку быти. В законе пишет: не уби, а ты убил рукою Ария треклятаго!» Николай, сия слышав, отъиде прочь.

Бражник же еще начя у врат рая толкатися. И приде ко вратом Иоанн Богослов, друг Христов, и рече: «Кто у врат рая толкаетца?» – «Аз есть бражник, хощу с вами в раю быти». Отвещав Иоанн Богослов: «Бражником есть не наследимо царство небесное, но уготованна им мука вечная, что бражником отнюдь не входимо в рай!» Рече ему бражник: «Кто есть тамо? Зане глас твой слышу, а имени твоего не знаю». – «Аз есть Иоанн Богослов». Рече бражник: «А вы с Лукою написали во Евангели: друг друга любяй. А бог всех любит, а вы пришельца ненавидите, а вы меня ненавидите. Иоанне Богослове! Либо руки своея отпишись, либо слова отопрись!» Иоанн Богослов рече: «Ты еси наш человек, бражник! Вниди к нам в рай». И отверзе ему врата.

Бражник же вниде в рай и сел в лутчем месте. Святи отцы почяли глаголати: «Почто ты, бражник, вниде в рай и еще сел в лутчем месте? Мы к сему месту не мало приступити смели». Отвеща им бражник: «Святи отцы! Не умеете вы говорить з бражником, не токмо что с трезвым!»

И рекоша вси святии отцы: «Буди благословен ты, бражник, тем местом во веки веков». Аминь.

Приложение 2 Некоторые традиционные способы приготовления хмельного

Будет правильно начать описание ряда способов с фрагмента фундаментального труда Д. К. Зеленина «Восточнославянская этнография» (1991, C. 153–155) [75] .

«52. Из напитков надо сказать в первую очередь о тех, которые дает сама природа. Мы имеем в виду не простую воду, а весенний березовый сок (березовицу, березовку). Добыча этого сока известна всем восточным славянам, причем пьют его не только свежим, но и кислым, в виде кваса. Севернорусские заквашивают такой березовый квас солодом (так называемое сусло), пивной гущей; украинцы – воском (сотами без меда), сушеным горохом или горячим ржаным хлебом; белорусы – тоже воском, солодом, проросшими бобами и дубовыми щепками…

75

Воспроизводится по изданию: Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография // пер. с нем. К.Д. Цивиной. – М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. – 511 с.