Святослав (Железная заря)

— То при деде моём было, отец маленький был. Жил у нас в печище мужик по имени Квач. Таровитый он был, снега зимой не допросишься, а дерево срубит, никогда гостинца не оставит на пне лесному Хозяину, Богам только требы давал, и всё. Как-то пожар был в лесу, так косулю павшим деревом прижало к земле. Он косуле той горло перерезал и домой мясо привёз. Три года спустя ехал той же самой дорогой с ярмарки, наторговал хорошо с приезжими хазарами и в сундуке вёз куны серебром. На том самом месте, где косулю придавило, где сухие и чёрные после пожара деревья стоят, конь вдруг забрыкался, оглобли выскочили из гужей, и конь бежать ударился. А тут ещё дерево сухое затрещало и на воз обрушилось, разбило и воз, и сундук с серебром, только серебро то черепками глиняными оказалось. «Обманули юдеи проклятые!» — воскликнул Квач и, делать нечего, пошёл к дому. Идёт час, два, места всё не знакомые и тут глядь: воз его разбитый. Ну — думает Квач — Леший по лесу водит. Переобул он онучи — левый одел на правую ногу, правый на левую, вывернул зипун наизнанку и пошёл. Снова час, два идёт, глядь: снова воз. И заорал тогда мужик на весь лес: «Ну что тебя надо от меня?!» И вышел к нему ражий мужик, чёрным волосом по самые глаза заросший, чёрная одежда на нём, а на руках когти, как у медведя, ростом он выше самого высокого человека на целую четверть. Говорит он Квачу: «Помнишь косулю ты загубил, вместо того чтобы ослобонить её от древа упавшего и отпустить? Так это дочерь была моя!» Вдруг вспомнил Квач ту косулю, про которую и забыть-то забыл, а тут и припомнил, что и глаза у неё будто человечьи были. Рухнул он в ноги лешему, прости, мол, всё сделаю. Тот ему и отвечает: за смерть дочери моей твоего ребёнка забрать должен, но пощажу дитя невинное, если служить мне будешь вечно. Квач задумался, но леший продолжил: «Иди домой, предупреди своих, а к полуночи жду тебя на этом месте. Но не думай обмануть меня!»

Отправился Квач домой к жене и трём детям своим, а по дороге думает как обмануть лешего. Пошёл к ведуну, но не оказалось его на месте, тогда сотворил требу богам, но не приняли боги жертвы. Тогда запер дом на все засовы, достал дедов меч, которым тот ещё с хазарами бился, и стал ждать полуночи. Ровно в полночь сотрясся дом от сильных ударов. Вылетела дверь из ободверин, а на пороге леший стоит. Замахнулся мечом на него Квач, но меч отказался служить подлому хозяину, вылетел из десницы и ржой мгновенно покрылся. Схватил леший Квача и уволок в лес. После этого случая, жёнка его умом тронулась, пошла как-то в лес и пропала, за ней по очереди ходили в лес и пропадали Квачовы дети. Дом их селяне сожгли, ибо завелась там нежить, которая выла по ночам. И с тех пор по вятским лесам ходит Квач со своей семьёй и заманивает заблудившегося путника в болота и губит там. Ходят они по отдельности, баба сама ли, дети, может, и сам Квач, но он на богачей больше охотится.

Рассказчик замолчал. Колот, ощущая холод тёмной мрачной стены леса за спиной, невольно придвинулся к костру. Нечисть боится огня, заблудший путник, напросившись в гости в случайную избу, первым делом протянет руки к домашнему очагу, дабы показать хозяевам, что он не кромешник [54] , принявший обличье человека.

— Это старая сказка, — сказал румяный круглолицый ратник из северов, — быль уже небылицами обросла. Вот у нас в черниговских лесах совсем недавно появился волколак [55] ...

54

Кромешник — живущий «за кромкой», то есть в потустороннем мире.

55

Волколак — волк-оборотень.

Сидевший рядом с Колотом кметь поднялся со своего места.

— Ну вас с вашими сказками! Мне во вторую стражу ночью, а я уже до шатра боюсь дойти. Тебе, Колот, тоже ведь, так что пойдём, не то не добудишься тебя потом.

Колот, поколебавшись, поднялся под насмешки товарищей, подобрал седло, на котором сидел, и направился в сторону шатра.

Глава 29

За рекой Мокшей в сторону реки Суры — конец вятских земель. Рати собирались, ждали своих отстающих, чтобы двинуться на Булгар. Тем временем передовые отряды из печенегов пустошили землю буртасов. Кочевники легки на ногу, еда кочевника всегда с ним и идёт своими ногами, зарежет кочевник коня, быка ли, зажарит мясо, а то и вовсе под седлом разомнёт и им и питается. К печенегам были присоединены северские конники. Вятские проводники знали дороги, а находники ходили легко и быстро и вскоре были под столицей буртасов, расположенной недалеко от Суры. Осаживать город не пришлось, ибо горожане, заслышав о приближении Святослава, запросили мира. Урядив с буртасами, русские двинулись дальше.

Кто говорил, что Булгар — город маленький, сравнивали его с Царьградом или Хорезмом. Больше Киева раза в четыре, цвет и столица булгарской земли, стоял на берегу реки Итиль, недалеко от устья Камы. Передовой отряд русских попытался взять город с наворопа, но был отбит.

Большая часть ратных ещё ни разу не бывала в битвах. Ночью перед подходом к Булгару почти не спали. Колот со всеми сидел у костра, слушал помногу пересказанные байки бывалых воинов, тянул песни, стараясь отвлечь себя от мысли о предстоящем бое, лишь под утро наскоро забылся сном. Утром невыспавшихся, но возбуждённых воинов пошали к Булгару, обозы должны были подойти следом. Доброшну комонную сотню присоединили к рати воеводы Всеслава. Сразу сообщили, что их полк первым пойдёт в бой.

Широкая стылая лента Итиля вывела к построенным в боевом ожидании булгарам. За их спинами пузатился серыми на залитом морозным солнцем снегу каменными стенами город, с раскинувшимся по высокому берегу посадом Воевода Всеслав разворачивал свой комонный полк.

Десяток Блуда, затерянный в середине походного строя, теперь вдруг оказался впереди. Конь выдыхал пар из ноздрей, переступал под Колотом, чувствуя предстоящую скачку. Сердце гулко стучало под кольчужной рубахой, впереди голая замерзшая река и множество всадников, готовых биться до смерти за свою родную землю. Казалось, что стоишь перед пропастью, остаётся закрыть глаза и шагнуть — и нет пути назад.

— Вперёд!

Тронулась конная лавина, постепенно переходя с шага на рысь.

— Не ломать ряды!

Противник быстро приближался, вырастали маленькие фигурки с просверками клинков над головами, и от того казалось, что вражье войско много больше своего. Кони убыстряли бег, нарастал в ушах рёв многосотенной рати, явственно различались оскаленные лошадиные морды и развёрстые в крике рты. Колот приметил всадника на мышастом жеребце и направил коня к нему. Булгарин тоже заметил Колота, чуть свесился набок, занеся над головой гнутую саблю. И вдруг показалось Колоту, что раньше срубит его булгарин, невесть каким наитием, может, внутренним страхом, что вырвался в последний момент наружу. Оставалось всего несколько саженей, когда Колот вдруг рванул повод вправо, мельком увидел брызнувшую в сторону саблю и удивлённое искажённое лицо булгарина. Столкнулись взоржавшие кони, слепились в объятья всадники, раскатились в стороны от удара о землю. Колот, немного ошеломлённый, резво вскочил на ноги, но вновь был сшиблен чьим-то конём.

Меч вылетел из руки при падении, но щит оставался. Вокруг с неистовым ржанием топотали тысячи копыт, множество глоток страшно орали, падали тела, закипал холодный лёд. Колот свернулся под щитом, как можно сильнее прижав к груди подбородок. Наконец всё умчалось, унеслось куда-то в сторону.

Колот поднялся, едва унимая дрожь замёрзшего и испуганного тела, смахнул с глаз снежную пелену, оглядел полчище. Снег был изрыт до серо-жёлтого льда, покрытого распростёртыми телами, местами шевелящимися и стонущими. Метались с пустыми сёдлами растерянные кони, медленно разбредались в стороны какие-то ратные. Искать свой меч в этакой каше — занятие бесполезное, Колот нашёл мёртвого русского кметя и, стараясь не смотреть в лицо убитому, не без труда вырвал из десницы черен меча. Ещё какое-то время ушло на поиски коня, радостно заржавшего при виде хозяина.

Полк Всеслава своим меньшим числом выманил булгарскую конницу. Тем временем печенежская рать, пройдя стороной городского посада, нежданно ударила в тыл булгарским пешцам. Манёвр был крайне рискованный, ибо, поставь на посаде засаду — и печенегам пришлось бы туго, но Святослав оказался отчаянней, чем думали противники. Булгарский воевода растерялся, увидев, что кочевники громят его тылы, но не решился показать спину Всеславу, чтобы спасти погибающие пешие полки. А на помощь русским конникам уже скакали свои и северские кмети под предводительством Ратши Волка. Булгары были в клещах.

Остатки наголову разбитой булгарской рати всасывались в городские ворота, со стен много и беспрерывно стреляя, отгоняли преследователей, когда Колот настиг своих. Не успели собрать воедино растянувшиеся по полчищу и посаду рати, дабы на вражьих плечах залезть в город, и теперь Ратша со Всеславом уводили воинов подальше от стен. Русские с печенегами начинали сдирать с мёртвых порты и бронь.

— Ха! Живой!

Колот не сразу и узнал бросившегося к нему Блуда: правый рукав залит кровью, кровь на лице и бармице. Вдруг взял страшный стыд перед другом и прочими кметями, что рубили врагов и гибли сами, когда он отлёживался под щитом.

— Я видел, как ты в строй врезался, потом увидел коня твоего, без тебя уже. Так осерчал я тогда, что когда булгары побежали, рубил даже тех, кто в полон сдавался.

Колот прятал глаза, а злые слёзы падали на кольчугу. Он клялся пред собой и богами, что никогда больше не зайдёт за спины товарищей.

Город Булгар взяли в плотное кольцо осады. Рати были отправлены в зажитье. На помощь русским пришли два булгарских хана — Асан и Тахирь, и вместе с русичами принялись за грабёж своих же булгар.