Связанные

Пока я лежал, размышляя о своей жизни и обо всем остальном, я понял, что во мне находится катетер.

О, черт возьми, нет.

– Боди! – крикнул я.

Через несколько мгновений он снова появился в моей комнате.

– Да, я знаю. Я уже сказал твоей медсестре и объяснил, что еще через несколько минут ты начнешь вопить про трубку в члене и капельницу в руке.

И теперь, когда я об этом подумал, это тоже стало меня раздражать. Это была лента на моей руке. Как только я полностью проснусь, она начнет чесаться.

– Ты сказал им, что я голоден?

– Я как раз собирался это сделать, пока ты не заревел.

– Зарычал, – повторил я с обидой. – Я не реву.

Он закатил глаза.

– Тебе определенно лучше.

В этот момент мой желудок громко заурчал.

– Видишь?

Он сделал режущее движение рукой, чтобы я замолчал, и ушел. Я ждал столько, сколько было возможно - по крайней мере, целых две минуты, - и снова закричал.

– Прекрати, – крикнул он в ответ, где бы он ни находился.

Через еще один ледниковый период после этого он вернулся в палату с двумя медсестрами.

– Парень, ты не шутил, – сказала младшая из них, хмуро глядя на меня. – Он действительно осел, когда не спит.

– Я же говорил тебе, – Боди жестом указал на меня. – Он такой весь суровый и красивый, лежит себе спокойно, но стоит ему открыть рот, как тебе захочется задушить его подушкой.

Я собирался что-то сказать в свое оправдание, но старшая медсестра сделала знак, чтобы я замолчал.

– Я Грейс, это Летти, и мы позаботимся о тебе сегодня, заместитель маршала Редекер.

– Спасибо, – пробормотал я.

– Мы не кричим в больнице, – сообщила мне Грейс.

– Да, мэм.

– Теперь послушай. Эта капельница может выйти сейчас, но может и остаться до завтрашнего утра. Скажи мне, что ты хочешь сделать.

– Пожалуйста, выньте ее.

– Хорошо, но как только я это сделаю, тебе будет немного больно. Сейчас по твоим венам течет сильное вещество, но после того, как игла выйдет, все пройдет. Ты понимаешь?

– Да.

– Как ты себя чувствуешь сейчас?

– Голодным, – снова заскулил я.

Ее широкая улыбка превратила ее лицо в чистый солнечный свет.

– Ты прав, – сказала она Боди. – Он очень милый.

– Какого черта? Ты сказал им, что я милый? – ворчал я на него. – Я не милый.

– Иногда - да. Я иду за твоим гамбургером. Веди себя тихо, пока я не вернусь, хорошо? Не зли никого.

– Что? Я чуть не умер, чувак. Я, блядь, святой.

Он снова закатил глаза и ушел.

– Тебе очень повезло, – сказала мне Летти, отключая капельницу. – Если бы у меня был такой мужчина, сидящий у моей постели изо дня в день, я бы оставила его себе.

– Не мне его оставлять, – пробормотал я. – И кроме того, он всего лишь мой напарник.

– Не знаю. Он кажется тебе ужасно преданным, чтобы ты не затеяла игру.

– Нет, вспомни, что я тебе говорила, – отругала ее Грейс. – Мужчины глупы. Они не знают, что для них лучше. Лучше не вмешиваться.

Летти кивнула.

– Ты права, ты права. Я знаю, что ты права.

– А теперь о катетере, – объявила Грейс. – Ты хочешь еще покричать?

– Нет, мэм, – заверил я ее.

– Отлично.

Я держал рот на замке и не смотрел.

****

Когда Боди вернулся, я сидел и ждал, переключая каналы. Я очень обрадовался, увидев, что пакет большой, а это значит, что он будет есть вместе со мной.

– Ты купил хот-доги для себя? – спросил я с надеждой.

– Нет, я взял вегетарианский бургер, – он положил все на подкатной столик и подвинул его рядом со мной. – И я принес тебе шоколадный коктейль и колу. Раз уж ты чуть не умер.

Я скривился.

– Это было дерьмово. Прости меня.

Он хмыкнул.

Пока мы ели, он объяснил, что Вашингтон, Раша, его мать, сестра, золотистый ретривер Грета и гималайская кошка Дейзи - именно она, а не пушистая сиамка - отправились в новое приключение.

– Как мы думаем, Раша будет счастлива с Терри? – серьезно спросил я.

Он кивнул.

– Он ей очень нравится, и, что не менее важно, она без ума от его матери и сестры. Ты уже достаточно долго этим занимаешься, чтобы знать, что совместимость семей имеет огромное значение.

Правда.

Тут зазвонил его телефон, и, увидев номер, он развернулся.

– Хей, – сказал он, и по мягкому тону я понял, что это Хейден. – Я собирался позвонить тебе позже.

Он замолчал, и я вернулся к еде.

– Нет, – отрывисто ответил он на заданный вопрос. Такой быстрый переход от знойного к резкому на одном дыхании не сулил ничего хорошего. – Я знаю, ты хочешь, чтобы он встретился с Дэвисом, но это произойдет не тогда, когда он будет лежать в больнице, – снова молчание, потом. – Я же сказал, как только его выпишут, я вернусь домой. Это не только мой напарник, но и мой лучший в мире друг. Ты ведь понимаешь это, да?

Временами Боди мог быть настоящим засранцем. Но не часто. Я подтрунивал над ним, но, как правило, он уверенно плыл по течению, даже в бурных морях. Это умение сохранять спокойствие как в физических, так и в психических противостояниях было одним из его лучших качеств. И наоборот... когда он уже высказал свою точку зрения и по какой-то причине вы заставляете его повторить ее, он становился угрюмым, а еще хуже - ехидным. Это напоминало вам, что он повторяется. Наблюдая за другими, я понял, что это неприятно. Почему он никогда не делал этого со мной, я сказать не могу, но абсолютную холодность подобного поведения я был рад пропустить.

– Отлично, – он выплюнул это слово. – Увидимся позже.

Когда он повернулся ко мне, я скорчил гримасу.

– Что?

– Раз уж ты выходишь за него замуж, может быть, ты не захочешь быть как обычно - придурковатым.

Я получил хмурый взгляд.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Но я уже говорил о том, что происходит.

– Он просто скучает по тебе, – напомнил я ему.

Он быстро покачал головой.

– Я увижу его в пятницу, когда мы уедем.

– И тогда я буду скучать по тебе, – поддразнил я его, хотя при этих словах у меня защемило сердце.