Святополк Окаянный. Проклятый князь

В тот же день он объявил о подготовке похода на Киев. Это было летом 1018 года.

Как видно, у Ярослава были свои соглядатаи в Кракове, потому что польское войско было встречено киевлянами на пограничной реке Буг. Болеслав выехал на берег реки, стал наблюдать, как вольно развертывались полки противника, не спеша перестраиваясь из походного в боевой порядок. Какой-то воеводишка из новгородских кричал ему с той стороны:

– Эй ты, боров! Проткнем тебе сейчас колом брюхо твое толстое!

Король оглянулся на свое войско. Оно стояло, изготовленное к бою. Он подскакал к своим военачальникам, спросил:

– Начнем сражение, паны?

– Да нет, уже поздно, – ответил один из них. – Завтра поутру будет лучше.

Обидно стало королю. Только что на глазах всего войска его облаяли последними словами, а они и ухом не ведут.

Проговорил, с трудом сдерживая гнев:

– Если вас не унижает оскорбление это, то погибну один.

И направил своего коня вброд через реку Буг. Услышал, как за спиной прозвучали слова команды:

– Полки к бою! Барабанщики и трубачи, вперед! Развернули знамена!

Удар польского войска оказался совершенно неожиданным для войск Ярослава. Не успевшие выстроиться в боевую линию, они смешались и стали пятиться, а потом побежали…

В Новгород Ярослав вернулся лишь с четырьмя воинами. Ему казалось, что Болеслав придет за ним по пятам, а потому приказал готовить суда для отплытия в Швецию – под крыло своего тестя Олава. Уже собрали сундуки с добром, уже супруга оделась во все дорожное, как явился посадник Константин Добрынич.

– Князь, вече хочет видеть тебя!

У Ярослава похолодело в груди. Зовут на расправу за гибель новгородского войска. Такого не прощают, придется отвечать по всей строгости вековых законов. Ладно, если лишат княжеского звания, а то и смертной казни могут предать…

Прежде чем пойти на вече, Ярослав приоделся и внутренне собрался, чтобы иметь перед народом достойный вид. Поднялся на помост, смело взглянул на молчаливо глядевшую на него толпу. Готов отвечать за свои поступки, сам знаю, что виноват…

– Расскажи, князь, как потерял ты новгородское войско? – обратился к нему Константин Добрынич.

– Насели на нас поляки внезапно, не успели мы в боевой строй встать, – честно отвечал Ярослав. – Потому и расстройство рядов получилось, и сумятица, и воины наши побежали.

Молчали люди, видно, чего-то еще ждали от Ярослава, каких-то особых слов, а что сказать, он не знал.

Наконец не выдержал долгого молчания, добавил:

– Не столь много убитых у нас, но много в плен попало. Выручать теперь надо.

– И как же ты собираешься выручать? – спросил посадник.

– Есть у меня задумка одна. Если сработает, вернутся ваши сыновья и мужья целы и невредимы.

– Ты скажи, не томи! – раздался голос из толпы.

– Хорошо, не стану таить. Взял я в заложники дочь Болеслава Храброго Марину. Знаю только я один, где она содержится. Ну и те люди, которые ее охраняют. Вынужден будет пойти на уступки с нами польский король!

Толпа заволновалась, начала переговариваться и вроде бы на Ярослава стала поглядывать не столь непримиримо. Отлегло немного на сердце князя, стал надеяться, что пронесет на сей раз.

– Но мы еще спросить хотим тебя, князь, – вновь обратился к нему посадник, – куда это ты собрался?

– В Швецию решил сплавать, – ответил Ярослав, не чувствуя особой опасности в вопросе. – Тестя повидать надо.

– Не с тестем ты хочешь свидеться, а бежишь от ворога и бросаешь нас на произвол судьбы! – сурово проговорил Константин Добрынич. – Но не позволим мы тебе этого сделать! Останешься в Новгороде и будешь войско новое собирать, чтобы остановить и поляков, и киевлян, коли они попытаются завладеть нашим городом. А чтобы у тебя не было соблазна тайно ускользнуть за море, приказал я порубить твои суда, что моими людьми уже исполнено!

– Но как воевать? – ошарашенный таким неожиданным поворотом дела, растерянно проговорил Ярослав. – Войско наше побито…

– А посоветовались мы между собой и решили: соберем от каждого мужа по четыре куны [7] , от старост по десять гривен, а от бояр по восемнадцать гривен и наймем варягов! Так что, князь, засучи рукава да принимайся за дело. Не позволим мы, чтобы киевляне руководили Великим Новгородом!

Возвращался Ярослав с вече, удивляясь превратностям судьбы. Только что готовился к самому худшему, даже прощался с жизнью. И вдруг, как по волшебству, ему в руки давалась такая сила, что он вновь мог начать борьбу за великокняжеский престол!

7

Куна стоила ¹/ ₂₅гривны.

XIX

Святополк рассчитывал, что Болеслав, посадив его на киевский престол, тут же вернется на родину и предоставит ему полную свободу правления. Однако получилось совсем не так. Польский король повел себя на Руси как в завоеванной стране. В крупных городах были поставлены польские воинские отряды, население должно было кормить и содержать их за свой счет. В Киеве все русские полки, за исключением дружины Святополка, были разоружены и распущены по домам. Охрана крепостных стен и башен перешла к полякам. Повсюду поляки вели себя как завоеватели. Они высокомерно относились к местному населению, позволяли себе грабежи, нападали, насиловали.

Во дворце Болеслав тоже произвел большие перемены. Рядом с креслом великого князя поставил такое же кресло для себя. Теперь во время заседаний Боярской думы и в других торжественных случаях он сидел рядом со Святополком, вмешивался в разговор, поправлял великого князя, а порой просто не замечал и отвергал его мнение, навязывал свое решение. Более того, в одно из заседаний он вдруг объявил, что Боярская дума с этого дня будет называться сеймом, а ключник будет именоваться великим дворецким. Зашептались, зашушукались между собой бояре: это что же, ополячивание началось?..

Едва вступив в Киев, Болеслав приказал разыскать и привести к нему Марину. Однако ее нигде не нашли. Постепенно были собраны сведения о том, что Ярослав прислал за ней вооруженных людей и его дочь вывезли в неизвестном направлении. Попытки узнать, где она может находиться в данное время, не принесли результата, Марина как в воду канула.

Наушники сообщили королю, что в Киеве осталась родная сестра Ярослава – Предслава. Он приказал привести ее к себе во дворец. Когда княгиня вошла в гридницу, Болеслав даже приподнялся с кресла, настолько был поражен ее красотой. Он ласково предложил ей место возле себя, стал угощать различными сладостями.