Священный меч Будды (сборник)

– Об этом подумаем завтра, – произнес Мин Си. – Утро вечера мудренее, и давайте еще поспим.

– Ну что ж, наш канонир прав. Я всегда говорил: чем меньше голова, тем умнее в ней мозги. А можем мы уснуть без боязни, что завтра не проснемся без голов?

– Не бойтесь, сэр Джеймс, – засмеялся Казимир. – Я посторожу.

– Тогда отлично. Спокойной ночи, мальчик.

Корсан, капитан и Мин Си улеглись в палатке, а Казимир сел на траву, положил ружье на колени и устремил взгляд в сторону берега.

Глава XI Переправа через Сицзян

До конца ночи все было спокойно. Тишина нарушалась разве что ревом диких зверей, пользуясь темнотой, приходивших на берег Сицзяна утолять жажду.

– Не вернулись эти негодяи? – спросил поутру американец, едва выбравшись из палатки.

– Нет, сэр Джеймс, – ответил Казимир. – Да и зачем им возвращаться? Они летят теперь к Чжаоцину на всех парах, поедая наш провиант и запивая его нашей водкой.

– У нас вообще нечего положить в рот?

– Даже ни крошки сухарей.

В эту минуту капитан и Мин Си вышли из палатки, где, по-видимому, о чем-то совещались, и Джорджио объявил:

– Мы покидаем остров.

– Как жаль оставлять этот райский уголок! – воскликнул американец. – А когда мы доберемся до того берега, то куда пойдем дальше?

– Прямо до самого Юаньяна.

– Разве мы не отправимся в какой-нибудь город купить лошадей?

– Это опасно, Джеймс. Ведь мы иностранцы, а вы уже по собственному опыту знаете, что значит быть чужеземцем в этой дьявольской стране.

– Да, Чжаоцин мне на многое раскрыл глаза.

– Почему, капитан, китайцы так боятся иностранцев? – спросил Казимир.

– Так всегда было, – ответил Джорджио. – Они опасаются, что иностранцы, принеся с собой новую религию, обычаи и одежду, всколыхнут страну, устроят в ней беспорядки, а то и настоящую революцию. Китайское правительство чувствует себя неуверенно и делает все возможное, чтобы удержать государство от распада.

– Странно, – заметил американец, – эти самые иностранцы, если бы им позволили, научили бы китайцев новым производствам, дали толчок торговле, расширили внешние связи и улучшили условия жизни китайцев.

– Совершенно верно, Джеймс, но китайцы считают торговлю с иностранцами неблагоприятной для себя. Она и в самом деле лишает их громадного количества шелка, чая, фарфора и многих других товаров, которые, оставаясь внутри империи, стоили бы гораздо дешевле, чем теперь.

– Так в обмен они получают европейские и американские товары, которых у них нет?

– Они утверждают, что эти товары не нужны китайцам, что те жили без них целые тысячелетия.

– Но ведь от торговли страна богатеет?

– Богатеют коммерсанты, Джеймс, а народ умирает с голоду.

– Позвольте мне в этом усомниться, капитан.

– Нет, вот послушайте. Одно время в Китае существовали тысячи прядилен, которые обеспечивали заработок миллионам рабочих, но явились европейцы, привезли свои хлопчатобумажные товары – и все местные фабрики закрылись.

– Почему?

– Потому что китайские изделия стоили вдвое дороже европейских. Завтра европейцы найдут способ точно так же конкурировать в торговле шелком, бумагой и мало ли чем. Как следствие, еще масса фабрик, дающих теперь средства к существованию нескольким миллионам людей, закроется, и нищета возрастет. Согласны?

– Знаете, Джорджио, китайцы неплохо рассуждают. А скольких миллионов в год достигает их торговля с Европой?

– До 1842 года, как пишут ученые, она достигала двадцати четырех или двадцати шести миллионов и велась исключительно Ост-Индской компанией, которая ежегодно отправляла в Китай четыре больших корабля и около двадцати поменьше. Франция посылала туда два корабля и ввозила товаров на два-три миллиона, Голландия – на четыре, Португалия – так же, ну и немного Америка. В настоящее время несколько тысяч кораблей ежегодно посещают китайские порты, потому что все крупные государства мира ведут торговлю с Китаем. Впрочем, хватит статистики, Джеймс, пора рубить деревья – нам надо строить плот.

– Если мы соорудим плот, то вырубим весь лесок, – вздохнул американец.

– Ничего страшного, в леске еще много уточек, и Казимир будет охотиться за ними, пока мы работаем, ведь мы вернемся голодные как волки.

– Обещаю вам великолепное жаркое, – объявил поляк.

– Смотри не слишком пережаривай, – предупредил Корсан. – Если испортишь, отдеру тебя за уши.

– Все будет, как в лучшем ресторане, сэр Джеймс.

Казимир и Мин Си взяли ружья и отправились на охоту, а капитан с Корсаном углубились в лесок из четырех тутовых деревьев, пятнадцати кустарников и двадцати четырех бамбуков, толстых и высоких. Меньше чем через час деревья были срублены, а еще через несколько часов сооружен довольно крепкий плот, способный удержать человек пять-шесть.

– Теперь поедим, – сказал капитан, когда работа была окончена, – а потом поплывем.

– Охотники и кораблестроители, все к столу! – закричал Казимир.

В четыре прыжка американец долетел до палатки и с наслаждением принюхался. Повар поистине сотворил чудо. Две утки и с полдюжины птичек-перцеедов чиуе-уен, особенно рекомендованных Мин Си, дожаривались на палках, и что-то булькало в горшочке, распространяя особенное благоухание.

– Ого, мальчик! – воскликнул Корсан. – Кроме жаркого ты состряпал еще одно блюдо?

– Конечно, сэр Джеймс. Канонир Мин Си, обозревая наши владения, нашел нечто, похожее на капусту.

– О, – облизнулся американец, – я обожаю ее. Садитесь быстрее, господа, иначе я один съем все кушанье в этом горшочке.

Все расселись недалеко от палатки и с аппетитом стали есть овощ, по вкусу напоминавший капусту, которую китайцы называют пенпан. Американец остался очень доволен первым блюдом и попросил жаркое. Казимир протянул ему кусок утки.

– Нет, погоди, я хочу попробовать вон ту деликатесную птицу. – Корсан указал на перцееда. – Что это за порода? – Он положил в рот маленький кусочек. – У нее какой-то особенный вкус…

– Да, клянусь пушкой, – сказал поляк, откусывая дичь. – Я тоже никогда не пробовал ничего подобного. Мин Си, что это за мясо?

– Перцеед, лакомство, – негромко буркнул китаец в свои длинные опущенные книзу усы.

Американец проглотил кусочек и вдруг отшвырнул от себя птицу и стал так кашлять и плеваться, будто только что выпил чашку яда.

– Проклятье! – завопил он в ужасе. – Она пропитана какой-то гадостью! Выплюнь, Казимир, скорее!

– Ох, – застонал поляк, вскакивая и хватаясь за горло. – Я сейчас умру. Помогите, капитан! Каналья канонир отравил двоих джентльменов!