Связанные

Мы плотной шеренгой окружили Вашингтона, когда молча вошли в просторный вестибюль роскошной квартиры. Слева был широкий арочный проем, а перед нами - длинный коридор. Мы были полностью открыты - достаточно было выйти из любой двери, которую я видел, или зайти слева. Это был кошмар.

– В какую сторону? – сурово спросил Крауз.

– Это к спальням, – прошептал Вашингтон, указывая на коридор. – Раша в самой последней из них, двойные двери открываются в нашу сторону.

– Хорошо, – сказал я, толкая его за спину.

– Это, – сказал он, указывая на большой квадратный арочный проем, – ведет в гостиную и кухню. Это все открытая концепция. Это действительно хорошее место.

Боди застонал, ведь действительно, мы осматривали объекты недвижимости или спасали его девушку? Я понял, что у всех разная реакция на подобное. Кто-то сходил с ума и распадался на части, кто-то слишком увлекался адреналином, а кто-то, как Вашингтон, настолько привык к подобному дерьму в своей жизни, что плыл по течению. Я был рад, что он не паникует, но я бы не отказался от того, чтобы он побольше боялся, как внизу.

Когда я почувствовал руку Боди на своем плече, что говорило о том, что наш свидетель уже позади и можно двигаться дальше, Раша, конечно же, открыла дверь в свою спальню и увидела Вашингтона.

– Терри, – вздохнула она и бросилась к нам по коридору, неся на руках пушистую сиамскую кошку.

Вашингтон обошел нас и побежал к ней.

На периферии я заметил резкое движение: в коридор вышел парень без рубашки. Татуировки расползались по его груди и рукам, каждая из них отмечала главу его жизни в Братве.

– Что за хрень? – прорычал он, доставая свой пулемет Heckler & Koch MP5K. – Буриан, эта ебаная ублюдочная сука тебя подставила!

Так, перехожу от тихого хирургического удара к громкому. В голове у меня промелькнула мысль, что так будет лучше. Ни в коем случае нельзя было играть иначе.

– Черт! – заорал Боди, летя вперед, чтобы достать Вашингтона и Рашу.

Я поднял свой «Глок» вверх, прежде чем дуло его H&K успело подняться в угрожающее положение, и быстрой очередью выпустил в прихвостня три патрона. Две пули попали ему в верхнюю часть груди, пробив пару дырок в легких. Третья пуля подбила его, когда он упал, и нижняя половина его лица взорвалась брызгами крови и осколками костей, окрасившими обои нейтральных тонов в ярко-красную кашицу.

– Все сюда, – заявил Крауз, и я убедился, что мой напарник прижал Вашингтона и Рашу к стене позади себя. Это было не очень хорошо. Если бы в комнатах справа или напротив него кто-то был, его бы убили, и их тоже.

Он должен был выбраться вместе с ними.

Крауз и его агенты подняли оружие, как только раздался первый выстрел, - инстинктивная реакция, вбитая в них годами тренировок. Оружие было направлено на мертвое тело, пальцы легонько лежали на спусковых крючках. Готовы нейтрализовать любые другие угрозы.

Раздался хор панических криков русских.

Я убрал в кобуру свой «Глок» и поспешно освободил мертвую мышцу от пистолета-пулемета. Порывшись в карманах, я перевесил оружие набок и достал запасной магазин на тридцать патронов, засунув его в пояс джинсов. Мой «Глок» был очень эффективным инструментом, но MP5K в ближнем бою был лучшим оружием.

– Если нас здесь прижмут, мы разнесем все к чертовой матери! – крикнул Крауз, доставая из пояса магазин на двадцать четыре патрона и вставляя его в патронник своего «Глок 19».

С двух рук он дважды выстрелил в первого вошедшего в зал головореза и попал ему в голову. Тот тяжело упал. Затем Крауз повел своих людей через арку, которую я теперь мог видеть. Ортега выпустил полдюжины патронов в сторону еще одного из головорезов Петрова, попав ему в брюхо.

– Ты должен убрать своего свидетеля, – прорычал мне в след Крауз.

Он был прав: коридор был местом для убийства. Я повернулся к Боди, мои мышцы напряглись.

– Протокол эвакуации!

На его лице застыла маска агонии от этой мысли, но Боди знал, что сначала должен быть свидетель. Всегда.

Его губы сжались.

– Иду.

Из нагрудного кармана пиджака он достал наушник, соединявший нас с Яном Дойлом в офисе, вставил его в ухо и закричал. Я представил, какой хаос поднялся там, после его звонка. За это придется заплатить, но ГСО уже в пути. Я посмотрел на часы - Уэс Чинг был пунктуален до мелочей. От нашего офиса в центре города до него было десять минут езды с огнями и сиренами. Теперь оставалось только выжить.

Боди был готов пропустить Вашингтона и Рашу мимо себя, но в это время один из охранников выпустил целый магазин в открытое пространство, попав Бойсу справа от меня в грудь и шею. Его голова откинулась назад, руки взметнулись, и он рухнул на пол. Раша закричала, когда еще несколько выстрелов разбросали осколки дерева по коридору. У меня появилась возможность, и я ею воспользовался: дважды выстрелил, но промахнулся, так как бандит скрылся в тот момент, когда я стрелял. Хорошо еще, что это дало Боди достаточно прикрытия, чтобы безопасно вывести двух наших свидетелей. Он не колебался, не оглядывался на меня, и это было хорошо и правильно. Я надеялся, что еще увижу его.

Вбежав в комнату, я повалил первого парня, который поднял голову из-за опрокинутого дивана, а затем быстро присел за опрокинутым столом.

Крауз издал мучительный крик, когда две пули вонзились ему в грудь. Он упал набок, его голова отскочила от пола. Я повернулся к трем вооруженным головорезам, бегущим к нам. Я успел заметить все это за микросекунду до того, как один из них настиг меня. Он метнулся вперед, выпустив пару быстрых патронов, которые ударили меня в плечо и грудь, поставив на колени, как будто кто-то ударил меня по туловищу бейсбольной битой.

Я держал правую руку на спусковой рукоятке MP5K, а левой надежно держался за переднюю рукоятку для устойчивости, умудряясь стрелять, пока падал. Три человека - большая и легкая мишень, в которую почти невозможно промахнуться на таком расстоянии. Дюжина пуль пронеслась по воздуху, врезаясь в охранников, когда они мчались вперед, простреливая им пресс, шею и ноги. Дело было сделано. Они грузно повалились, ярко-красные струи крови окрасили мраморный пол, словно что-то из влажных снов любителя Поллока ^[11].

Это дало мне достаточно времени и прикрытия, чтобы добраться до Крауза и оттащить его за стол.

Я выставил руку, чтобы устоять, и чуть не упал на лицо.

– Тебе больно, – простонал Крауз, словно был раздражен.

– Все в порядке, – заверил я его, потому что в данный момент мне и было и не было. Все болело сильнее, чем я думал, но мне уже давно не стреляли не в бронежилет, так что, возможно, дело было только в этом. – Тебе самому должно быть больно.

Получить пулю в грудь в кевларе было все равно что получить удар кувалдой.