Священное опьянение. Языческие таинства Хмеля

Вот он и спустился, опять налил вина виногранного два ведра и подал. Калики опять приказали выпить. Он и выпил. Они спросили: «Много ли чуствуешь могуты-силы?» – «А во мне, говорит, силы стало много-множество. Было бы в матушки во сырой земли столб от земли до неба, а в столбу колечко золотое заверчено, поворотил бы нижний конец вверх, а верхний вниз». Эти калики говорят и в третий раз: «Спустись ты, Илья Муромец, в ренские погреба, налей цяру зелена вина, не малу, не велику – в три ведра ровнехонько». Вот он поднял третью цяру вина. А они и говорят: «Выпей-ко эту цяру в три ведра». Вот он эту цяру выпил, третию-то. А калики его на третий раз спрашивают: «Много ли чуствуешь могуты-силы богатырской?» – «А во мне стало, говорит, силушки – половинушка» (Исцеление Ильи Муромца, 2001, с. 282–287.)

Для архаических сюжетов характерно, что напиток, которым излечивается Илья, отличен от воды, фигурирующей в пересказах для детей по вполне понятной причине, и это даже не квас да «пьяное пиво», а вино и водка. Кстати, и глубокий подвал, где хранится семейно-родовой напиток Ильи, не иначе как ледник (в крайнем случае колодезная холодная вода черпается им из глубокого колодца, из потустороннего мира):

Говорит сиротина убогая: «Поди сходи во погребы глубокие, Налей ты цару зелена вина, Не малу, не велику – в полведра». — «Уж ты гой еси, калика перехожая! Выпей-ко с того с устатоцку тяжелого, Со той дорожецки со дальнией». Говорит ему калика перехожая: «Не пью я зелена вина, Не кушаю я сладкой водочки, Уж ты выпей сам для здоровьица». Взял единой рукой Илья Муромец, Выпил он чару зелена вина. Говорит калика перехожая: «Много ли ты силы чувствуешь?» — «Чувствую, как изможенье есть». Говорит сиротина убогая: «Сходи поди в погребы глубокие, Налей-ка чару зелена вина, Не малу, не велику – в полтора ведра». — «Уж ты гой еси, калика перехожая! Уж ты выпей-ка зелена вина». Отвечает калика перехожая: «Я не пью зелена вина, выпей сам для здоровьица». Выпил он полтора ведра. Говорит калика перехожая: «Много ли в себе силы чувствуешь?» — «А чувствую силы в себе: Была бы в матушке сырой земле кольчужина, Поворотил бы мать сыру землю кругом». (Исцеление Ильи Муромца, 2001, с. 301–307).

Наиболее интересны те варианты былины, в которых, чтобы исцелить Илью и наделить его силой, калики или стар-человечище используют хмельное, а вот чтобы убавить его непомерную силищу, заставляют Илью испить воды колодезной.

Вообще этот маленький фрагмент эпического предания содержит достаточно материала для защиты диссертации – словом, для отдельной книги…

Но раз уж в данный момент мы рассматриваем образ сосуда для священного напитка, стоит обратить внимание читателей и на скифскую версию легенды о происхождении чаши для священного напитка, сохраненную для нас Геродотом:

Праздничный рог для питья. Из археологических раскопок в Скандинавии

«По рассказам скифов, народ их – моложе всех. А произошел он таким образом. Первым жителем этой еще необитаемой тогда страны был человек по имени Таргитай. Родителями этого Таргитая, как говорят скифы, были Зевс и дочь реки Борисфена (я этому, конечно, не верю, несмотря на их утверждения). Такого рода был Таргитай, а у него было трое сыновей: Липоксаис, Арпоксаис и самый младший – Колаксаис. В их царствование на Скифскую землю с неба упали золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша. Первым увидел эти вещи старший брат. Едва он подошел, чтобы поднять их, как золото запылало. Тогда он отступил, и приблизился второй брат, и опять золото было объято пламенем. Так жар пылающего золота отогнал обоих братьев, но, когда подошел третий, младший, брат, пламя погасло, и он отнес золото к себе в дом. Поэтому старшие братья согласились отдать царство младшему» (Геродот, История, IV.5).

Именно это сообщение позволило знаменитому фантасту Ю.А. Никитину в цикле «Трое из Леса» со свойственной большим писателям прозорливостью провести аналогию между чашей Грааля и наследием Таргитая. В романе «Трое и Дана» герой Таргитай на глазах своих спутников Олега и Мрака перековывает меч бога войны в чашу и дарует ее «волхвам» всех племен, отвечающим за связь смертных и богов, за сохранение обычая…

Миф о борьбе за медовый напиток как вариант «основного мифа»

Чаша, она же – «котел перерождений» является таким же мировым архетипом, как Мировое древо или Скала Времен (Мировая Гора).

Говоря современным языком, котел – образное представление о своего рода энергетическом центре (или центрах), о «котельной» Мироздания, воплощение Сердца Мира. Он представал либо в образе сосуда, как Чаша Грааля, либо в виде ключей и бурлящих источников и т. п. Надо думать, само слово «котел» здесь, скорее, метафора.

Представление о круговороте энергетических потоков было бы неполным и без такого уточнения: «Надо еще рассказать и об олене Эйктюрнире. Он стоит на Вальгалле и объедает ветви того дерева, а с рогов его каплет столько влаги, что стекает она вниз в поток Кипящий Котел, и берут оттуда начало реки… [перечисляются реки]. Они протекают через селенья асов…» (Младшая Эдда). Из тех потоков, соответственно, через корень Иггдрасиля, сила впитывается и поднимается к кроне.

Осмелимся допустить даже более или менее отдаленное сродство «пятого» оленя Эктюрнира с созвездием Большой Медведицы (которую считали в том числе и Небесной Лосихой/Лосем) и опять же с символикой священного центра (см. Ермаков, 2005; Ермаков, 2008; Ермаков, Гаврилов, 2009). Однако это обстоятельство для нас сейчас не столь важно.

«И сказал Равновысокий: «За многие века до создания земли уже был сделан Нифльхейм. В середине его есть поток, что зовется Кипящий Котел (на языке оригинала Hvergelmir heitir. – Авт.), и вытекают из него реки: Свель, Гуннтра, Фьерм, Фимбультуль, Слид и Хрид, Сюльг и Ульг, Вид, Лейфт. А река Гьелль течет у самых врат Хель» («Видение Гюльви», Младшая Эдда).

Более того, если рассматривать котел как воплощение центра Мироздания, он может быть понят как своего рода алтарь, даже отчасти соответствовать Алатырь-камню, из-под которого ( sic!) текут реки, питающие весь мир [63] . Существенно и следующее космогоническое представление из той же Эдды:

«Три корня поддерживают дерево (Иггдрасиль), и далеко расходятся эти корни. Один корень – у асов, другой – у инеистых великанов, там, где прежде была Мировая Бездна. Третий же тянется к Нифльхейму, и под этим корнем – поток Кипящий Котел, и снизу подгрызает этот корень дракон Нидхегг. А под тем корнем, что протянулся к инеистым великанам, – источник Мимира, в котором сокрыты знание и мудрость. Мимиром зовут владетеля этого источника. Он исполнен мудрости, оттого что пьет воду этого источника из рога Гьяллархорн. Пришел туда раз Всеотец и попросил дать ему напиться из источника, но не получил он ни капли, пока не отдал в залог свой глаз».

63

Интересно, нет ли здесь связи с обычаем пить (сливать) воду со священных камней или делать в них выемки для воды (так называемые камни-чашечники)? Скорее всего есть, пусть и опосредованная.

Уж не стоит ли и реки, вытекающие из-под Алатыря, неким образом отождествлять с корнями Мирового Дуба-Ясеня-Тиса (которые образуют своего рода систему «кватернионов» [64] Мироздания)?

В 28–29 строфах «Прорицания вельвы», в сущности, сказано, что Мимир черпает своим рогом и пьет не воду, а мед, ведь его источник – медовый (хотя бы потому уже, что с кроны Мирового древа стекает медвяная роса). Таким образом Один просил у Мимира разрешения испить именно мед.

64

Кватернионы – гиперкомплексные числа, обнаруженные и введенные ирландцем Уильямом Гамильтоном в 1842 г. на основе трех мнимых единиц i, j, k. С подачи англичанина Оливера Хевисайда с 1890-х гг. их используют в векторном анализе для описания изометрий трехмерного и четырехмерного Евклидовых пространств, а позднее – и в теории квантовой гравитации.

«Под тем корнем ясеня, что на небе, течет источник, почитаемый за самый священный, имя ему Урд», – говорится опять же в «Видении Гюльви». – «И рассказывают, что норны, живущие у источника Урд, каждый день черпают из него воду вместе с той грязью, что покрывает его берега, и поливают ясень, чтоб не засохли и не зачахли его ветви. И так священна эта вода, что все, что ни попадает в источник, становится белым, словно пленка, лежащая под скорлупой яйца [65] . Так здесь об этом сказано:

65

Уж не «молочная» ли река? Может, здесь тоже стоит поискать аналогии с «молочными реками» русских сказок, причем имеется в виду не столько собственно молоко, сколько молочный – белый цвет?

Ясень я знаю по имени Иггдрасиль, древо, омытое влагой мутной, росы от него на долы нисходят; над источником Урд зеленеет он вечно.

Росу, выпадающую при этом на землю, люди называют медвяной, и ею кормятся пчелы».

Согласно Большой советской энциклопедии, «медвяная роса, выпот сахаристого сока главным образом на листьях некоторых лиственных деревьев и хвое ели. Выделяется ночью и утром. Образование М. р. усиливается при резких колебаниях температуры и влажности воздуха. Пчелы иногда собирают М. р. вместо цветочного нектара, с которым она сходна по составу, но в ней меньше перевариваемых пчелами сахаров…»